Тогда почему она никак не может смириться с мыслью о браке с графом Эмберли? Назвать его человеком неприятным ни у кого бы язык не повернулся. По правде говоря, похоже, он будет куда более добрым и снисходительным мужем, чем герцог Петерлей. Он намного моложе прежнего кандидата в мужья и однозначно красивее. За те несколько раз, что они виделись до его отъезда в деревню — а отбыл он более недели назад, — граф относился к ней с большим уважением. Особенно на вечеринке в честь их помолвки, когда он изо всех сил старался показать собравшимся, что действительно гордится оказанной ему честью называться ее женихом.
Ну почему же тогда не выйти за него по доброй воле? Или виной всему треклятая гордость? Как можно выйти за человека, когда точно знаешь: он сделал предложение только потому, что чувствовал себя обязанным? А на самом деле скорее всего вовсе не хотел жениться. Граф — мужчина красивый, представительный, настоящий светский лев. Она — женщина невзрачная и совершенно несветская, понятия не имеет, как вести себя в высшем обществе. В Лондоне ей неуютно. До приезда в город Александра и не подозревала, насколько ее жизнь отличается от жизни других девушек ее круга. Она не умела не то что развлекаться, но даже смеяться. Не знала, как выразить свои чувства и ощущения. Всю жизнь ей внушали, что сдержанность — одна из самых главных добродетелей.
Выходит, Александра вряд ли сможет понравиться графу Эмберли. Именно по этой причине она, в свою очередь, не сможет выйти за него по доброй воле. Лучше уж жить дома, с отцом. Эта жизнь ей по крайней мере знакома.
«Нравится ли мне лорд Эмберли?» — спрашивала она себя, глядя на мелькающие за окном кареты деревья. Но откуда ей знать? В Лондоне у них не было шанса познакомиться поближе. Граф вел себя как подобает настоящему джентльмену, обращался с ней по-доброму и подчеркнуто вежливо. Одним словом, идеальный мужчина. Но идеальный мужчина — это гипотетический образ. А лорд Эмберли — живой человек. Но она так и не поняла, какой он. Граф остался для нее незнакомцем. Причем незнакомцем, на которого она, несмотря ни на что, до сих пор держала обиду.
Он приводил ее в смятение. Глупо, конечно, отзываться так о легком в общении господине с добрыми голубыми глазами. Но приходится признать, что это правда. Александра каждой клеточкой своего тела ощущала его присутствие. Никогда еще она не боялась смотреть человеку прямо в глаза. Но боялась заглянуть в глаза лорда Эмберли, боялась… Чего? Утонуть в них? Другого слова она подобрать не могла.
И ничьих рук она в жизни не боялась. Если только рук отца — огромных, грубых, способных причинять человеку боль. Но рук, которые даже и не думали наносить ей удары? Руки у лорда Эмберли ухоженные, но, несмотря на это, в них таится скрытая сила. Прикосновение этих рук приводило ее в ужас. Они пробуждали внутри ее ощущения, с которыми Александра была не в силах справиться и которые ей не хотелось испытывать. Они пробуждали в ней женщину.
Она чувствовала, что лорд Эмберли способен сделать ее такой, какой она видела себя только в мечтах, но страшилась стать наяву.
Плюс к тому у него есть любовница. Он привык к ее телу, привык касаться ее. Разве Александра сможет когда-нибудь сравниться с опытной дамой? Какой стыд! По сравнению с ней она — ничто, пустое место. Не то чтобы Александра высоко себя ценила, вовсе нет, но она мечтала стать герцогиней, важной дамой. Ну ладно, станет графиней, тоже неплохо. И все же она попалась в сеть, ей придется выйти замуж за человека, которому она совершенно ни к чему и который все свое внимание будет дарить любовнице.
Сидящая рядом с Александрой мать вскрикнула и оторвала дочку от этих мрачных мыслей. Девушка резко обернулась и увидела, что деревья исчезли, и сквозь ливень ей удалось разглядеть открывающуюся роскошную панораму. Карета въехала на холм, у подножия которого раскинулась широкая долина с деревьями, лугами, искусственными лужайками, фонтанами и декоративными садами. Среди всего этого великолепия струилась величавая река, над ней выгнулся дугой каменный мост. На противоположном холме расположился величественный особняк такой неземной красоты, что у девушки перехватило дыхание.
— О-о! — беззвучно выдохнула Алекс.
— Нам ни за что на свете не спуститься вниз по такой грязи! — запричитала леди Бекворт, извлекая из сумочки носовой платочек. — Мы непременно перевернемся и скатимся кубарем в долину. И убьемся насмерть. Постучи кучеру, Александра, пусть остановится.
Но не успела Александра исполнить просьбу матери, как у окна появился Парнелл. В тот же самый момент карета стала. Александра опустила стекло.
— Все нормально, вы в полной безопасности. — Джеймс наклонился вперед, и с полей его шляпы хлынул поток воды. — Дорога вымощена камнем. Да и склон не настолько крутой, как вам могло показаться. Вы в порядке, мама?
— Ваш папа никогда бы этого не позволил, — слабо пискнула леди Бекворт, прикрывшись платочком. — Он бы отвез нас обратно, на ближайший постоялый двор.
— Я бы не стал зря рисковать вашей жизнью, мама, — возразил Джеймс, — и жизнью Алекс тоже. Задерни шторки, Алекс. Маме будет не так страшно.
Брат с сестрой улыбнулись друг другу. Джеймс слегка пожал руку Александры и поехал вперед. Александра почувствовала себя намного лучше. Она прекрасно понимала, что брат хотел подбодрить ее, но его жест не имел никакого отношения ни к грязной дороге, ни к крутому спуску вниз.
Она не стала задергивать шторы. Маме было некогда смотреть в окно — леди Бекворт демонстративно взяла с противоположного сиденья Библию, водрузила ее себе на колени и погрузилась в чтение. Губы ее беззвучно возносили молитву Господу. Александра не могла отвести восхищенного взгляда от раскинувшихся в долине садов и величественного особняка. Ее охватил трепет.
Лорд Эмберли сразу же заметил две кареты и всадника. Граф сидел в галерее, выходящей окнами на восток, и наблюдал за главной подъездной дорогой к дому, сбегавшей вниз с холма. Он практически не сомневался, что гости отложат свой приезд до завтрашнего дня. Мало кто отваживался пускаться в путь по дорогам Англии в такую непогоду. Но он все равно сидел и ждал, не в силах занять себя ничем другим.
Сейчас его невеста стала казаться ему куда более близкой, чем когда он встречался с ней в Лондоне. Там, в столице, он сначала изо всех сил пытался уберечь мисс Парнелл от незаслуженного позора, затем сосредоточился на том, чтобы ее вновь приняли те, кто уже приготовился освистать ее, и все время был настолько занят, что у него не оставалось времени остановиться и подумать — а чем, собственно говоря, эта помолвка обернется лично для него?