Читать интересную книгу Сокровище Империи - Алексей Корепанов

– Даллиа Анизателла отказывается от мести как дочь, но вы будете покараны за смерть наших сородичей и собратьев.

– Как?! – вскричал Арамис. – От мести отказываетесь, но все равно мстите? Где же логика?

– У нас своя логика, – и бровью не поведя, ответил беллизонец. – Согласитесь, мы имеем все основания поступить подобным образом, и на нашем месте вы сделали бы то же самое.

– На вашем месте мы бы обратились в суд, – со злостью процедил Арамис. – Мы же объясняли уже этой… даллиа… даллии… и другим… Мы приказ выполняли, можете вы это понять?! И кроме того, если бы не убили мы, ваш сородич убил бы нас! И наших, между прочим, он тоже ухлопал. Но мы же не стали настаивать на бомбардировке вашего храма! А уж поверьте, парочки бомб точно хватило бы! И вы и так Атоса прирезали. Мало вам? У нас же законы одни для всех, так? Пусть суд решает, виноваты мы или нет. Вы ведь в обществе живете, а не сами по себе, так? В Роме Юнионе!

Энгилейнон слушал все это с непроницаемым видом и вдруг вытащил руку из кармана и выставил перед собой, повернув ладонью к Арамису.

И беловодец словно обнаружил перед собой стену. Плюнул на пол и опустил голову.

А Габлер до самых пяток прочувствовал, что значит книжное выражение «воздух наливался обреченностью».

– Никто нас в свое время не спрашивал, хотим ли мы находиться в вашем обществе, – холодно произнес беллизонец. – И к нам, служителям единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов, это не относится. Нам ничего от вас не нужно. Кроме того, нетрудно догадаться, в чью пользу примет решение ваш суд. А волю единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов надлежит выполнить. Мы – его служители, его орудия, не более того. Как там у вас говорится: «ничего личного»? Воистину так. Мы отнюдь не кровожадны и не находим удовольствия в том, чтобы убивать. У нас свои задачи при прохождении пятого слоя фии. Тот, кто повергает других, сам должен быть повержен. Единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны должен получить это жертвоприношение.

– А говоришь, что вы не кровожадны, – мрачно заметил Габлер. – Боги моих предков давным-давно отказались принимать кровавые жертвы и довольствуются иными подношениями. И боги всех других рас тоже. – Тут Крис кривил душой; он понятия не имел, действительно ли это так. – А ваш единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны, выходит, пользуется давно отжившими методами. Несовременный он какой-то…

– Не тебе судить о нем! – оскорбленно вскинулся Энгилейнон. – Кровавая жертва – это крайняя мера, нечто из ряда вон выходящее. Но в данном случае…

– Божество – это нечто совершенное, – перебил его Габлер, от отчаяния испытывая прилив вдохновения. – Оно источник любви, и в нем не может быть зла. Один древний земной правитель готов был принести в жертву богам свою дочь. Она добровольно взошла на жертвенник, но сами же боги подменили ее животным, которое и пошло под нож вместо нее. Истинное божество никогда не будет против замены кровавой жертвы на другое подношение!

Габлер говорил горячо, прижав руки к груди. Беллизонец слушал с хмурым видом, а Низа смотрела на файтера с непонятным любопытством.

– А подношение может быть очень и очень богатым, – продолжал Крис. – Не только ваш бог, но и вы, его служители, можете получить нечто такое, чего нет больше ни у кого, чья ценность просто не поддается измерению. Согласится ли ваш единомножественный Беллиз-Беллизон-Беллизоны на такую замену? Дабы не исчезло наше лайо в кругах пустот. – Он хорошо запомнил те слова, что услышал в глубинах горного храма.

Энгилейнон был явно озадачен таким поворотом разговора. А Низа прищурилась и спросила, кивая на нэп Габлера:

– Ты говоришь о том, что лежит сейчас среди твоих вещей? Я чувствую там нечто… очень необычное.

– Да, – вынужден был признаться Крис.

– И что же там у тебя такое? – насторожился Энгилейнон.

Габлер немного помедлил, подбирая слова, и сказал:

– Это наконечник древнего оружия. Его называют Копьем Судьбы. Слыхали о таком?

Беллизонцы переглянулись, и Энгилейнон ответил:

– Нет. И чем такое подношение может удовлетворить единомножественного Беллиза-Беллизона-Беллизонов?

– Считается, что тот, кто владеет этим Копьем, имеет очень хорошие шансы на победу в противостоянии с любым неприятелем, – осторожно пояснил Габлер. – Вообще, это как бы гарантия неуязвимости.

О том, что Копье Судьбы похищено у Императора, и его ищут по всему Роме Юниону, он предпочел умолчать.

– Считается? – переспросил беллизонец. – Или это на самом деле так?

– Я не проверял, – честно ответил Крис. – Можешь навести справки. Его еще называют Копьем Лонгина. Очень древняя штуковина. Некий объект, – он вспомнил слова Янкера, – с необъяснимыми пока свойствами. Каким-то образом может влиять на развитие событий. Забирайте и предложите единомножественному Беллизу-Беллизону-Беллизонам вместо нашего мяса. Обманывать вас нам смысла нет, вы ведь нас запросто снова найдете.

– И откуда же у тебя такая ценность? – недоверчиво задал вопрос Энгилейнон. – В кустах нашел или как?

– Или как. В общем, оно мне случайно досталось.

– И на это Копье можно взглянуть?

– Оно замаскировано.

Низа вдруг направилась к столу, обогнув Габлера. Он не стал преграждать ей путь, но приготовился оказать сопротивление, если беллизонка вздумает забрать нэп. Однако девушка не стала ничего забирать. Она просто приложила руку к нэпу и замерла на несколько секунд. Вздрогнула и отдернула ладонь, словно обожглась. И даже слегка пошатнулась, как будто получила невидимый удар. По лицу ее растеклась какая-то восковая бледность, и Анизателла некоторое время стояла, закрыв глаза и тяжело дыша. Энгилейнон напряженно смотрел на нее, но не делал ни единого движения.

Наконец Низа, кажется, пришла в себя и открыла глаза. С усилием потерла виски и повернулась к Габлеру:

– Четыре одинаковых. Намеревался подсунуть кому-то неправильное и приобрести много денег?

Она имела в виду одинаковые сувенирные мечи, которые каким-то непостижимым образом сумела обнаружить, не заглядывая в нэп.

Габлер смущенно развел руками и пробормотал:

– Каждый делает свой маленький бизнес…

Эту фразу он когда-то где-то то ли прочитал, то ли услышал, и она ему запомнилась.

Низа посмотрела на него мельком, так что файтер не успел ничего прочитать в ее темных глазах, и вернулась к своему спутнику. Сказала ему несколько непонятных напевных слов, и Энгилейнон призадумался. Совершенно человеческим жестом потеребил густую бороду и медленно обвел взглядом файтеров:

– Мы выйдем в прихожую. Сейчас вернемся.

Габлер вновь развел руками: мол, не возражаю, выходите на здоровье, советуйтесь; мы подождем, нам спешить некуда…

Беллизонцы покинули комнату, прикрыв за собой дверь.

– Клюнули! – радостно, но тихо сказал Арамис, потирая руки. – Есть шанс уцелеть.

Он подмигнул Габлеру и посмотрел на Портоса. Вид у того по-прежнему был неважнецкий, и он словно не совсем понимал, что тут, собственно, происходит.

«Только бы согласились… – подумал Крис. – Только бы они согласились…»

Он не испытывал никаких угрызений совести по поводу того, что загадочная штукенция, от которой, вполне возможно, зависело благополучие Империи, кажется, уплывала в руки беллизонцев. Что бы там ни выдумывали мечтатели прошлого о создании нового человека, а базовые инстинкты никто не отменял. И когда нависает угроза смерти, руководствуешься, в первую очередь, инстинктом самосохранения. И это нормально.

И в конце концов подобное зло – меньшее, чем если бы Копье попало к чужакам или сепаратистам. Правда, неизвестно, как намерены использовать его беллизонцы – вдруг начнут планетарное восстание, дабы изгнать захватчиков-колонистов с Нова-Марса? Но у Императора достаточно средств, чтобы вернуть Копье. Никакие сверхспособности не смогут противостоять тому оружию, которым оснащен Стафл…

– Прорвемся, Гладиатор, прорвемся! – продолжал шептать Арамис. – А может, прибьем их до смерти, а? А трупы вывезем и выбросим.

– А толку? – охладил его пыл Габлер. – Другие явятся по наши души. И вообще…

Он махнул рукой, не договорив. Этого типа, Энгиле… короче, Энги, он мог бы убить, но Низу…

Крис направился было к креслу у окна, намереваясь сесть, но тут беллизонцы вернулись. Он буквально впился глазами сначала в лицо Энгилейнона, а затем, не сумев ничего на нем прочитать, в лицо Анизателлы. Та встретила его взгляд прохладно, но без прежней мрачной решительности во что бы то ни стало предать файтеров смерти. Стоящий у стола Арамис затаил дыхание.

– Я не могу сейчас ничего сказать. – В звучном голосе беллизонца, кажется, не слышалось намеков на похоронный марш. – Нам нужно посоветоваться, и решение будет зависеть не от нас. Дай свой номер, – взглянул он на Габлера. – Думаю, сегодня же вечером мы с вами свяжемся. Надеюсь, не надо лишний раз повторять, что бежать бесполезно?