лишь мы двое.
Боже великий, храни воинов твоих!
Начато в лагере воинов божьих
нынче, 3 сентября, в воскресенье,
после утренней молитвы.
Дух господень повелел мне описать чудеса, творящиеся в Пустыне, а тут как раз сунули мне в руки стопу бумаги. Горластый, принесший письмо нашему Гедеону, где-то раздобыл эту бумагу и нарочно для меня принес ее сюда, словно для того, чтобы я мог выполнить веление свыше.
Вот уже много дней и ночей следуем мы за кузнецом из Брану, внимаем боговдохновенным пророчествам Авраама Мазеля, шерстобита, и Соломона Кудерка, земледельца. Мы молимся и снова идем, поем духовные гимны и идем неустанно, всегда устремляемся мы по стопам господа.
Мы проходим по дубовым, по каштановым лесам, по сосновому бору, проходим через буковые рощи, где гудят пчелы, пересекаем ольховые заросли, перепрыгиваем через осыпи, поднимаемся к небу по гранитным ступеням Лозера, внезапно останавливаемся по знаку пророков.
Их устами дух святой возвещает нам, что настал час, когда чада господни восстают против своих мучителей.
И вот весь наш отряд падает на колени.
— Господи! Открой нам волю твою, скажи, что нам свершить ради славы твоей…
Устами Авраама и Соломона дух святой повелевает расставить дозорных и созвать людей для совместного моления или приказывает нам перейти в другие места.
Пастухи оповещают добрых людей в селениях, хуторах, фермах, и они толпами стекаются на наши молитвенные сходы и приносят нам баклаги с бобовой или чечевичной похлебкой. Мы поем, молимся, едим, затем идем дальше и поем во все горло, поднимая к солнцу голову, тогда как отцы наши клонили ее к земле, как быки под ярмом на пашне; мы громко кричим то, о чем они говорили только шепотом, весело смеемся, когда наши люди сообщают нам, что как только эхо донесет наши голоса до католиков — сразу пустеют их церковные дома и монастыри; мы все идем, идем вперед и еще громче затягиваем песни, изгоняющие капелланов. Мы идем по тропинкам, заросшим кое-где кустарником, и речка Гардона для нас — Иордан, наши Севенны — богоданная Палестина, а дядюшка Лапорт из Брану, с косматой его бородой и ручищами молотобойца, — это новый Гедеон, предводитель библейских воинов. Так идем мы до темноты, а к ночи «сделали себе от мадианитян ущелья в горах, и пещеры, и укрепления» и сладко спим, охраняемые пастухами, распростершись на земле и обратив лицо свое к звездам.
В то же воскресенье, ночью,
после вечернего схода.
После молитвы, псалмов и пророчеств, кои совершались нынче вечером, я пошел к брату своему Теодору, стоявшему на страже, — чаще других его ставят дозорным в часы молитвословий, и он никогда не противится.
Мы разговорились с ним о наших краях и о родне, как вдруг Теодор наставил ружье на какого-то человека в плаще из грубого домотканого сукна, поднимавшегося по склону между каменных глыб, но тот крикнул:
— Земля — ложе мое!
— Небо — покров мой! — отозвался брат и перекинул ружье через плечо.
То возвратился наш Гедеон Лапорт. Он спустился с гор и ходил далеко, за Алее, чтобы встретиться с неким молодым пекарем из Андюзы, который возглавляет отряд в восемьсот человек{46}. Через Лапорта он велел нам идти завтра за соединение с ним — в сторону Колле. Теодор повел со мною странные речи:
— Ах, Самуил! Раненько поднялся дядюшка Лапорт. Теперь он соберет в один кулак своих людей. Самое сейчас время ударить как следует, потому что король занят войной и ему не с руки посылать на нас свои войска. Да и то сказать, маршалы и герцоги в своих дворцах не сразу поверят, что какие-то чумазые пастухи на них разгневались! Ах, если бы Лондон, Гаага и Женева нам подмогли!..
Я с живостью ответил:
— Молчи об этом, Теодор. Все в руках божьих!
Брат взглянул на меня вдруг как-то чудно и усмехнулся совсем не к месту… Но тут Соломон Кудерк стал всех созывать на молитву.
— Ступай, Теодор, помолись. Я постою за тебя в дозоре.
Теодор ответил, что с пего двух молений в день вполне достаточно, даже в воскресенье; и еще пробормотал, что куда было бы умнее всем отдохнуть хорошенько — тогда легче будет перевалить через горы с пустым желудком.
Восковые свечи, которые мы захватывали тысячами при разгроме церквей, отодвигали в сторону ночную тьму. Пророк в лохмотьях стоял в середине круга с Библией в руках, открытой на Книге судей, — там говорится о подвигах Гедеоновых, о победе над мадианитянами, о преследовании бежавших врагов, коих отогнали за Иордан.
Мы стояли па коленях, непрестанно повторяя «Господи, помилуй!.. Господи, помилуй!..» Затем на родном севеннском наречии стали молиться за малый наш народ, удрученный тяжкими бедствиями:
Падут подле тебя тысяча
И десять тысяч одесную тебя;
Но к тебе не приблизится,
Только смотреть будешь
Очами твоими
И видеть возмездие нечестивым.
Мы спели также любимый Франсуа Виваном псалом 69-й, псалом 51-й, с которым шли наш Гедеон, Авраам