Читать интересную книгу Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него - Юрий Чернер

Косвенных улик было достаточно; ФБР дало информацию английской контрразведке (к тому времени Фукс уже вернулся в Британию), и в сентябре 1949 года Клауса Фукса (он же Реет, он же Чарльз) арестовали[52]. Как многие из тех, кто оказывал шпионские услуги из идейных соображений, Клаус особо не запирался. 3 февраля 1950 года британские и американские газеты оповестили об аресте «крупного коммунистического шпиона». Но еще до этого в ФБР поступила информация из британской контрразведки о некоторых связях Фукса. Уже 6 февраля Ламфер затребовал от Альбукеркского представительства Бюро срочно уточнить, кто из сотрудников Лос-Аламоса выезжал в январе 1945 года в Нью-Йорк — с прямым указанием, что речь идет о советском агенте под псевдонимом Шмель. Затем последовали уточнения, выуженные по крупицам из рас-шифровок радиограмм и из показаний Фукса: постоянным местом жительства Шмеля должен быть назван Нью-Йорк, и как минимум один из его родителей должен быть выходцем из России.

Круг подозреваемых сузился до шести человек. На втором месте в списке стоял Дэвид Грингласс. Но обыск и арест были произведены только 15 июня 1950 года, а до того времени произошло важное событие: Фукс «сдал» своего американского связника Гарри Голда. Сообщение об аресте Голда, — причем в газетных публикациях была и фотография шпиона, — послужило сигналом для всех оперативных сотрудников МГБ в США и Великобритании: сигналом к эвакуации. Были, к чести МГБ будь сказано, приняты меры по эвакуации американской агентуры — супругов Гринглассов и Розенбергов, и Мартина Со-белла. Но адекватных шагов (предполагался срочный выезд в Мексику, оттуда пароходом в Швецию и затем в СССР) все четверо не предприняли, все оттягивали и оттягивали; Собелл с женой и ребенком выехал в Мексику и жил там под чужим именем.

У Дэвида Грингласса была причина медлить с отъездом: Рут 20 мая 1945 года родила девочку. Возможно, Дэвид и Рут просто не понимали, что ко времени появления газетных публикаций (кстати, Дэвид по фото сразу же опознал связника Голда) следствие уже непременно продвинулось очень далеко и счет теперь идет, что называется, на минуты. Что же касается Розенбергов, то здесь, возможно, сказалась недооценка с их стороны возможностей эфбээровского следствия. Юлиус Розенберг работал на советскую разведку с 1942 года (был завербован по рекомендации Бернарда Шустера, казначея нью-йоркского отделения компартии США), но с Голдом не встречался[53], а его кураторы и связники все благополучно эвакуировались. В то, что Дэвид Грингласс даст показания на родную сестру Этель и на Юлиуса, ее мужа, они поверить не могли.

Розенбергов действительно долго не трогали — Юлиуса больше месяца после ареста Дэвида Грингласса, а Этель — еще месяцем позже. Юлиуса Розенберга арестовали 18 июня 1950 года, а его жену 12 августа прямо в зале суда, когда она отказалась давать свидетельства, апеллируя к Пятой поправке к Конституции США. Решающим была идентификация Юлиуса как агента по кличке Либерал. Расшифрованные сообщения не оставляли сомнения, что именно Либерал руководил шпионской группой. Куратор Леонид Квасников в одной из шифровок отмечал, что Либерал работает так много, что есть опасения за его здоровье. Того же, что основным направлением шпионской деятельности Либерала была радиотехника и радиоэлектроника, а не ядерная технология, установить ФБР удалось не скоро, а признать — и того позже. Дальнейшая расшифровка радиоперехватов и допросы «установленных» агентов — а также сведения, предоставленные МИ-5, говорили о том, что советской разведке переданы и важные материалы по атомной бомбе (один из них, в котором шла речь о «фокусирующих взрывных линзах» как основе схемы взрывателя, был особенно высоко оценен в СССР), так и тысячи страниц секретной технической и технологической информации. «Дело Розенбергов» прекрасно вписывалось в политический ландшафт США — «виновных» следовало примерно наказать, и добиться снижения эффективности советской разведки, в немалой степени в те годы опирающейся на прокоммунистические элементы в США.

Этель Грингласс, родившаяся в 1916 году, и Юлиус Розенберг, родившийся в 1918 году, происходили из Лоуэр Ист-Сай-да — восточной части Нью-Йорка, огромного района бедняков в этом многомиллионном городе. Они закончили одну и ту же школу, но познакомились только в 1936 году.

Этель работала в конторе. Несмотря на исключительные способности, ей пришлось отказаться от своей мечты стать актрисой и певицей, так как денег на образование не было. Иногда она выступала перед бастующими рабочими, а также участвовала в концертах с целью поддержки Испанской республики, которой угрожали фашисты. Юлиус отлично окончил школу, а в 1939 году получил диплом инженера-электрика; в том же году состоялась их свадьба с Этель. В 1942 году молодая супружеская пара подыскала себе небольшую квартиру, а год спустя родился сын Майкл.

Их политическая деятельность началась еще до войны с посещений антифашистских митингов (иногда Этель выступала на них как певица) и со сбора пожертвований в пользу невинно осужденных. Весьма вероятно, что уже в то время на Розенбергов было заведено досье в ФБР.

Сначала Юлиус Розенберг работал в мелких фирмах, а потом находился на правительственной службе, в Сигнальном корпусе в Нью-Йорке. Но когда курс американской внешней политики изменился, Юлиуса Розенберга уволили под часто применявшимся предлогом, что у него имеются «признаки коммунистических убеждений».

Частная электротехническая фирма, в которой он прежде работал над выполнением правительственных заказов, не захотела терять квалифицированного инженера и продолжала пользоваться его услугами, — однако лишь для выполнения тех заказов, которые не исходили от правительства. Никакого отношения к американским атомным проектам это предприятие не имело. Когда в конце 1945 года положение с заказами у фирмы ухудшилось, Юлиусу Розенбергу пришлось искать себе другой заработок, и он вместе с двумя братьями жены и еще одним партнером, который предоставил для этого капитал, открыл небольшую авторемонтную мастерскую.

Один из братьев, Дэвид Грингласс, сыграл в жизни супругов Розенберг роковую роль.

Дэвид носился с честолюбивой мечтой стать ученым, но провалился на всех экзаменах. В мастерской он работал спустя рукава, и жалобы клиентов не прекращались, так что доходы фирмы упали, и денег не хватало даже на зарплату. Партнер, финансировавший предприятие, заявил, что он хочет работать дальше только с одним Юлиусом, поскольку тот — единственный человек, способный уберечь мастерскую от банкротства. После этого Дэвид и его брат Бернхард покинули фирму. Рут Грингласс, жена Дэвида, была горько разочарована. Виновником такого поворота своей судьбы она считала, причем совершенно незаслуженно, Юлиуса Розенберга, руководившего автомастерской. Не исключено, что отношение Рут к Юлиусу сыграло определенную роль в том, что Дэвид Грингласс «отправил» на электрический стул сестру и ее мужа. Но решающую роль сыграли особенности судебной системы и достаточно последовательная позиция ФБР в отношении тех, кто идет с ними на сотрудничество.

Положение Дэвида Грингласса было, что называется, безнадежным. Помимо прямого свидетельства Голда о получении информации и передаче денег, помимо многочисленных и недвусмысленных сведений дешифровки, ФБР быстро докопалось, что Дэвид Грингласс совершил в Лос-Аламосе несколько краж, за которые в свое время никакого наказания не понес[54]. В свете строгих секретных предписаний «Манхэттэнского проекта» каждая из этих краж уже расценивалась как шпионаж. А значит, за них полагалась смертная казнь или 30 лет каторжной тюрьмы. Таким образом, он оказался полностью во власти ФБР. Даже если не разглашать источник получения «прямой информации», то есть расшифровку кода, которым пользовались советские разведчики, Дэвиду «выпадало» два смертных приговора. Аналогичная участь ждала и его жену Рут в случае, если бы было доказано, что она принимала какое-либо участие в краже и передаче секретов, или извлекла из нее какую-либо материальную выгоду. Имелся единственный выход из создавшегося положения, и адвокат подсказал его супругам Грингласс. Закон, принятый еще в 1878 году, гласил: «Соучастники заговора, не уличенные прежде ни в каком бесчестном преступлении, могут избегнуть судебного преследования, если они… полностью и откровенно расскажут все как свидетели». Тут ФБР осенило: соучастники! Кандидат в супершпионы должен разбираться в физике лучше, чем слесарь-ремонтник, даже если он сам и не работал в Лос-Аламосе. Поразительная наблюдательность и цепкость памяти Дэвида давали специалистам основания считать, что главным источником секретной технической информации был именно он, но для суда это не выглядело достаточно убедительно. Кроме того, следовало — уже из тактических соображений, для того, чтобы оправдать «мягкий» приговор, — не выпячивать чрезмерно истинное значение деятельности Дэвида.