этому признаку, если объяснял ребенку все настолько доходчиво, что тот с легкостью его понимал, или задавал такие вопросы, благодаря которым ребенок сам приходил к верному решению (например: «А куда мы поставим синий кубик? Давай посмотрим на эту башенку»). Помимо эмоций и умения грамотно влиять на деятельность ребенка мы оценивали, какие способы воспитания предпочитает родитель. В частности, мы решали, ведет себя родитель чутко, навязчиво или отстраненно. Например, чуткие родители поддерживали недостроенную башенку, чтобы ребенок, укладывая новый кубик, не разрушил ее; помогали ребенку, если тот сомневался, что делать дальше, например спрашивали: «Какого цвета кубик нужно положить сюда?» – или говорили: «Давай найдем еще один кубик того же цвета». Во время предыдущей проверки, когда ребенку дали скучную игрушку, чуткий родитель мог отвлечь его игрой, предложив «покормить» слоненка воображаемой едой или пожалеть малыша, поскольку того лишили и родительского внимания, и веселых игрушек. В отличие от чуткого, навязчивый родитель во время первой проверки мог выхватить у ребенка игрушку, например чтобы показать, как
следует наливать чай из игрушечного чайника в игрушечную чашечку, поскольку малыш делал это явно неправильно. Еще навязчивый родитель мог брать ребенка за руку и двигать ей в нужном направлении, из-за чего тот не мог выполнить задание самостоятельно. А отстраненный родитель мог не помочь ребенку в трудную минуту – например, если малыш поднимал на него жалобный взгляд, то в ответ ничего не дожидался, а когда не знал, что ему делать дальше или делал что-то неправильно, то родитель ни в чем его не поправлял и ни на что ему не указывал. Вспомните маму Харпера, о которой мы рассказывали в начале главы.
Поведение детей в ходе этой проверки мы оценивали по двум причинам. Во-первых, мы понимали: даже если на родителей и влияет опыт общения с собственными родителями в детстве, на них также влияют и сами дети. Десятки лет назад эта мысль стала ведущим тезисом в издании книги Майкла Льюиса «The Effect of the Infant on its Caregivers» от 1974 года и работе Ричарда Белла и Лоуренса Харпера 1977 года «The Effect of the Child on the Adult». Кроме того, эта мысль пересекается с вопросом, который мы подняли во второй главе, когда обсуждали, какой отклик вызывают дети с различным темпераментом у родителей, преподавателей или сверстников, тем самым подталкивая их к определенному поведению. Мы, основываясь на этой мысли, и вовсе решили, что ребенок может сам влиять на собственное развитие. Итак, чтобы оценить, насколько детский опыт участников повлиял на то, какими они выросли родителями, мы решили, что неплохо будет сначала учесть или, наоборот, исключить влияние ребенка на поведение родителя в ходе проверок и лишь затем смотреть, как связан между собой опыт прошлого участников и их подход к воспитанию собственных детей. Мы не хотели причислять родителей к чутким только потому, что им повезло иметь сговорчивого ребенка, и к навязчивым – только потому, что у них родился слишком бойкий и неусидчивый малыш. Оценив поведение детей участников и воспользовавшись статистическими методами, чтобы сделать на него поправку, мы сумели получить «более чистые» показатели, на которые никак не влияло поведение самих детей в созданных нами обстоятельствах. Итак, для этого мы оценили, насколько положительно или отрицательно дети отзывались на происходящее, а также то, насколько они были усидчивыми и внимательными. Нетрудно догадаться, что в этом смысле дети разительно отличались друг от друга.
Позвольте чуть подробнее рассказать о том, как именно мы оценивали подходы родителей к воспитанию, поскольку наши читатели наверняка уже думают: «Постойте-ка; как вообще можно оценить особенности воспитания всего лишь за три пятиминутных промежутка, пусть и записанных на видео?» В надежде убедить вас в том, что этот подход, пусть он и не совершенен, обладает своими достоинствами (особенно если учесть, что мы не можем устанавливать видеокамеры в домах участников без их ведома и согласия), мы приведем следующее сравнение. Когда кардиолог хочет узнать, насколько у пациента все хорошо с сердцем, он применяет единственный надежный и проверенный способ – предлагает пациенту нагрузку. Обычно пациента отправляют на беговую дорожку, которая постепенно ускоряется, причем пациенту необходимо дышать в трубку до тех пор, покуда он не выдохнется окончательно. Конечно же, в такие обстоятельства человека всегда помещают искусственно (в повседневной жизни таким вряд ли кто-то будет заниматься), однако это не умаляет важности полученных в ходе проверки данных. Такая странная пробежка позволяет понять, насколько хорошо работает сердце пациента. Если полученные показатели позволяют прийти к нужным выводам, то не важно, насколько проверка приближена к действительности.
То же можно сказать и о том, как мы оценивали подход родителей к воспитанию. Пусть даже наши задания не были похожи на настоящую жизнь, они позволяли получить ценные сведения о том, как родители воспитывают детей. Многие исследования предлагают свидетельства в поддержку того, что подобные проверки и вправду позволяют оценить настоящее положение дел. Например, есть доказательства того, что подход, которым пользовались мы, позволяет определить, у каких родителей есть депрессия, насколько они счастливы в браке, успевают ли их дети в школе и ладят ли их дети со сверстниками. Получается, пусть даже наши задания и выглядят искусственными и, выходит, не отражают действительности, это не значит, что благодаря им мы не можем добыть ценные для нас сведения, которые позволят определить, как на подход участников к воспитанию трехлетних детей повлиял опыт общения с их собственными родителями много лет назад.
Передается ли подход к воспитанию из поколения в поколение?
Чтобы оценить, передается ли подход к воспитанию из поколения в поколение (то есть возможно ли связать данные, которые мы собирали о взрослеющих участниках, с тем, что мы впоследствии записали на видео), мы первым делом должны были определить, удастся ли нам статистически объединить всевозможные оценки, которые мы давали родительской ипостаси участников, и вывести некую общую величину для оценки уровня родительской грамотности. Стоит отметить, что наш подход к оценке участников как родителей похож на тот, который мы описывали в четвертой главе: при оценке уровня проявления у участников СДВГ мы также объединяли несколько показателей в одну общую величину. Напомним, что тогда мы указывали следующее: если объединить (сгруппировать) различные показатели, то можно прийти к более точным, надежным и приближенным к истине выводам, чем если изучать каждый показатель по отдельности (раздробив их). Однако поясним, что подход, при котором показатели (в нашем случае – отношение к детям) объединяют, исследователи зачастую выбирают потому, что им он больше по душе, а не по каким-то