— Михаил Васильевич? Это кто?
— Фрунзе. Наш нарком по военным и морским делам. Он провел краткое расследование и указал мне на контрреволюционную деятельность Тучкова.
— Вот даже как? — усмехнулся Петр Полянский. — Прям вот контрреволюционную?
— Мы делали революцию, чтобы избавиться от бедности и добиться социальной справедливости. Но, как вы видите, не все гладко выходит.
— И вы этому удивляетесь? — едким тоном поинтересовался Петр.
— Удивляюсь. — максимально серьезным тоном ответил Дзержинский.
— А я — нет. Я с самого начала видел, сколько мерзавец бросилось «помогать» революции. И из этого ничего хорошего получиться не могло. Какие бы высокие цели не ставь. Сколько вы уже пролили крови? А сколько прольете? И сколько из этих убитых было невинных жертв?
— Гражданская война всегда такая. Михаил Васильевич любит приговаривать, что хуже Гражданской войны испытаний для народа и не бывает. Ибо брат на брата и отец на сына идут с оружием. Что может быть хуже? И большей жестокости, чем в Гражданской войне не бывает.
— Тут сложно поспорить, — несколько более примирительным тоном заметил Петр.
— Он, правда, обычно идет дальше. И говорит, что в такой войне не бывает победителей. Но я с ним спорю. Каждый раз. Мы же победили.
— Он прав Феликс Эдмундович. Разве можно выйти победителем в войне с собственным народом?
— Мы сражались с царизмом и буржуазией!
— Тогда почему стреляли в крестьян? А в рабочих, которые не захотели вас принять? Сколько было случаев, в Гражданскую войну, когда представители Советов стреляли в людей, который тяжким ежедневным трудом добывали свой кусок хлеба?
— Во время Гражданской войны творилось разное, — нахмурившись, ответил Дзержинский. — Но я вас пригласил не только, чтобы принести наши извинения за поведение Тучкова.
— Я не буду сотрудничать с ОГПУ. — твердо произнес Петр Полянский.
— Даже для противодействия сатанизму?
— Какому сатанизму? — несколько растерялся он.
— Вот, посмотрите, — произнес он и, достав из ящика папку, положил ее перед местоблюстителем.
— Что это?
— Небольшая сводка. Здесь указан перечень гекатомб и установленное количество принесенных в них человеческих жертв. Количество убитых людей с ритуальными целями. И так далее.
— Что, простите? — опешил Петр Полянский.
— В 1918 году мы нуждались в верных людях. И брали в ЧК по сути всех подряд. Почти что. Главное, чтобы человек хотя бы на словах разделял идеи революции. И, как оказалось, зря.
Дзержинский задумался, замолчав.
— Почему зря? — наконец спросил Петр Полянский. — Неужели вы разочаровались в идеях революции?
— Почему? Нет. Но революция слишком сильно притягивала мерзавцев всех сортов. На нее как на мед слетаются не только пчелы, но и навозные мухи. Из-за чего очень многое оказалось не тем, чем мы задумывали. Так, например, в ЧК проникли сектанты и развели, пользуясь своим положением, какой-то кошмар. Вы, знаете, кто такие тюкальщики?
— Читал. — серьезно ответил местоблюститель. Он прекрасно знал, о чем идет речь, но не был к излишним откровениям с «этим чекистов». Об этой мерзости знали в РПЦ, наверное, все, от уровня епископа и выше. Ибо головной и зубной болью все это было знатной.
— А я своими глазами видел тела семейства, которое эти сектанты убили. Представьте. Лежит мужчина, женщина и трое детей, один из которых практически младенец. И у всех разбиты молотками кости. Все. Жуткое, кровавое месиво. Как они попали на расправу? Шли на заработки в поисках лучшей доли. Были замечены сектантами. И оприходованы. Они ведь считают, что только так можно отправиться в царствие небесное.
— Знаю. Я и читал, и фотокарточки видел. — продолжил дистанцироваться Петр. Он не был расположен к излишним откровениям. Прошлое знаете ли мешало. И оснований доверять главе спецслужбы, у него пока не было никаких. — А вам то какое до них дело?
— Как это — какое? Шутите? До такого будет дело любому руководителю специальной службы и органов правопорядка. Они же занимаются серийными убийствами! По религиозному мотиву. Что кстати прямо ведет их в "объятия" сотрудников ОГПУ, и оперативников УГРО. Но последние могут только задержать. Следствие все равно вести нам. Я такое не отдам прокурорам. Ну или ребята из розыска сами побудут и следователем, и судьей, и палачом… Знаете ведь — насколько сектанты бывают зловредны? И я в таких случаях, не стану настаивать на проверках… Эти уроды изо всех щелей повылезли. Читали «Вий» у Гоголя? Вот и тут так. Хоть круг вокруг себя черти. Защитники и свои люди в органах позволили им развернуться по полной программе. Тот же Тучков, что вас арестовал, был во всем этом кошмаре по уши завязан.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ожидаемо…
— И вы так об этом спокойно говорите?
— А вы Феликс Эдмундович, не задумывались о том, как вас народ простой видит?
— Как сатанистов-богоборцев. Михаил Васильевич подсказал. До сих пор в шоке. Не поверите — был как забытье. Словно узду закусил. Думал, правильно все делаю. Мы ведь стояли и стоим за что? За свободу совести. Чтобы каждый верил в то, во что пожелает. А тут…
— А что тут? Сатанизм — тоже вера. Хоть противная человеческой природы. Не так ли?
— Вот ради этого я вас и пригласил.
— Рассказать все это? Как будто я не знал. Или, быть может, вы думаете, что я поверю в ваше раскаяние?
— Мне от вас не вера нужна, а помощь.
— Повторюсь — я не буду сотрудничать с органами. Тем более, что в моих глазах — вы — не лучше этих, — мотнул он головой, подразумевая сектантов.
— Вы твердолобый человек. — усмехнулся Феликс Эдмундович. — И смелый. Не каждый бы решился так разговаривать со мной.
— Вы родились и выросли в верующей семьи и должны прекрасно понимать, чем я дорожу и что для меня важно. А также почему я вас не боюсь.
— Тучков и вся его компания арестованы. Аресты всех церковных чинов, теперь на моем личном контроле. И только за три момента! Первое. Пропаганда против Советской власти. Второе. Работа на иностранную разведку или на частные разведки всяких банкиров. Третье. Общеуголовные преступления. Надеюсь не станете говорить, что святые отцы не так святы и за ними тоже бывают грешки? Думаю, нет. Но это исчерпывающий список. Если на местах будут что-то чудить — можете всегда звонить по прямому номеру. Вот, — он передал ему конверт. — Здесь все необходимые телефонные номера, имена и пропуск на вас лично. Вы в любой момент можете лично прийти ко мне на прием и рассказать о непотребстве моих сотрудников, если такое заметете. Также вот в папке, что вы уже начали смотреть, материалы по сектам. Выжимка из того, что мы нашли. Мне нужна ваша максимальная помощь. Информацией. Постарайтесь мобилизовать приходы. Уверен, что люди видят и слышат намного больше, чем мои сотрудники. Повторюсь — меня интересуют ТОЛЬКО опасные сектанты. И это — не вмешательство в дела церкви, а просьба о помощи. Чтобы прекратить убийства и прочие непотребства, творимые этими людьми. Кроме того, очень славно будет, если вы сможете обеспечить нас консультантами. Во всех этих породах сектантов сам черт ногу сломит — целый зверинец. Само собой — не бесплатно. А если получится найти достаточно компетентных и смелых священников, которые станут выезжать с нами за держания и осмотр мест преступлений — то вообще замечательно. Уверен, что они смогут заметить намного больше, чем наши сотрудники. Мы, все-таки на таких вопросах не специализируемся.
— Я не могу самостоятельно принимать такие решения. — настороженно произнес Петр. Что примечательно, не едким тоном и без ехидства или иного деструктивного оттенка в голосе.
— А и не надо. Обновленцы и прочие созданные Тучковым структуры распущены и лишены государственной регистрации. Наиболее рьяные их деятели задержаны. По ним идут проверки. Поэтому мы вам очень настоятельно советуем созвать Поместный собор и избрать нового патриарха.
— Вы же были против.
— Все течет, все меняется. — пожал плечами Дзержинский. — Ах да, есть одна просьба.