монастырей.
Таким образом, рыцарь принадлежал к благородному сословию и в социальном отношении (поскольку практиковал воинское ремесло), и в экономическом (как обладатель коня и доспехов), и официально, проходя через церемонию, полную религиозного смысла.
Происхождение рыцарского коня (destrier, charger) остается загадкой. Очевидно, среди его предков были арабские лошади. Крупный и сильный, он мог выдержать лобовое столкновение, что произвело революцию в военном деле. Не случайно северо-западные земли Франции, ставшие колыбелью феодализма, славились на всю Европу своими конными заводами. От рыцарского коня позднее произошли першероны и бельгийские тяжеловозы, а также суффолкская порода.
По мере увеличения числа вооруженных столкновений между конными рыцарями, а также в связи с распространением арбалета, пришедшего из Италии, возникла необходимость усовершенствования доспехов. В XII веке для этого сложилась благоприятная экономическая обстановка. Конический шлем времен Первого крестового похода, оставлявший лицо открытым, был заменен другим, массивным, в виде горшка, который закрывал голову, лицо и шею. Старомодный хауберг, льняная рубаха с нашитыми на нее металлическими дисками, превратился в железную кольчугу, весившую не менее сорока фунтов. (Пластинчатые доспехи все еще оставались делом далекого будущего.)
В течение XII века рыцари все больше проникались сознанием своей исключительности. Фридрих Барбаросса – как, вероятно, и другие монархи – запрещал крестьянам становиться рыцарями, а также иметь при себе мечи и копья. В XIII веке рыцарская аристократия теоретически превратилась в замкнутую касту, отделенную от остального общества. «Боже! Как скверно вознаграждают доброго рыцаря, который посвящает в рыцари сына виллана!» – предупреждает автор эпической поэмы «Жирар Руссильонский». Но предостережение поэта говорит нам о том, что в XII веке вилланы становились рыцарями, а в следующем веке эта практика стала едва ли не общепринятой. Главной причиной было растущее богатство купцов. Внук наследовал капитал, сколоченный дедом, который основал дело, и отцом, который его расширил. Он мог купить поместье, дававшее аристократическое имя, мог предлагать дорогие развлечения крупным феодалам и подкупать их – и при желании стать рыцарем. Затем рыцарское звание переходило к его потомкам. Крупные феодалы не проявляли рвения в борьбе с этим обычаем и, не обращая внимания на указы вроде тех, что издавал Барбаросса, разумно решили упорядочить эту практику, установив фиксированную плату за посвящение в рыцари.
Если мы обратим взгляд на нижние ступени экономической лестницы, то увидим, что, несмотря на все запреты, многие небогатые солдаты становились рыцарями, доблестно служа своему господину. Несмотря на эту открытость рыцарства для притока новых членов «сверху» и «снизу», оно отличалось кастовой жесткостью. Новоиспеченные рыцари – как это случалось во все времена с людьми, только что добившимися успеха, – были не менее, а может, и более высокомерны, чем представители старой аристократии.
Каким бы ни было происхождение его отца, сын рыцаря обычно становился рыцарем. Часто он начинал свое обучение в качестве оруженосца или кандидата в рыцари у сеньора своего отца, чистя конюшни, ухаживая за лошадьми, начищая доспехи, прислуживая за столом, осваивая верховую езду, овладевая мечом и копьем, вдоволь сражаясь со столбом. Уильям Маршал в течение восьми лет проходил обучение в доме Гийома де Танкарвиля.
Кроме этого, следовало изучить рыцарский кодекс. В XII и XIII веках на рыцарский идеал заметно влияли легенды о подвигах Карла Великого и Роланда, а в Англии – появившиеся позже сказания о короле Артуре. Артур действительно жил в VI веке, но о нем почти не сохранилось сведений, как и о Роланде (IX век). Важное место он впервые занимает в «Historia regum Britanniae» («Истории королей Британии»), написанной Гальфридом Монмутским в XII веке. Робер Вас, нормандский поэт с острова Джерси, прочитал этот труд и сделал Артура героем эпической поэмы, написанной им для Алиеноры Аквитанской. Он снабдил Артура прославленным впоследствии «круглым столом». Кретьен де Труа, придворный поэт Марии Шампанской, дочери Алиеноры, перенес двор Артура из Карлеона в Монмутшире в вымышленное (или неизвестно где находившееся) место под названием Камелот. Существенным изменением стало то, что Кретьен сосредоточил внимание не на самом Артуре, а на его рыцарях, особенно Ланселоте и Персевале. Наряду с другими поэтами, английскими, французскими и немецкими, Кретьен де Труа прославлял кодекс, по которому должны были жить рыцари, делая упор на такие качества, как честь, великодушие, верность, преданность Богу и церкви.
Владелец замка, посвятивший в рыцари Персеваля, – последний изображен неотесанным, простодушным валлийцем, – говорит ему:
…что посвящает ныне
Его в ранг рыцаря, святыней
Дающийся от Бога нам,
Где места нет лихим делам[5].
Персевалю затем велят щадить поверженного врага, который просит о пощаде, помогать девицам и дамам, попавшим в беду, не забывать молиться в церкви и держать в узде язык – последнее явно свидетельствует о склонности рыцаря к хвастовству.
Многие рыцари XIII века, включая Уильяма Маршала, занимались стихосложением. Не умели читать или писать только бедняки. Герой одного романа, юноша благородного происхождения, даже изучал латынь и астрономию под руководством наставника, который «повсюду сопровождал своего воспитанника, водил его в школу, не давал ему слишком много есть, учил его вежливой речи и хорошим манерам и никогда не расставался с ним, даже когда тот одевался или ложился спать».
Несмотря на наставления, правила и увещевания церковников, жизнь рыцаря в целом была мало похожа на рыцарский идеал. У подавляющего большинства рыцарей не было ничего, кроме доспехов и коня. Поскольку наследство отходило старшему сыну, младшие, даже в знатных родах, оставались без земель и доходов. Их посылали в мир, обучив и экипировав только для войны, и ни для чего другого. Война была обычным занятием рыцарей, часто становившихся наемниками. К XII веку практика такого найма прочно укоренилась, и, хотя рыцарь служил своему сеньору и был обязан откликаться на его призыв, думал он прежде всего о наживе. Один из первых уроков, преподанных молодому Уильяму Маршалу сразу после его посвящения во время битвы при Дренкуре, касался умения соблюсти свой интерес. В тот вечер за ужином Уильям Мандевиль, граф Эссекс, командовавший войском вместе с камергером, насмешливо попросил Уильяма преподнести ему небольшой подарок из числа взятых тем трофеев: «Один лишь подхвостник или старый хомут… ведь вы, конечно, заполучили сегодня сорок или шестьдесят лошадей?» Смутившись, Уильям признался, что не воспользовался возможностью поживиться и даже потерял собственного коня. Через несколько дней состоялся турнир, в котором Уильям не мог участвовать без лошади. В последний момент его наставник все же дал ему коня. Юноша вышел победителем из трех схваток и не упустил случая оставить себе лошадей, оружие, доспехи и вещи, а также потребовать денежный выкуп.
Через много лет Уильям Маршал,