В роли последней выступало орудие, очень напоминающее 122-мм мортиру М-5 образца 1932 года. Оригинальная установка при боевой массе 560 кг кидала легкую 122-мм гранату на 3,5 км. И Дурляхер создал примерно тоже самое. Одни и те же технологии при схожих задания часто порождают конвергентные решения.
Фрунзе не устроила дальность в 3,5 км. Чтобы усилить заряд требовалось либо серьезно укрепить и, как следствие, утяжелить лафет, либо ввести дульный тормоз компенсатор. На ДТК и остановились, иначе вся затея теряла смысл, ведь установка в этом калибре получалась слишком тяжелой. Но на ствол длинной 6,5 калибров ДТК не поставить — коротковат и начинали мешать противооткатные механизмы. Поэтому применили адаптер из фальшь-ствола. Что позволило не только усилить заряд, доведя дальность до 6 км, но и облегчить установку. Более того, лафет ей оснастили подрессоренными колесами, пользуясь резервом массы. И даже несмотря на это установка уложилась в 490 кг для боевого положения.
Конечно, в РККА тех лет было предубеждение перед ДТК. Дескать, демаскируют позицию. Но это удалось опровергнуть простыми опытами. Которые показали, что орудие без ДТК поднимает облако пыли перед собой. А с ДТК — по бокам. То есть, облако пыли поднималось в любом случае. И выстрел демаскировал установку так или иначе. Поэтому Фрунзе смело ввел эту доработку, заткнув рот критикам результатами испытаний.
Аналогичной трансформации подверглась и 76-мм гаубица[2]…
Вместо всей этой игры с гаубицами Михаил Васильевич поначалу хотел ввести 120-мм миномет на полковом уровне. Чтобы закрыть одной системой все артиллерийские позиции. Ну, исключая зенитную и противотанковую артиллерию. Ну а что? Удобно. И дистанция огня у такой «игрушки» была плюс-минус подходящая. Для полкового уровня. Там ведь стрелять дальше 5–6 км и не нужно.
Но тщательно все обдумав, отказался от этой затеи.
Конечно, минометы выходили легче. Опытный 120-мм миномет, изготовленный Дьяконовым, получился массой в 282 кг, в то время как 122-мм легкая полевая или пехотная гаубицы была аж 490 кг. Но был нюанс… как, впрочем, и всегда.
Вроде легче, а с маневренностью вопрос.
Дьяконов сделал эту всю конструкцию просто масштабировав 60-мм и 80-мм миномет. То есть, расчету приходилось ворочать деталями по центнеру весом для установки их на транспортную тележку и снятия. Так-то да, это можно было довести установку до ума, сделав как в позднем Союзе. Но это утяжеляло конструкцию. И 120-мм 2Б23 весил 420 кг. Понятно, что это крайности, но беда была в том, что 120-мм был уже слишком тяжел для ручной переноски. И перевод его на более-менее удобный колесный ход лишал его заметного преимущества в массе установки.
Без всякого сомнения меньший вес и возможность раздельной транспортировки были важны. Но скорее в специальных войсках, таких как морская пехота, горные стрелки или ВДВ, нежели в обычных, линейных частях. Где куда полезнее была возможность перекатывания по полю установки с большими колесами и удобной буксировки на марше.
Впрочем, и в специальных войсках все было не так просто с минометами. Которые не могли конкурировать на равных с разборными нарезными системами.
Почему?
Тут и траектория огня, и его действенность.
По траектории все понятно. Минометы не стреляют прямой наводкой. Как правило. Действенность же складывалась из производительности, точности и эффективности.
На легких минометах производительность была впечатляющей. До 25–30 выстрелов в минуту. А вот на 120-мм миномете это было уже не так. И он показывал обычную скорострельность для легких нарезных систем в районе 15 выстрелов в минуту.
Эффективность же литых чугунных мин была кардинально ниже стальных снарядов с аналогичным количеством взрывчатого вещества. Это было можно компенсировать, изготавливая мины стальными. Что получалось существенно дороже. Сталь ведь дороже чугуна. И отливка стали была куда более проблематичным занятием, чем чугуна. Особенно точная.
Точность же у гладкоствольных минометов традиционно была ужасной. И она пропорционально падала с ростом дальности. Из-за чего у них шел перерасход снарядов, существенно опережая нарезные системы аналогичной мощности. Это было можно в некоторой степени компенсировать, повышая точность изготовления мин. Но в этом случае повышается и их стоимость. Особенно в сочетании с переходом на сталь вместо чугунных отливок, что сближало их с ценой на выстрелы для нарезных систем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вот и получалось, что 120-мм миномет на испытаниях показал действенность огня где-то на уровне 76-мм гаубицы. Чуть-чуть выше. Его можно поднять. И существенно поднять. Но в этом случае будет утрачен выигрыш по низкой стоимости боеприпаса… в общем — замкнутый круг.
И таких нюансов было много.
Из-за чего в сухом остатке 120-мм минометы получались очень специфическим оружием, которое уже не имело преимуществ легких минометов, но еще не обладало качествами нормальных артиллерийских систем. При этом вопрос стоимости эксплуатации установкой с лихвой перекрывал дешевизну производства установки на достаточно коротком плече. Поэтому Фрунзе видел такие установки только как средство усиления разного рода подразделений из ведомства Буденного. Само собой, со стальными минами особой выделки. Во всяком случае пока. Для частей же постоянной готовности нарком остановился на пехотных гаубицах, ну или легких полевых, как их еще можно было называть…
— Дивно, — огладив усы заметил Брусилов, наблюдая за учениями.
— Да уж… нам бы такие войска в пятнадцатом… — тяжело вздохнул Свечин, имея в виду большое отступление 1915 года.
— Мы бы и теми войсками справились, если бы у них было чем стрелять, — резонно возразил Брусилов.
— Да, но такие полки бы шуму наделали…
Фрунзе усмехнулся.
Полк был укомплектован по обновленным штатам. Весь обоз переведен на грузовики. Артиллерийские системы перевозились колесными тягачами, сделанными из грузовиков. Пехота перемещалась не «одиннадцатым маршрутом», а на велосипедах, что сильно поднимало ее подвижность. Очень хотелось сделать полностью моторизированный полк, но грузовиков остро не хватало. Пока. Однако даже так — маршевая подвижность полка поражала.
Не хватало по сути только бронетехники. Но это был обычный пехотный полк новых штатов для частей постоянной готовности, в котором она не была пока предусмотрена. Пока один полк. Только-только завершивший перевооружение. И вот — учения по проверке освоения им материальной части. Для чего воссоздали типичную полосу германской обороны времен Империалистической войны. И… полк щелкал его как орешек. Быстро. Слишком быстро.
Связисты оперативно протягивали телефонные линии. Частично используя переносные батальонные радиостанции. Ранцевые. Опытные. К сожалению. Но очень удобные. Позволяющие координировать весь полк в единое целое.
Очень не хватало ротных радиостанций, что для себя Фрунзе отметил. Хотя бы на 2–3 километра действия. Слишком хорошо было видно сколько «мартышкина труда» было на связистах из-за этого. Сколько проводов приходилось прокладывать оперативно. А вестового посылать в условиях огневого боя — затея рисковая с абсолютно неопределенным результатом.
Но в целом — работу полк показывал слаженную.
И оперативно подавлял вновь выявляемые огневые точки противника. Будь то пулеметные гнезда или минометные позиции. Активно применялась тактика забрасывания гранатами. Когда пехотные отделения сближались с траншеей условного противника. Пользуясь огневым прикрытием своих пулеметчиков. И метали туда множество гранат разом.
Отработали и отражение контратаки.
По сигналу «дирижера» были подняты ростовые мишени атакующих противников. И бойцы, занявшие траншеи, в самые сжатые сроки открыли по ним огонь, стремясь как можно скорее всех перебить.
Потом новый рывок.
Разведка боем. С прощупыванием геометрии и структуры обороны.
И новое продвижение.
Подтягивание артиллерии.
Причем 60-мм и 80-мм минометы легко переносили руками, а 76-мм и 122-мм гаубицы катили прямо по полю. Благо что для их расчета это не было проблемой. Проблема была только в форсировании траншеи полного профиля. Вроде тех, что имелись под Верденом.