также фруктовыми рощами чуть ниже. – Как можно тут жить?
Едва они подошли к площадке, на которую и выходили узорчатые двери, ведущие в здание, как одна створка раскрылась, и выскочил целый вихрь, состоящий из вопящих мальчишек. Они едва не сшибли Ифису с ног. Это были дети Ланы. Их звали Кон-Стан, Влад-Мир и Капа. Двое были одинакового роста, почти не отличимые один от другого, а третий поменьше и очень светленький.
– Тише вы! Одурели! – закричала Рамина, пытаясь схватить хоть кого за шкирку. Но они ускользнули и едва ли не кубарем покатились вниз, где у них была не только своя площадка для игр, но и полная воля для более далёких вылазок. – Как это Лана отпускает их совсем одних? Тут кругом крутизна и заросли, – удивилась Рамина.
– Лана, как я заметила уже давно, очень безалаберная мать, – поддержала её Ифиса. – Такое чувство, что она нисколько не дорожит собственными детьми. Воспитательница у неё такая, что не просыхает после ночных гулянок по домам яств, а муж вечно работает, или не работает, кто же знает? Но он вечно в отсутствии. Только старый затворник Тон-Ат из самой удалённой башни способен обуздать их. Кажется, он лично обучает их, поскольку обычную школу они не посещают.
– Всё-то ты знаешь, обо всех и всегда, – вставила Рамина.
– А то. Душа у меня такая всеохватная. Вот и о тебе знаю, что ты, когда отдаёшь свою дочку мне и Оле для забавы при нашем-то одиночестве, принимаешь у себя бывшего преступника.
– Кто? – вскрикнула Рамина. Её хорошенькое личико заалело, а рот приоткрылся от возмущения и желания одарить Ифису ругательством.
– Кто? Конь с яйцами, но с мужской личиной. Торин-Ян его имя. Как же это ты с ним сошлась? Где?
– Где? Он же выкупил в своё время мой павильон у моего бывшего мужа. Потом уж павильон забрали обратно и вернули мне. Вот Торин обо мне и не забыл. Говорит, что только надежда вернуться ко мне, грела его все годы во время исправления трудом. Он полюбил меня с первого взгляда. Дочку мою хочет удочерить. И своих детей от меня хочет.
– Рамина! Ну почему тебя всегда тянут к себе преступные рожи?
– Торин хороший. Он дурил по молодости, злоупотребляя «Мать Водой», это было. А теперь он совсем другой стал. Работает в торговле, учиться пойдёт. У него большая тяга к знаниям пробудилась после труда с теми, с кем он и был вместе. Там много образованных людей было, и Торин решил стать как они. Он уже там начал учиться. Там же и школы были для желающих поднять свой образовательный уровень выше, чем он есть. Торин…
– Заладила! Нашла о ком мне вещать! Да он мне вовек не интересен. Как и мать его была – сплошная притвора и любительница дешёвых эффектов. Не знаю, поумнела ли она теперь. А что, если, Рамина… он рождён от того же самого человека, что и ты?! – Ифиса в ужасе расширила свои глаза, похожие на перезревшие ягоды по цвету, забытые и наполовину засохшие на своём кусте.
– Да ты что! У него отец Сэт, муж твоей дочери. Это все знают. И Ола знает, и сам старый хрен Сэт знает. Поэтому он так о нём и заботился. Торина и не высылали поэтому особо-то далеко от столицы. А вот его брата – да, услали далеко. Тут уж другие и более серьёзные люди постарались. Ведь его брат поднял руку на человека! Счастье, что ему помешали осуществить злодейский замысел. А то бы его казнили. Но Торин говорит, что брат всегда был дурак.
– А сам он будто умник, – вставила Ифиса. – Хотя тебе не верхний ум в мужике важен, а тот, что в нижней голове у них упрятан.
– Ты пошлая, Ифиса! А ещё пожилая и культурная дама.
Женщины не спешили входить, ожидая чего-то, чего и сами не знали. Хотя встреча с Ланой была обговорена заранее, и их доставили к ней по секретной дороге служащие секретного и охраняемого объекта в горах.
– Неужели, у них тут дома не запираются? – Рамина задрала голову, озирая снизу вверх высоченную башню, пятясь назад для лучшего обзора. Она едва не свалилась вниз. Но её задержала обширная и сильная не по возрасту Ифиса. – До чего же красиво! Живи в такой красоте и радуйся всю жизнь! Как в небесных селениях.
– От кого бы им запираться? Тут охрана повсюду. – Ифиса присела на одну из ступеней. В её руках была сумка.
Лик смерти
– Ты чего в суме-то припёрла? – полюбопытствовала Рамина.
– Подарок для Ланушки, для моей печальной лапушки, – напевно отозвалась Ифиса.
– Любишь ты, Ифиса, лизаться с теми, кто выше тебя устроен в жизни. Такая вся ласковая будто, такая мать родная.
– Я такая и есть. Я всему миру мать.
– Вот уж не верю. Покажи хоть, что притащила. – Рамина ощутила неловкость от того, что явилась в гости без подарка. Да ведь у Ланы дом – полная чаша, то есть башня. А что у Рамины есть? Кроме старого павильона, да милой доченьки по имени Лана ничего и нет. Рамина вовсе не из лести и подхалимажа к Лане назвала дочь таким же именем. Ей просто понравилось имя Лана.
Ифиса вдруг достала из сумки лицо! Не живое, понятно, а маску. Очень красивую, тончайше сработанную маску с сине-зелёными глазами из прозрачного стекла, с чудесным носиком и с румяными губками. На голове маски был затейливый головной убор, похожий на шапочку из лепестков фантастических цветов и листьев. Рамина выхватила маску из рук Ифисы и прикрыла ею своё лицо. – Красивая я?
– Ты и без маски хороша. В окно не ставь – украдут.
– Ты сказала, как моя Финэля всегда говорила, – Рамина вернула маску.
– Так и не нашли её нигде, – вздохнула Ифиса.
– Да кто ж её искал? Кому надо было…
– Не тебе разве? – Ифиса посуровела. – Выгнала няню! Теперь вот страдай всю жизнь больной совестью.
– Я не выгоняла, Ифиса! Торин говорил, что они ей были рады. Она бы им за бабушку стала. Она сама куда-то убрела. Из ума-то выжила…
– Дрянь ты всё же. И не оправдывайся. Нет тебе оправдания.
Рамина не стала ей перечить. О себе она думала ещё хуже, если вспоминала про Финэлю. Живя с дочкой, она и сама давно чувствовала себя такой же Финэлей, угождая её капризам, балуя и ухаживая точно также, как Финэля прежде ухаживала за нею. Она, даже ворча на девочку временами, вдруг улавливала в себе нотки голоса Финэли, использовала те