Я не стала обращать внимание.
— Думаю, если умру, то последствия будут страшнее для тебя, так что выбор за тобой.
— Кто ты такая и откуда узнала о наших порядках?
Я и не знала, но совершенно ясно, что что-то в моих словах заставило ее переживать, что я знаю, как устроена их организация.
— Я та, кому следовало убить ублюдка, когда представился шанс.
Я сказала это с максимально ядовитой интонацией, и европейка чуть подскочила, вспомнив что-то или кого-то, кого я ей напомнила. Возможно, мою мать, но опять же, я больше походила на отца.
Она оправилась и соскребла имя Энни с одной таблички и добавила его в ту, где было мое.
Энни снова уставилась на меня.
Сердце рухнуло в пятки. Кто бы мог подумать, что в серьезной опасности я могу превратиться в сияющую звезду.
Когда карета остановилась, мы оказались в некоем подобии города. Это был кошмар, нас вытолкали и подняли на лестницу, ведущую в огромное здание.
Двери открылись, и мы увидели лестничный пролет, покрытый красной ковровой дорожкой; пахло ужасно, и Энни скривилась.
— Это один из борделей в Эйкенбороу. Не могу поверить, что снова оказалась здесь.
— Эйкенбороу, это то место, куда нас привезли?
Она кивнула.
— Парень, который отпустил Дейзи, он сын правителя Эйкенбороу.
Я его помнила. К счастью для меня, он оказался не тем, о ком я подумала.
— Отведи их в ванную. Они обе отправятся к лорду Крептону.
— О нет, — прошептала Энни.
Вести не из приятных.
— Обеих? — спросила молодая женщина.
— Не задавай глупых вопросов. Тебе платят за минет, а не за собственное мнение.
Девушка закатила глаза.
— Пойдёмте, — сказала она, и мы обе пошли за ней.
Она пахла сладко до тошноты, но, по крайней мере, была чистой. Женщину-европейку я возненавидела, она была такой гадкой и вульгарной, что напомнила мне слова, которые Блейк нашептывал Табите.
Мне стало не по себе, стоило ее имени всплыть в памяти. Я убила ее парня, а он изменял ей, как иронично, ведь он так часто изменял ей с Арианной.
Но он все равно не заслужил смерти.
Нас отвели в другую комнату. Здесь стояли две огромные ванны, а у стены расположились диваны. Напротив была даже сцена. Что за хрень тут творится?
Девушка распорядилась, чтобы ванну наполнили.
— Тебя нужно одеть в подходящее платье для лорда, — она повернулась к Энни, — а с тобой надо подумать, что делать. Ты для него вряд ли подходящий материальчик.
Она удалилась, а вода в ванну продолжала прибывать, мы с Энни остались одни.
— Все будет хорошо.
— Как ты смогла их уберечь? — спросила Энни.
— Не важно, главное — они в порядке.
Она уставилась на меня, а потом обняла. Объятья всегда приятны.
— Тебя я тоже спасу. Что бы ни случилось.
Она отстранилась.
— Я и сама могу постоять за себя, Элль. Я родилась здесь, здесь же чуть не погибла. Но все равно спасибо.
А вот это мне не понравилось. Словно она привыкла ко всему этому. Никто не должен привыкать к такому.
Дверь открылась, и та же женщина появилась с самым прекрасным на свете платьем принцессы. Я немного нахмурилась.
Что бы она ни планировала с нами делать, платье принцессы вряд ли могло подойти для этого.
Появилась группа девушек, и они стали снимать с меня одежду. Я оттолкнула их.
— Мне не нужна помощь, чтобы избавиться от одежды, — процедила я сквозь стиснутые зубы.
— А она дерзкая, да?
— А-ха. Кем бы ни была, она даже мадам Мезоузу заставила попрыгать, словно мешок с Мексиканскими бобами2, — сказала та, что привела нас сюда.
— Ты вообще кто? — спросила одна из девушек.
— Никто, а сейчас можно нам ненадолго уединиться?
— Никому тут не позволено уединяться, принцесса.
От такого обращения я сглотнула.
— Здесь все не так, как на севере. Так что, если бы я была тобой уже начала бы бояться.
— Габс, хватит, она не уступит. Насколько известно, под одеждой, от которой несет за версту, она скрывает метку.
— Есть метка или нет, ее заставят уступить по-плохому.
Девушки засмеялись и ушли. Осталась лишь та, что привела нас.
— Спасибо, — сказала я, и она слегка вздрогнула. Это показалось странным, словно раньше она не слышала благодарности.
— Ну… Пожалуйста.
Она подошла к кушетке и присела, когда мы с Энни пошли к ваннам. Я разделась и легла в воду. От нее исходил сладкий аромат.
— Серьезно, Элль, кто ты? — внезапно спросила Энни.
Я взглянула на нее.
— Никто, — ответила я и успокоилась на этом.
Когда мы вымылись, нас ждало новое роскошное белье и красивые платья.
Мы надели белье, и девушки приняли, чтобы помочь нам с корсетами.
У Энни грудь была небольшой, поэтому она смотрелась великолепно, а вот моя грудь… Моя прямо-таки выпирала, и я выглядела просто дешевкой.
После этого нам нанесли макияж и сделали прически, и, когда я взглянула в зеркало, почти не узнала себя.
Я выглядела дёшево и дёшево пахла. Если бы Блейк был жив, от Эйкенбороу не осталось бы сейчас камня на камне. И виновен был бы не Блейк. Ему никогда не было до меня дела, кроме спасения моей жизни пару раз. Просто и мои способности умерли в ночь его смерти.
Принять это все ещё тяжело.
Нас снова отвели в карету. Мадам Мезоуза — европейка — как я поняла, теперь выглядела иначе. Теперь она была элегантной и яркой.
Увидев Энни, она нахмурилась.
— Похоже, Амелия ещё на что-то годится. Никогда бы не подумала, что она сможет сотворить из тебя такое.
Энни села рядом со мной. Зачем она сказала это, ну, я могла придумать несколько причин. Весь это город был адом.
Лошади резко тронулись, и корсет впился в ребра. Я едва могла дышать.
Я не знала, что меня ждёт сегодня ночью, или точнее кто, но знала, что совершенно не хотела этого.
Надо было принять наказание, или что там ещё мог придумать Совет, а не убегать и встревать в неприятности. Однако дневники матери все ещё были со мной. Все ее истории о гордо поднятом подбородке и нахождении способов выжить. Все они врезались мне в память и будут тем, что я сохраню на всю жизнь. Я воспользуюсь ее смелостью и превращу эту смелость в свою.
Повозка остановилась во внутреннем дворе перед красивым зданием. Я не поняла, что это, отель или дом — так много там было комнат.
Мы вышли и поднялись по ступенькам. Сердце готово было вырваться из груди. Я совсем не хотела стать одной из этих женщин.
— Как он скажет, так и будет. Если он ее не захочет, она вернётся со мной, — сказала мне европейка.
— Ох, он возьмёт ее, — сказала я, а женщина стиснула зубы, но ничего не ответила, взглянув на меня.
Я подняла подбородок и последние ступеньки прошла вместе с Энни.
Дверь открылась, и мы вошли.
Холл был отделан хрусталем и мрамором. Мадам Мезоуза шла позади нас.
— Сообщите лорду Крептону, что приехала мадам Мезоуза с новым заказом, — сказала она, словно мы были чем-то вроде еды.
Встретившая нас женщина поклонилась и исчезла.
Сразу после этого из другого холла вышла другая женщина в черном. В руке она держала бутылку спиртного и выглядела заплаканной. Она была в полном раздрае.
— Почему ты тут все время появляешься со своими шлюхами, меня не касается, — сказала она мадам Мезоузе. — Это из-за них умер мой муж, а отец и братья последуют по его стопам.
— Я не виновата, что твой муж не мог удержать своих рук от собственности отца.
— Собственности отца? — женщина посмотрела на нас. — Вам самим не противно? — она плюнула и ушла.
Я смотрела в ту сторону, куда она ушла. Мне было жаль ее, и я чувствовала то же самое.
— Они понятия не имеют, откуда вы берете этих девушек, так?
Мадам Мезоуза взглянула на меня.
— На твоём месте я бы прямо сейчас попридержала язык.
— Ева, — послышался с лестницы мужской голос.