Мазель и Соломон Кудерк с вершины Бужеса к дому аббата Шайла; и опять мы запели 69-й псалом, как Пьер Сегье, когда взошел на костер, а затем 118-й, в котором сто семьдесят шесть четверостиший, а заканчивается он следующими строками:
Я заблудился, как овца потерянная;
Взыщи раба твоего,
Ибо я заповедей твоих не забыл.
И вдруг пророк воскликнул, что сошел на него дух, и бросился на землю. Затем он стал пророчествовать па французском языке, что завтра мы будем преследовать бегущих от нас врагов и прогоним их за Иордан.
— «И держали в левой руке своей светильники, а в правой руке трубы, и трубили, и кричали: «меч Господа и Гедеона!»
Восклицая это, он простирал к небу большие свои руки, влажные от испарины и блестевшие при огнях множества свечей.
Всех била дрожь, и многие с воплями упали навзничь.
Пророк же обходил наши ряды, всматривался в каждого и «по наущению духа свята» указывал па тех, кто не достоин был взять в руки пылающий меч архангелов. Очень много оказалось таких, кому дух повелел выйти из рядов, а посему решили, что до перехода через наш Иордан весь отряд будет поститься и лишать себя сна.
Я начал запись тотчас же по окончании нашего прощального воскресного молитвословия. Через час выступаем. Вдалеке, на краю утеса видна неподвижная человеческая фигура, маленькая, но четко выделяющаяся, черная на красном поле зари, разгорающейся над Финьелем: это мой брат Теодор стоит в дозоре с ружьем за плечами.
Соломон трубит в рожок, дает сигнал к выступлению. Я готов. В теле чувствую легкость, душа открыта перед богом, вся, без изъятия, и все в ней свежо и чисто, словно дуновение предутреннего ветра.
На заре девятого дня
сентября месяца,
на привале в Кудулу.
Победы, ниспосланные нам предвечным, превосходят все ожидания наши! Кто б из нас дерзнул надеяться, что мы в столь скором времени станем совершать молебствия в протестантском храме, да еще в самом сердце Севенн, через семнадцать лет после запрещения нашей религии.
Вчера мы и наши братья во Христе, живущие в городе и в его окрестностях, во множестве собрались в церкви Колле-де-Дез, и в стенах ее зазвучали наши горячие молитвы.
Итак, исполнилось пророчество: «И пришел Гедеон к Иордану, и перешел сам и триста человек, бывшие с ним. Они были утомлены, преследуя врагов. И сказал он жителям Сокхофа: дайте хлеба народу, который идет со мною; они утомились…»
Добрые люди из Колле, из Сен-Мишеля, из Пертю, из Бланава и из Брану не пожалели лучшего, что было в их ларях и в погребах, и все принесли нам к вратам чудесного храма.{47} Ведь мы не ели и не спали, чем еще больше приблизились к богу.
В указанный день мы пришли в назначенное место встречи, и там встретились наш Гедеон и молодой пекарь, по имени Кавалье, коего сопровождали человек десять-двенадцать из Долины, хорошо вооруженных. Затем мы все вместе двинулись в Сен-Поль-Лакост, чтобы сжечь там церковь, а настоятель ее убежал, как заяц, заслышав голоса наши, поющие псалом.{48} Следующий день мы прятались в лесах, а затем захватили в одном хуторе оружие городского ополчения. И наконец нашим пророкам было свыше указание повести осаду города Колле-де-Дез.
Теодор опять ворчал, говорил, что город не маленький, хорошо укреплен и может поэтому защищаться, что в нем сильный гарнизон, коим командует мессир де Кабриер.
Я возразил ему, что, будь в городе гарнизон еще больше и командуй им хоть сам племянник Карла Великого, ему не устоять перед мечом Гедеона. Теодор, по-видимому, поразмыслил об этом и потом присоединился к дядюшке Лапорту, Соломону Кудерку, к пекарю и к Жуани из Женолака.
Спрятавшись, мы дождались темноты и ночью ринулись на Колле, при свете восковых свечей, взятых в церкви Сен-Поль-Лакоста, с пением излюбленных наших псалмов. По милости божьей ворота города оказались открытыми: мессир де Кабриер и его отряд фузилеров бежали при нашем приближении.{49}
Мы успели отдохнуть и подкрепиться; затем похозяйничали в офицерских жилищах так же, как поступили бы с нашими домами драгуны, захватили оружие и башмаки; потом двинулись к церкви и дому священника. Тут поднялся спор: кое-кто требовал поджечь их, но Соломон вспомнил заветы Моисея: «Душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу, обожжение за обожжение!»
Итак, церковь была спасена от пламени в уважение к тому, что враги пощадили наш храм, и мы посмотрели только на их идолов в золотом шитье. Из Колле мы ушли после полуночи, и души наши исполнены были ликования.
Привал сделали в горах в виду Эспинаса в овчарне Шандомерг, а Соломон Кудерк и некоторые другие отправились жечь ближайшую церковь — в Сен-Фрезаль-де-Ванталон…
Только что получили весть, что городское ополчение и регулярные войска движутся на нас со всех сторон. Дядюшка Лапорт узнал, что во главе их поставлен пресловутый капитан Пуль{50}, тот, который схватил Пьера Сегье на Фонморте.
Спрячу свои записи под кафтаном из козьей шкуры и буду биться, чтобы отомстить за Сегье.
Близ моей матушки…
Один бог знает, как я скатился в лощину Лубреиру, поднялся в горы через Л’Эрм, прошел через Сент-Андеоль, перевалил через хребет в Кудулу… Все было как страшный сон, я очнулся от него в Борьесе близ матушки, у Дезельганов. Там меня накормили, напоили, согрели, и все боялись, как бы я не умер от грудной болезни.
В Шандомерге я был в отряде молодых,