звонко пропели подковы скакуна-чистокровки. Валари, не поднимая век, вскинулся на звук и безошибочно определил — мимо проехал Хати-Йоремуне. Аллюр его лошади особый, как именной вензель, оставленный заученным росчерком пера. У него узнаваемое звучание и неповторимый темп.
Валари стиснул в кулаке длинный ворс медвежьей шкуры, укрывающей пол повозки.
«Йоремуне… Все ты…»
Незаменимое качество вожака стаи — точно определять истинного врага…
— Где это место? Ты запомнил? — Послышалась возня, потом грубый удар локтя прилетел в ребра. — Командир, не время спать.
Рядом свирепо засопел Хэйя.
— Наверное, больше не командир, — отозвался Валари. — Во тьму таких командиров, что теряют своих товарищей.
— Да не вини ты себя, — подал голос Роггу. — Ты ни при чем…
— Возможно, — отрезал Валари, закрывая тему. Что толку лить слезы и заниматься самобичеванием? О другом надо думать. О живых, не о мертвых. — А место, где живет проклятый Амаро, я хорошо запомнил, Хэйя. Однажды мы вернемся туда. Вместе.
— И отомстим, — прорычал слепой.
Валари устало кивнул, открыл наконец глаза, проводил взглядом светлый силуэт за окном, прорезанным в ткани меж ребрами тента.
Повторил:
— Однажды.
* * *
В Эводеоне им покоя не дали, так как там был Йон, и с ним нужно было что-то решать.
Йоремуне, вымотанный и оттого безразличный ко всему, на вопрос Офу, что делать с непокорным беглецом, лишь отмахнулся:
— Сам думай.
Офу позвал Скайскифа, приказал в том же духе, что и главный:
— В общем, накажи его как-нибудь, чтобы остальным неповадно было.
— Хорошо, господин. Просто замечательно!
Заметив полубезумную, кровожадную ухмылку Скайскифа, Офу резво передумал:
— Нет. Постой! Ты там что-нибудь реши, но наказывают пусть сами полукровки.
— Ла-а-адно, — в голосе Скайскифа отчетливо прозвучало разочарование.
Но разочаровывался он недолго. Спустя полчаса пытливых раздумий хенке вновь расплылся в довольной улыбке. Да! Точно! Так он и сделает, и уж никто не сможет обвинить его в неповиновении…
Он специально протянул пару дней, чтобы ученики немного успокоились и потеряли бдительность. На третий день, желая создать иллюзию благополучного исхода, безо всяких объяснений выпустил к ним Йона.
Появление провинившегося ученика произвело настоящий фурор. Полукровки радовались, наивно думая, что заточение в подземелье само по себе явилось для их товарища наказанием.
Как бы не так!
* * *
Йон появился во время завтрака, и его было трудно узнать.
Худой. Глаза впали в череп.
Грязный. Одежда, вроде, новая, стираная, но смрад сырого, промозглого подземелья впитался даже в кожу. Оставил в прожилках серый осадок. Ноги не держат крепко — походка какая-то шаткая, будто не по камням ступает, а по неровной болотистой почве.
Йон натянуто улыбнулся и опустился на скамью.
Облегченно выдохнул:
— Как же я рад видеть вас. — Он внимательно оглядел присутствующих, нахмурился. — А где Никадо?
— Нет его теперь, — ответил за всех Валари. — Я расскажу…
Йон слушал, молчал, иногда кивал, опуская тяжелые веки с густыми ресницами. Он все понимал, потому что там, в подвале, успел увидеть и осознать то, чего другие еще не осознали.
Когда Валари завершил рассказ, Йон произнес:
— Я буду следующим.
— Нет! С чего бы? — мотнул головой Дарэ. — Ты свое испытание выдержал. Потрепанный, но живой вернулся…
— Тебе Скайскиф чего-то наговорил? — настороженно предположил Валари.
— Ну, его! Не верь! — выпалил Дарэ. — Тебя почти месяц держали в катакомбах. Думаю, ты искупил свою… вину…
— Дело не в вине, — тихо ответил Йон. Его голос прозвучал так безжизненно и жутко, что все товарищи разом притихли. — Дело в непокорности. Йоремуне ждет, что мы будем послушными. Это главное условие. Я раньше думал, что важна лишь наша кровь, но это не так. Хати-Йоремуне нужны не просто полукровки. Ему нужны смиренные и покладистые слуги. Верные псы…
— Да уж, — выдохнул Валари, прокручивая услышанное в голове и не понимая, что делать теперь с этим Йоновым откровением.
Ответ вертелся на языке, но никак не давался.
Йон тяжело поднялся из-за стола. Подволакивая правую ногу, добрел до окна, лег отощавшей грудью на подоконник и задумчиво уставился вниз. Валари, ничего не говоря, встал рядом.
Внизу, на отороченной валунами и можжевельником поляне, в одиночестве развлекался Алкир.
Он подкидывал в воздух зеленое яблоко и дурашливо ловил его клыкастым ртом. Заметив, что полукровки наблюдают за ним, хенке смутился, обронил яблоко себе под ноги и, сделав вид, что ничего особенного не произошло, гордо направился вглубь можжевеловой аллеи.
Валари подумал в тот момент, что Алкир, должно быть, довольно юн — их ровесник, скорее всего. Самый молодой хенке в своре Хати-Йоремуне. Видимо поэтому он и относится к полукровкам почти как к равным.
Жаль, что не он самый главный.
С ним бы было проще, чем со Скайскифом, Клайфом или Офу.
Гораздо проще.
* * *
Йон все верно предположил — расправы не отменить.
Это случилось утром, сразу после завтрака, когда Пустошь за окнами цитадели утонула в песнях стрижей и жаворонков.
Скайскиф собрал полукровок во дворе, построил кругом. В центре был Йон. Он стоял, преклонив одно колено, как воин, что готовится к посвящению в рыцари.
Пахло вереском. За краем живого кольца высилась куча увесистых камней, натасканная ночью слугами.
— Ну? Доброе утро, что ли? — Клыки хенке тускло сверкнули в лучах бледного солнца. — Чего стоите, как истуканы, такие безрадостные? — Он резко толкнул в грудь Уилтера. Тот еще не оправился от ран, поэтому зашипел болезненно. — Не скулить, щенки! Провинились, так извольте отвечать за проступки. — Скайскиф высокомерно плюнул в сторону затравленного Йона, после чего выхватил из притихшей толпы Валари и за загривок втащил в круг оцепеневших товарищей. — Ты их вожак. Значит, и приказ своим верным ублюдкам будешь отдавать ты. — Палец хенке, облитый глянцевой кожей перчатки, уткнулся в каменную кучу. — Возьми камень и брось его первым. Давай!
Валари стоял неподвижно, казалось, даже не дышал. Его глаза, ставшие вмиг пустыми и мутными, прятали