- Ну а как насчёт Минца? – вскинулся Гибер. – Что, так и будем без вины виноватыми ходить?
- Я к восьми утра на ковёр в губком. Там будет видно, - подвёл итоги короткого совещания Смушко. – Работайте, товарищи. На Минце свет клином не сошёлся, у нас ещё полно нераскрытых дел.
Он вышел из кабинета.
- Эх, Борисыч – Борисыч, - с тоской протянул Мишка. – Загрызут его в губкоме, как пить дать. Заварилась каша, етит твою через кочерыжку!
Я задумался. Не уверен, что в губкоме сволочь сидит и сволочью погоняет. Наоборот, скорее всего – в подавляющем большинстве нормальные мужики, что прошли и огонь и воду, а медные трубы им и нахрен ни сдались.
Так что вряд ли визит туда закончится катастрофой. Скорее всего, поставят на вид, стукнут кулаком по столу, обматерят, но отбирать партбилет и выгонять с должности… Это уже перебор, право слово. Или я чего-то не догоняю и у Смушко в губкоме куча врагов?
Ладно, хрен с ними – политическими раскладами в губернии. Чем я могу реально помочь шефу (разумеется, называть Смушко шефом в присутствии остальных ребят из губрозыска не стану)? Только тем, что привык делать уже много десятилетий: ловить преступников.
А кто у нас по губернии проходит по категории злодей века? Ответ на поверхности – Левашов.
Если удастся разгромить его банду, а в идеале ещё и взять самого главаря – любые претензии к уголовному розыску разобьются как волны об утёс.
Как всё-таки плохо, что память настоящего Быстрова для меня всё равно, что пресловутый чёрный ящик – никакой подсказки. Приходится терять драгоценное время, самому узнавать мелкие детали и подробности, а ведь благодаря им порой удаётся выложить нужную мозаику.
Поднимать дела на Левашова было некогда, но рядом со мной сидели Гибер и Мишка, которые уже давно имели зуб на этого бандита и знали о нём больше других.
Тревожных звонков и вызовов на выезд не было, я предложил попить чаю, пусть и с добавлением сухой морковки: ещё немного, и я войду во вкус этого непритязательного напитка.
И Гибера нашёлся мешочек с сухарями, знавшими ещё времена Первой мировой, но размоченные в крутом кипятке, с голодухи шли не хуже изысканного пирожного.
Ничто так не объединяет людей в один коллектив, как совместный приём пищи. Тим-билдинг выходит что надо, без всяких, прости господи, коучей.
Я исподволь перевёл разговор на Левашова и узнал одну немаловажную для себя деталь.
- Разве ты не знал, что Левашов плотно сидел на марафете? – удивлённо спросил Гибер, вылавливая из кружки сухарики. – Его же из-за этого и попёрли из ЧК. Он под кокаином привязался ни за что ни про что к какому-то деревенскому мужику и чуть не пристрелил – хорошо, свои же помешали.
- А сейчас он как – продолжает наркоманить? – спросил я.
Оперская чуйка говорила, что от ответа на этот вопрос зависит многое. И слова Гибера меня не разочаровали.
- Ещё хуже стало – говорят, ноздри у него теперь красные как революционное знамя, хотя в душе он прогнившая зелёная сволочь, - сказал бригадир.
Значит, Левашов – наркоман, и, несмотря на репутацию вечно ускользающего из рук уголовного розыска Робин Гуда, склонен порой к необдуманным действиям. Тогда это укладывается в общую схему с отправленными к нам лже-чекистами во главе с Трубкой. Тут явно не только бандитский кураж, но ещё и частично поехавшая на почве наркоты крыша.
Уж больно высокий и неоправданный риск даже для удачливого грабителя.
Разумеется, до неадеквата ему ещё далеко, иначе бы банда постепенно рассосалась. Остались бы только отморозки. Ну и поддержки на селе ему было бы не видать, а пока что, как говорят тот же Гибер и Мишка, несознательных в деревенской местности, которые поддерживают Левашова, хватает.
Я не психолог и уж тем более, не психиатр, но с подобным типом людей встречался. Череда успехов кружит им головы, они безудержно верят в свою фортуну, считают, что им всё по плечу, любят доказать собственное превосходство. И ещё они легко клюют на то, что в их глазах имеет максимальную ценность.
А что самое главное для наркомана?
- Товарищ Гибер, - спросил я, - а что – много опиума у Минца конфисковали?
- Мне даже цифры называть страшно, - усмехнулся бригадир. – Скажут, что врут.
- А ГПУ не затребовали опиум к себе?
- Зачем он им сдался? – хмыкнул Гибер.
Ну да, в отличие от Левашова, Кравченко осторожен – лапу на конфискованный товар, тем более такой товар! - накладывать опасно.
- Тогда, как вы думаете – клюнет Левашов на такое количество опиума?
- Погоди, Быстров, - сообразил Гибер. – Ты что – хочешь Левашова в город заманить приманкой в виде этого опиума?
- Ну да, - кивнул я.
В принципе, ничего экстраординарного я не предлагал. Несколько лет назад сотрудники МУРа провернули похожую операцию. Правда, она практически сразу оказалась под угрозой срыва: нескольких оперативников, которые изображали членов бандитской шайки, раскрыли во время сходки на московской Хитровке.
В итоге потом пришлось гоняться за главарями, ради поимки которых, собственно всё и затевалось, по всему городу.
Внедрение – всегда было и остаётся очень опасным способом борьбы с преступностью. Преступники – народ осторожный, у многих высоко развита интуиция, способная без всяких приборов определять свой или чужой.
И какую бы крутую легенду тебе ни придумали, какое надёжное прикрытие бы ни обеспечили, всегда есть вероятность разоблачения.
Ты можешь проколоться на какой-нибудь досадной мелочи, напороться на того, кто знает твой истинный род занятий… да просто твоё лицо может не понравиться кому-то из авторитетов, которые живут и действуют по принципу: сомневаешься – грохни.
Нет уж, лучший пилотаж в таком деле – иметь в посвящённых кругах банды своего человечка. Но это, конечно, в идеале.
Я догадывался, что пока в окружении Левашова таких источников информации нет и вряд ли появятся в ближайшее время. А у нас реальный цейтнот: чем быстрее мы провернём задуманное, тем скорее вытащим Смушко и весь наш угрозыск из того дерьма, в которое нас пытаются окунуть некоторые товарищи, которые нам совсем не товарищи.
И действовать нужно иначе, не как ребята из МУРа. У них были свои обстоятельства, у нас свои. Готового рецепта на все случаи не существует.
Чтобы рыба такого калибра как Левашов клюнула, надо не только подготовить для неё подходящую наживку, но ещё и убедить том, что прямо сейчас она уйдёт у него из-под носа. И вот это будет по-настоящему обидно! Особенно для такого честолюбивого, как адреналиновый и кокаиновый наркоман Левашов.
Ох, как он будет рвать и метать, если такая притягательная как магнит добыча вдруг уйдёт! И как он не захочет её упустить!
А отсюда и предлагаемая стратегия, которая заключается в создании нужной нам ситуации для Левашова.
В общем, если у нас цейтнот, тогда пусть и у него будет совсем ужас-ужас, времени на подготовку всего ничего, а значит – больше ошибок и больше шансов попасться.
- Делаем следующее, - заговорил я. – Опиум размещаем на такой склад, который вроде бы и считается надёжным, как банк, но при этом взять его силами банды в десять- пятнадцать человек было бы вполне реальным делом. При этом надо сразу через несколько источников распустить слух, что этого опиума на складе как гуталина на гуталиновой фабрике… ну просто завались.
Не знавшие о существовании дяди Фёдора из Простоквашино, Гибер и Мишка, спокойно восприняли эту фразу, а я продолжил:
- Но при этом весь город должен знать, что со дня на день: не сегодня, так завтра товар точно уедет… ну, скажем, в Москву, в бронированном вагоне и при охране с пулемётами. Я буду не я, если Левашов не захочет взять склад приступом.
Гибер и Мишка переглянулись.
- Рискованно, - сказал Гибер.
- Рискованно, - подтвердил Мишка.
Я расстроенно вздохнул. Такой хороший план летел в тартарары… Боюсь, другого мне уже не придумать. И тогда… Не знаю, что тогда.
- Но попробовать нужно, - добавил бригадир с улыбкой. – Я всегда считал тебя башковитым парнем, Быстров.