Читать интересную книгу Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него - Юрий Чернер

Первый звонок в отделение ФБР в Хаяннисе Барбара сделала 17 ноября все того же 1984 года. В этом захолустном отделении ее соединили с весьма компетентным человеком — ветераном ФБР с пятнадцатилетним стажем, специальным агентом Уолтером Прайсом. Прайс понял, что Барбара (она представилась) пьяна, возможно даже алкоголичка, но некоторые детали разговора не позволили отнестись к нему как просто пьяному бреду. В течение недели Прайс пытался созвониться с Барбарой, дважды заезжал к ней домой, но только 29 ноября они встретились. Барбара была пьяна, говорила то о поездке в Вашингтон, где Джон оставлял сообщения агенту «ка-джи-би», то о происках зятя Марка, который хочет отнять внука, то о попытках Джона завербовать их дочь Лауру.

Прайс отправил сообщение в вышестоящее агентство, в Бостон, о том, что Барбара — признанная алкоголичка и обозленная брошенная жена; кроме того, Барбара говорила о шпионаже Джона в прошедшем времени, — возможно, все закончилось двенадцать лет назад, когда Джон ушел с флота. Свидетельства женщины, которая беспробудно пьет и злится на бывшего мужа, который живет с женщиной вдвое моложе и не собирается отдавать мнимый долг, вряд ли убедят присяжных…

На сообщении Прайс проставил номер 65-0 — дело о шпионаже, а «0» — отсутствие реальной перспективы дела. В Бостоне донесение так и попало в папку «0» — бесперспективных. Не изменил ситуацию и звонок Лауры тому же Прайсу, в котором она подтверждала слова матери. (О реальных причинах звонка судить трудно; якобы Лаура хотела припугнуть отца, чтобы тот «надавил» на зятя, с которым сотрудничал, и заставил вернуть сына. Может быть, в каком-то ракурсе это покажется логичным и убедительным…)

Но машина ФБР все-таки работала. На очередном квартальном докладе Прайс сообщил в Бостонском отделении о контактах с Уокерами. Это было включено в рапорт отделения Вашингтону, а копия сообщения ушла в Норфолк. Там сообщение проанализировали агенты Дж. Уолфингер и Р. Хантер и посчитали необходимым навести справки. Вскоре было решено допросить Лауру. Этим 7 марта занялись агенты Каллиган и Вагнер; им удалось важнейшее — они поддержали убеждение Лауры, что для нее единственный способ заполучить сына — это сотрудничество с ФБР. Лаура дала подробные письменные показания, но реально она знала совсем немного; чтобы выяснить важнейший вопрос — продолжает ли Джон заниматься шпионажем, — с разрешения Вашингтона был организован телефонный разговор дочери с отцом.

Разговор состоялся 27 марта 1985 года и не дал прямых ответов на вопрос об участии Джона в шпионаже, но все же ФБР и Министерство юстиции нашли достаточно оснований для «разработки» Джона. 5 апреля было получено судебное разрешение на установку подслушивающих устройств в доме, офисе и на яхте Джона Уокера. Однако практически ничего просто даже подозрительного телефонное прослушивание не давало. Тем не менее агент Хантер, который непосредственно вел дело, да и вашингтонская штаб-квартира «вцепились» в семью Уокеров крепко. Не забывал о деле и агент Паттерсен на противоположном конце США.

Анализ сообщений и показаний от Барбары и Лауры показал, что с Джоном шпионажем занимался некий Джерри… Вскоре была установлена его фамилия (по записи в телефонном блокноте Лауры) — Уитуорт. В Вашингтоне аналитики установили, что Джерри работал какое-то время под началом Джона Уокера в Учебном центре ВМФ в Буффало. Все это позволяло предположить, что «Рус» идентифицирован.

Принесло и результат прослушивание: было установлено приблизительное время и место некой таинственной встречи, ради которой Джон отказался даже от участия в важных семейных мероприятиях. Группа слежения (агенты в шести автомобилях, и даже специально выделенный легкий самолет) «вела» Джона; затем к ним присоединилась целая команда — сорок один агент на двадцати грузовиках, расставленных в разных участках кольцевой дороги, окружающей Вашингтон. Это, видимо, была одна из самых масштабных операций слежения — и она с треском провалилась. Джон, не предпринимая никаких особых усилий, ушел из-под наблюдения. Однако джи-менам повезло. Оказалось, Джон просто проверил предварительно место, где ему следует оставить контрольный знак для связника, и в тот же вечер вновь появился на незначительной дороге в Мэриленде. Слежки он не почувствовал, хотя и отметил, что движение излишне оживленное. На условленном месте Джон оставил пустую банку — сигнал, что готов к обмену материалами. Здесь ФБР еще раз проявил неповоротливость: едва Джон поехал дальше, банку «конфисковали как вещественное доказательство» — и тем самым предупредили проехавшего через полчаса мимо этого места контактера, третьего секретаря советского посольства Алексея Ткаченко[45].

К счастью для джи-менов, Ткаченко выставил свою «сигнальную банку» в другом условленном месте раньше, чем заметил отсутствие сигнала от Джона; Уокер ее увидел и решил производить обмен. В заранее условленном тайнике (за придорожной телефонной будкой) он оставил пакет, пластиковую сумку с 129 секретными сообщениями, полученными от Майкла с «Нимица», а также письмо Джона московским «работодателям» и копии двух последних писем, полученных им от Джерри Уитуорта. Через несколько минут пакет был в руках у агента ФБР Брюса Брая. Еще через несколько часов Джон Уокер был арестован. Спустя несколько дней был арестован Майкл — обнаруженные в тайнике документы совершенно ясно указывали на источник. При обыске каюты на «Нимице» было обнаружено более тысячи копий секретных и конфиденциальных документов. Затем был арестован Артур Уолкер — не только как брат главного подозреваемого, но и как персонаж, упомянутый в письме Джона в КГБ. Проверку на детекторе лжи Артур не выдержал. Джерри Уитуорта арестовали примерно через месяц — требовалось время для сбора доказательств. В то же время штаб-квартира санкционировала несколько неправильных утечек информации по поводу раскрытия шпионской сети. Замдиректора ФБР Билл Бейкер едва не понес ответственности за оскорбление суда, поскольку сделал не обоснованное, но красиво звучащее заявление о том, что джи-мены «терпеливо следили за Уокером в течение шести месяцев, с тем, чтобы схватить его в момент передачи документов».

К началу 80-х в ФБР были разработаны и внедрены новые «программы» контрразведывательной работы (например, «Сеть»), которые затруднили работу как «легальных» разведчиков, так и нелегалов. В это же время улучшилась законодательная база (в частности, введен закон об обязательной регистрации иностранных агентов, действие которого распространялось на любые виды деятельности в интересах другой страны). Отчасти из-за этого произошел ряд арестов шпионов высокого уровня. Лояльная пресса даже окрестила 1985 год «Годом Шпиона». Вот краткая хроника.

В мае была арестована шпионская сеть бывшего морского офицера Джона Уокера, — Джерри Уитуорт, Артур и Майкл Уокер. Они признали себя виновными в передаче секретных сведений Советскому Союзу.

21 ноября Джонатан Джей Поллард, аналитик разведывательного управления ВМС США, был арестован за шпионаж в пользу Израиля.

23 ноября Лэрри By Таи, бывший аналитик ЦРУ, был арестован по обвинению в шпионаже для КНР, начиная с 1952 года.

25 ноября, еще один крупный шпион, бывший служащий Агентства национальной безопасности Уильям Пелтон, был арестован и обвинен в продаже военных тайн СССР.

Предпринимались, прежде всего по инициативе ФБР, дипломатические демарши по сокращению числа советских дипломатов, аккредитованных в США. В тот же период осуществлялась чрезвычайно дорогостоящая акция — сооружение спец-туннеля под строящимся зданием нового советского посольства.

Об этом можно рассказать немного подробнее.

Провал этой операции, судя по многочисленным откликам в мировой прессе, породил определенное недоумение. Вроде бы время для таких серьезных действий миновало, отношения между США и Россией давно уже прошли — и, как многие надеются, необратимо прошли, — стадию холодной войны. Никто никого уже не обзывает «оплотом империализма» и «империей зла»[46]. Но здесь надо сразу же уточнить, что сооружение секретного туннеля началось в семидесятые, как говорится, в разгар холодной войны, едва только СССР определился с точным местом строительства нового здания посольства на Вискон-син-роуд.

Идея эта исходила, как сейчас утверждают, непосредственно от ФБР, однако нельзя не заметить, что основывалась она на опыте английской и американской разведок, МИ-6 и ЦРУ. Опыт был большой и не такой уж неудачный. Первая операция относилась еще к 1951 году: из британской оккупационной зоны в Австрии был частью прорыт, частью проведен, используя существующие сети подземных коммуникаций, туннель к телефонному кабелю советской комендатуры оккупированной зоны.

Подключение к кабелю было произведено достаточно искусно, и в течение года агентура МИ-6 подслушивала переговоры между советскими штабами и подразделениями. Весьма строгая система «компартализации» в британской разведке позволяла удержать, несмотря на активность группы советских разведчиков в МИ-5 и МИ-6, эту операцию (ее кодовое название — операция «Серебро») в секрете больше года, прежде чем кабель был выведен советской стороной из эксплуатации. Вряд ли это была случайность или рутинное технико-эксплуатационное решение; британцы связывают это с утечкой информации, которая произошла после вовлечения в операцию ЦРУ. Но подозрения у англичан возникли значительно позже, а в то время были предприняты попытки нового «подземного шпионажа». Возведение Берлинской Стены, которая серьезно сократила поток разведывательной информации из одной из самых острых зон конфронтации, заставил пойти американцев на осуществление аналогичной операции (она была даже названа по аналогии с первой удачей, «операция «Золото») — спец-тоннеля в Берлине. Это было достаточно дорогостоящее капитальное сооружение — штольня длиной 150 метров и двухметрового диаметра. Она проходила на глубине 4,5 метра от подвала американского склада боеприпасов до советского армейского узла связи в Восточном секторе Берлина. В конце штольни было оборудовано достаточно приличное помещение для обеспечения круглосуточной работы военных разведчиков. Достаточно строго соблюдался режим секретности, а также поддержания «бесшумности» работы поста наблюдения и прослушивания. Данные, полученные МИ-6 и ЦРУ, котировались очень высоко; когда, чуть больше чем через год после начала работы, на туннель «наткнулись» советские военнослужащие-ремонтники, это было воспринято как большая, но, в общем-то, рутинная в практике разведки неприятность. Но Москва постаралась раздуть эту неприятность до большого международного скандала, который привел (впрочем, здесь сказалась и Вашингтонская конъюнктура) к отставке братьев Даллесов, госсекретаря США и директора ЦРУ. И только спустя десятилетие оказалось, что Москва «использовала» англо-американский туннель дважды: и для перетряски американского истеблишмента (Даллесов в Кремле очень не любили ни при Сталине, ни при Хрущеве), и для обильного снабжения спецслужб главных противников дезинформацией. На самом деле очень успешный «крот», кремлевский шпион в МИ-6 Джордж Блейк сообщил руководству советской разведки о туннеле, когда тот существовал только еще в проекте — и у советской стороны было достаточно времени на подготовку и организацию дезинформации.