Но не мог же он сидеть, сложа лапы?
«Не узнаешь, пока не попробуешь», – гласило Лисье Дао.
– Я выносливее, чем кажусь, – проговорил Ху Фэйцинь. – Перед этим я наемся лисьих пилюль под завязку. Сюань-цзе, дюжины будет достаточно… тех пилюль, что я принимал, пока червь не замер…
– У меня уйдёт два дня, чтобы их приготовить, – сказала Ху Сюань, подумав. – Думаю, тебе стоит потратить их на медитацию, А-Фэй. Я ничего не знаю о небесных техниках, но любое выведение ядов требует от лекаря полного духовного равновесия и концентрации. Лисье пламя должно гореть ровно.
Ху Фэйцинь кивнул:
– В «Трактате о ядах» было написано то же самое. Я проведу эти два дня в медитации. Если удастся, – добавил он, подумав о бесцеремонном Ху Вэе. Тот наверняка уже носится по поместью и ищет его, если проснулся.
– Скажи ему, – подумав, предложила Ху Сюань, догадавшись, что Ху Фэйцинь имеет в виду, – что медитация нужна, чтобы вывести червя из раны.
Ху Фэйцинь кивнул:
– Тогда он оставит меня в покое, и через два дня я смогу выполнить задуманное.
– Что с тобой не так, лисий ты сын! – опять не сдержался Ху Цзин.
Ху Фэйцинь приподнял брови.
– Небожитель, который рискует жизнью ради демонов. Небесный император на собственных волосах удавится, если узнает об этом! – воскликнул Ху Цзин.
Ху Фэйцинь с сомнением покачал головой.
Не успел Ху Фэйцинь припрятать снотворную пилюлю, в зал влетел Ху Вэй. Вид у него был встрёпанный.
– Фэйцинь! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?
Ху Фэйцинь взял со стола чашку и показал ему:
– Пью чай с твоей семьёй.
Ху Вэй подошёл к столу, споткнулся, заметив, что отец слинял, но расспрашивать не стал. Его интересовал исключительно Ху Фэйцинь.
– И почему ты меня не разбудил, если уж выяснилось, что можешь вставать? – недовольно спросил он, ткнув Ху Фэйциня кулаком в плечо. – Опасно бродить одному по лисьему поместью!
– Это ещё почему? – сурово спросил Ху Цзин.
– Потому что он Лисий бог, а все лисы на него слюной заливаются, – сердито сказал Ху Вэй.
Ху Фэйцинь благополучно пропустил мимо ушей столь важное замечание и сказал, что приступит к медитации немедленно.
Ху Вэй сощурился:
– Какой ещё медитации?
Ху Сюань обстоятельно расписала, что и как нужно делать, чтобы вывести червя из тела. Ни один мускул на её лице не дрогнул.
«Всё-таки, – подумалось Ху Фэйциню, – лисы отличные притворщики».
Сам он лишь энергично кивал на каждое слово лисьего знахаря.
Ху Вэй поначалу выглядел озадаченным:
– Разве червя попросту не вытаскивают из заросшей раны?
– А-Фэй ведь Лисий бог, – возразила Ху Сюань, и это решило дело.
Ху Вэй тут же кивнул, и Ху Фэйцинь, к своему удивлению, провёл два дня, блаженствуя в тишине и покое: Ху Вэй его не донимал, ходил только вокруг на цыпочках, чтобы проверить, не слишком ли глубоко погрузился в медитацию Ху Фэйцинь, и добавлял благовоний в курильницу, когда те выгорали. Если бы всегда было так…
[162] Великая семья Мо снова наносит визит
На третий день Ху Фэйциню пришлось схитрить, чтобы обмануть Ху Вэя. Он понимал, что тот потребует показать, что стало с червем, поэтому, как только открыл глаза, возвращаясь в реальность, тут же сказал, что жутко голоден, и попросил Ху Вэя принести ему что-нибудь поесть, желательно – миску жареных куриных потрохов. Ху Вэй кивнул и помчался выполнять его просьбу, а Ху Фэйцинь поспешно распоясал одеяние и принялся вытягивать червя из своего тела.
Червь постарался на славу: края раны срослись, оставив беловатый шрам. Выковырять червя из раны оказалось непросто: он растягивался, если его тянуть, и обрывался, если дёргать. Ху Фэйцинь кое-как приноровился и в несколько приёмов избавился от червя, выкинув улики в окно. Толком запахнуться он не успел – вернулся Ху Вэй.
– Дай посмотреть, – тут же сказал он, с грохотом ставя миску с потрохами на стол.
Ху Фэйцинь взъерошился. Ничего хорошего он от Ху Вэя не ждал: разве тот упустит случай? Но в этот раз Ху Вэй ничего не сделал. Он сосредоточенно изучал рану на животе Ху Фэйциня, изредка тыкая в неё пальцем, и похмыкивал.
– Что? – не выдержал Ху Фэйцинь. Хмыканье ведь тоже может таить в себе что угодно!
– Теперь не откроется, – уверенно объявил Ху Вэй. – Цзецзе отличный знахарь!
С этим Ху Фэйцинь не мог не согласиться.
– Ешь, – сказал Ху Вэй, протягивая ему миску с потрохами.
– Я оденусь сначала, – возразил Ху Фэйцинь, принимаясь запахиваться и запоясываться.
Ху Вэй терпеливо ждал, пока Ху Фэйцинь наестся. Тот был не особенно голоден, поскольку два дня просидел напротив окна, подпитываясь солнцем, но съел всё подчистую: заартачится – и Ху Вэй может что-то заподозрить.
– Идём, – сказал после Ху Вэй, хватая Ху Фэйциня за руку, – покажу тебе поместье.
Начать он решил с ворот, потому что ворота в поместье были внушительные, но у ворот они увидели Ху Цзина и семейство Мо.
– А этим-то что нужно в поместье Ху? – недовольно спросил Ху Вэй.
– Великий Лисий бог! – воскликнул Мо Э, увидев Ху Фэйциня.
Ху Цзин досадливо фыркнул, но велел сыну и Ху Фэйциню подойти. Ху Вэй поглядел на гору сундуков и шкатулок и нахмурился.
– А ты… – сказал Ху Фэйцинь, заметив выглядывающего из-за спины отца Мо Гуна, – тот демон…
– Семья Мо в неоплатном долгу перед великим Лисьим богом! – важно сказал Мо Э, совершая почтительный поклон. – Мы просим принять наши дары.
– Пф, – сказал Ху Вэй, – он не принимает приношения других демонов, кроме лисьих.
– Боги не принадлежат только семье Ху, – возразил Мо Э.
– Ещё как принадлежат, – возразил Ху Вэй.
Мо Э недовольно свёл брови:
– Тогда расценивайте это не как приношения, а как цайли[24].
– Что?! – протянул Ху Вэй с угрозой в голосе.
Ху Цзин поморщился. Так он и думал! Свадебные дары.
– Семья Мо хочет породниться с Лисьим богом, – сказал Мо Э.
– Я тебе рога сломаю, если ты хоть ещё слово скажешь! – сказал Ху Вэй гробовым тоном.
Ху Фэйцинь стоял, разинув рот, настолько нелепо было происходящее. С трудом, но до него дошло, что его пытаются сватать.
Ху Вэй между тем сцепился с Мо Э, ругань стояла такая, что Ху Фэйцинь невольно покраснел. Его невинные уши ничего подобного не слышали ни при жизни, ни после перерождения.
– Лиса с два мы породнимся! – отрезал Ху Вэй. – Лисий бог принадлежит моей семье!!
– Лисий бог вообще никому не принадлежит, – парировал Мо Э.
– А ну приглядись внимательнее, – с рыком сказал Ху Вэй. – Ты что, не видишь на нём лисью метку?
– Метка – не хомут, на ней не ведут, – ответил присловьем Мо Э. – Лисья метка ещё ровным счётом ничего не значит. Но если уж ты на этом настаиваешь, то Лисий бог всегда может взять себе двух жён. Одна будет из семьи Мо, другая из семьи Ху, и две Великие семьи породня…
– А может, для начала стоило спросить самого Лисьего бога? – вмешался Ху Фэйцинь.
Ему нисколько не нравилось, как развивается этот разговор. До чего ещё договорятся!
– Мы с ним лисьи спутники на пути совершенствования, – не унимался Ху Вэй. – На нём моя метка, я её поставил и снимать не собираюсь. Мы с ним ещё и полпути культивации не прошли, только пару шагов сделали. Этот путь нельзя прерывать свадьбой и связями с женщинами! К тому же он бывший бессмертный мастер, а они вообще никогда и ни на ком не женятся.
– Лао Мо, – сказал Ху Цзин, дёргая Мо Э за рукав, – оставь эту затею. Разве не видишь? Они помешаны на лисьих духовных практиках. Этому действительно нельзя препятствовать.
– Ну, так и мой сын может к ним присоседиться. Я в культивации мало что понимаю, но как по мне, так чем больше народа, тем лучше. Где два, там и три. Если не породниться, так побрататься. Демоны Мо, если что задумают, так по самые рога влезут! Не так ли, Гун-эр?
И он хорошенько ткнул сына в спину кулаком. Ху Вэй пригвоздил зеленоглазого демона ничего хорошего не предвещающим взглядом. Но Мо Гун, казалось, исполнился решимости. Он вскинул голову и сказал: