допрашиваемого землянина, он принялся методично работать челюстями, и одновременно выстукивать пальцами на подлокотнике сложный ритм какой-то незнакомой мелодии.
— Так мы с вами далеко не уйдём, — наконец грустно произнёс он. Прекратив стучать по подлокотнику кресла, он начал ковырять его указательным пальцем. — Поймите меня правильно: я терпеть не могу насилия, но иногда оно просто неизбежно. Один из моих любимых литераторов как-то сказал, что решительный натиск и физическое воздействие сделали для истории больше, чем пассивное выжидание и пустословные разговоры — ну или что-то вроде того.
— А вот один из моих любимых литераторов сказал, что никакие земные блага не стоят слезы ребёнка — ну или что-то вроде того, — передразнивая интонацию пришельца, ответил Олег.
Конвоир вновь собрался нажать кнопку, однако Нэцке движением руки остановил его.
— Это лишнее. Человек просто честно и откровенно высказал своё мнение, а мы караем лишь за ложь, но не за философские взгляды, пускай и ошибочные. Вы, уважаемый заключенный, подняли интересную проблему. Неужели вам действительно кажется, что благо целого мира уравновешивается благом отдельного человека, пусть даже и невинного? Весьма шаткая концепция, должен сказать. Что бы вы сделали: убили одного человека, чтобы спасти сотню, или дали всем погибнуть, лишь бы не поступиться своими принципами?
— Вы пытаетесь поделить мир на черное и белое, забывая, что он состоит из множества полутонов и иных красок. В описанной ситуации я бы всеми силами старался отыскать путь для спасения всех.
— Вы чудовищно наивны. Галактика — это место, требующее подчас больших жертв и трудных решений. Если пытаться спасти всех, то, в конце концов, погибнет каждый — в том числе и горе-спасатель. Множество всегда превыше единицы. Благо будущих поколений превалирует над лишениями нынешних. Зло единовременное, пусть даже и большое, есть ничто по сравнению с перспективой длительных страданий.
— Но как знать, не допущена ли ошибка? Кто определяет эти перспективы? Кто может наверняка предсказать будущее? В любом прогнозе, даже самом точном, остаётся место неопределенности.
— Конечно остаётся, — согласился Нэцке. — Но «неопределённость» определяется вероятностными отклонениями, извиняюсь за каламбур. Случайные величины могут быть учтены, а если абстрагироваться от них, то будущее просчитывается математически. Чем ближе горизонт расчетов и чем большими статистическими величинами мы оперируем, тем точнее прогноз. Обычная машинная работа… Вы ведь располагаете машинами, не так ли?
— Да.
— Рискну предположить также, что они делают разнообразные расчеты для космических перелётов. Разве это не своеобразное предсказание будущего? Того, в каком месте и через сколько времени окажется корабль, если сейчас сделать такие-то и такие-то действия?
— Да, наверно… Но одно дело физика, а другое — социология.
— Вы не правы. И то, и другое поддаётся математическому анализу. И та, и другая сфера имеет свои законы, экстраполяция которых и способна предоставить искомый прогноз на будущее… Так о чём это я? Ах, да… Допустим, что один гипотетический человек, альтернативой жизни которого является благо сотни других, через какое-то время станет причиной их гибели. Я говорю не о возможности, а о факте. Он ТОЧНО их убьёт. Я даже ещё больше упрощу задачу: вам не придётся пачкать об него руки. Лишь остаться в нужный момент в стороне. Так скажите мне: если нет иных альтернатив, если на чаше весов одна жизнь против сотни, как бы вы поступили? А?
Макаров молчал. Нэцке самодовольно усмехнулся:
— Ну, вот видите. А вы: не стоит слезы… Обычный расчет. Математика. Механика. Машины. Так?
Молчание.
— Та-ак, машины… Похоже, мы всё-таки можем сдвинуться с мёртвой точки, — удовлетворенно улыбнулся пришелец. — Как уже было сказано, я не люблю прибегать к насилию, хотя подчас и приходится. В нашем случае моё нежелание применять силу подкрепляется ещё и тем, что я имею достаточно скудные представления касательно физиологических особенностей вашего организма, о том, насколько серьёзные повреждения может выдерживать ваш вид. Тем не менее, правила нашей беседы будут предельно просты и традиционны: правильный ответ приветствуется, ложный наказывается болью. Учтите, нам известно многое. Например, я абсолютно точно знаю о том, что вы не из Ниарского королевства — более того, вы не принадлежите к биосфере этой планеты. Ничто не свидетельствует в пользу этого лучше, чем генетический код. Мы знаем, что Ваш родной мир называется Землёй, расположен он у одного из желтых карликов, и господствует на нём машинная цивилизация. Это лишь малая толика фактов, извлеченных из Вашего мозга во время посещения Тёмной Комнаты, а также полученных из уцелевшего электронного устройства на борту летательного аппарата, извлечённого нами из болота. Поэтому настоятельно не рекомендую врать. А теперь я повторяю свой вопрос: как Вас зовут?
— Олег Макаров.
Нэцке удовлетворенно кивнул.
— Ответ правильный. Идём дальше…
Вопросов было много — много было и боли, как следствия отказа называть координаты Обитаемых миров или говорить о технологиях землян, однако теперь Олег переносил все страдания куда легче, чем прежде. В нём появилась разгоравшаяся с каждой секундой всё сильней искорка надежды на то, что вскоре представится возможность совершить удачный побег.
Глава 11
Когда тело затекло, Макаров встал с кушетки и принялся медленно выполнять комплекс упражнений тайцзицюань. В плавных ритмичных движениях было куда больше смысла, чем могло показаться стороннему наблюдателю — и дело вовсе не в древней китайской философии. Когда на Земле изобрели нанофицацию, создатели метода долго думали о том, как дать человеку возможность контролировать нанороботов в своём организме, и одновременно снабдить эту систему управления «защитой от дурака» и внешнего вмешательства. В итоге решили, что лучше всего для передачи команд нанитам подойдут электрические сигналы, пробегающие по нервной системе человека. А в качестве «языка программирования» остановились на модернизированной версии старинной китайской гимнастики, упражнения которой в обычной жизни случайно не повторишь.
Сейчас Олег, напрягая разные группы мышц, актуализировал действие команд, отданных крошечным роботам несколько дней назад. Медленное перераспределение веса с одной ноги на другую, сопровождаемое плавными круговыми движениями рук — и вот спустя пару повторений нанороботы начинают запасать большую часть энергии, потребляемой с пищей. Чуть более интенсивные движения, сдобренные вращениями кисти и