Беременность всегда поднимает уровень духовной силы матери. А это пара десятков лет дополнительной жизни. Только из-за этого Вильет позволила сотворить с собой такое.
От брезгливости по отношению к собственному сыну леди Вильет так до конца и не избавилась. В самые первые годы она не желала даже смотреть на него. Потом до нее дошли слухи, что она ведет себя неподобающе для добропорядочной леди. Из-за этого ей пришлось брать себя в руки. Это было сложно, но ей все-таки удалось.
Когда сын немного подрос, она внезапно поняла (вернее, ей подсказали), что, сыграв правильную свадьбу, их семья может подняться еще выше. Стоило Вильет это понять, как она начала расчетливо присматриваться к семьям, просчитывая в уме наилучший вариант. Согласие или несогласие сына ее мало волновало. В конце концов, он должен отплатить ей за свое рождение. Если бы не она, его вовсе не появилось бы! Она ведь так страдала, когда носила его, и после ей пришлось столько вынести по его милости, так что пусть отдает долг.
К слову сказать, леди Вильет даже в мыслях не могла представить, что сын как-то воспротивится ей. Она не считала его полноценным человеком, скорее кем-то вроде раба, жизнью которого может полностью управлять. Она ведь родила его!
Именно поэтому для нее стало большим открытием, когда Эрион после учебы в военной академии самовольно покинул столицу и отправился к отцу. И это в то время, когда она добилась для него места в столичном батальоне! Всего пара лет – и он смог бы дослужиться до капитана или даже майора! Благодаря ее связям, его, несмотря на ранг, продвинули бы как можно выше.
Ей тогда пришлось изображать из себя счастливую мать, сын которой оказался столь смелым и самостоятельным. Подруги улыбались, восхищались, но Вильет видела, как эти гадины ехидно сверкают глазами, мысленно смешивая ее с грязью.
Конечно, она не оставила своих замыслов, всеми силами стараясь вернуть сына в столицу. Тот всегда отвечал вежливо, заверял в сыновней любви, но возвращаться не торопился. И это дико злило Вильет.
А потом она поняла, что виноват во всем этом ее муж. Это он забил голову их сына ерундой о службе, долге, чести и прочих совершенно бесполезных вещах. И ладно бы он после этого оставил Эриона в покое, но нет! Он увлек его с собой в армию и держит его рядом, явно очерняя всеми силами ее саму.
Когда леди Вильет поняла это, у нее словно шоры с глаз спали. Это ведь так просто! Хорошо, что некоторые люди смогли показать ей то, чего она из-за своей несомненно милой наивности и доверчивости не видела. Обычно эти черты характера вызывали в ней лишь презрение, но когда она примерила их к себе, то Вильет показалось, что это только придает ей еще больше шарма. Действительно, настоящая женщина должна быть немного наивной и доверчивой. Это заставляет ее выглядеть в глазах других людей более милой и невинной.
– Вам стоит задуматься о новом замужестве, моя дорогая, – произнес мужчина, не выпуская маленькую белоснежную ручку с тонкими и хрупкими пальчиками.
– Ох, ну что вы, – Вильет аккуратно забрала руку, одаривая мужчину ласковым взглядом. Да, она не желала связываться с любовью, не хотела осквернять себя этим чувством, но никогда не была против того, чтобы другие любили ее. Влюбленные в нее мужчины ничего, кроме презрения, у нее не вызывали, но она готова была признать, что это весьма и весьма полезное чувство. Такими глупцами очень легко управлять. Как куклами. Или рабами. – Милорд, вам не стоит так говорить. Мой муж еще жив, и если кто-то посторонний услышит ваши слова, то может подумать, словно мы замыслили совершить преступление.
Конечно, никаким милордом человек, сидящий перед Вильет, не являлся. Но она хорошо знала, что мужчины очень любят, когда их превозносят, поэтому умело пользовалась этим знанием. Вот и сейчас глупец расправил плечи, словно желая показать себя с лучшей стороны. Вот только все портил круглый сильно выпирающий живот.
Окинув влюбленного в нее дурака взглядом, Вильет улыбнулась, постаравшись скрыть за этим отвращение, поднявшееся в ней. Неужели кто-то с таким несовершенным телом на самом деле считает, что может стать предметом ее заинтересованности? Насколько глупым надо быть, чтобы поверить во что-то подобное? Ее муж хотя бы выглядит прилично, впрочем, даже это не могло вызвать в Вильет ни капли страсти.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Еще полгода – и вы будете свободны, моя леди, – словно не услышав ее слов, произнес мужчина. Подавшись вперед, он снова схватил белоснежную ручку и приложился к ней поцелуем. Не тем, который допускался среди посторонних друг для друга людей, а долгим и влажным.
Почувствовав мокрое прикосновение отвратительно пухлых и мягких губ, Вильет больше не смогла скрыть своих чувств. Хорошо, что мужчина не видел, как скривилось ее лицо.
Выдернув руку, она вскочила на ноги и отошла от кресла подальше. Старясь спрятать эмоции на лице, она отвернулась и прижала руку к груди, яростно, но при этом осторожно вытирая ее платком. Со стороны могло показаться, что женщина смутилась проявленных чувств, поэтому отвернулась и трогательно прижала руку к себе, будто баюкая чужой поцелуй.
– Я ведь просила, – справившись с собой, произнесла она и повернулась обратно к мужчине. Смотреть на этого жирного хряка ей не хотелось, но она понимала, что без него у нее не получится отправить своего мужа на тот свет. Ничего, она потерпит немного, а потом в семье Эдонтер произойдет несчастный случай. Нужные люди уже подкуплены и ждут своего часа. А пока… – Милорд, – проворковала Вильет, даже не думая приближаться к мужчине. – Я не хочу, чтобы наше будущее счастье было осквернено слухами.
– Конечно, конечно, моя милая, – с придыханием выдал Эдонтер, лаская жадным взглядом маленькую хрупкую фигуру. Говорят, что леди Вильет в постели словно фурия. Ему не терпелось убедиться в этом самому. Ради этого он даже готов был помочь этой женщине с ее небольшой проблемой.
К тому же, судя по всему, их доблестный генерал не только собственной жене надоел. Полученные от некоторых влиятельных людей деньги были намного красноречивее слов.
Глава 10
Вера чувствовала направленное на нее внимание. Казалось, стоило ей выйти из кареты, как чей-то пристальный взгляд тут же прилипал к ней. Всё это заставляло тревожиться. Не имея возможности посмотреть, она только и могла, что держать спину прямо и не выпускать руку деда, который явно был встревожен и напряжен.
– Все будет хорошо, – тихо произнес Иагон. Сам он такой уверенности не испытывал, ощущая надвигающуюся угрозу, но не мог позволить внучке чувствовать сильное волнение.
Хотя стоит отдать ей должное. Она держалась хорошо. То, что Давьерра взволнована, можно было понять только по чуть сжатым губам и по тому, как она время от времени застывала, напоминая изящно выточенную статую.
Иагон знал, что она ощущает себя неуютно. Лишенная привычной обстановки и возможности видеть мир (повязку они не снимали, опасаясь, что кто-то увидит ее глаза), внучка могла чувствовать сильную дезориентацию. Именно поэтому он старался быть все время рядом, не отпуская ее руку.
В том, что Давьерру пригласил в столицу сам король, Иагон не видел ничего хорошего. Он давно понял, что интерес высоких особ никогда не проходит бесследно для простых людей. И пусть законы вроде как защищают их, но он отлично знал, что некоторым никакие законы не указ. В конце концов, есть люди, которые сильно равнее остальных. И ничего с этим поделать нельзя.
То, что его внучку считают ценной, было понятно по организации их путешествия. Во-первых, для нее подготовили очень удобную карету. Множество подушек, мягкие ткани и удобные сиденья. Во-вторых, в день они несколько раз останавливались, чтобы Давьерра могла размять ноги и позаботиться о своих естественных нуждах. В-третьих, еда была превосходной. Никакой постной каши и черствого хлеба. В-четвертых, ехали медленно, словно не желали добавлять быстрым передвижением неудобства. Если к вечеру на пути попадалось селение, они останавливались в нем. Для них снимали комнату или поселяли в отданный на время хозяевами дом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})