— Вы завтра едете в Йорк, сэр. Возможно, они уже уедут, когда вы вернетесь. Я завел легкую интрижку со служанкой Оссингтонов, сэр. Могу еще постараться.
— Помни о фатальной хитрости женщин.
— Я этого никогда не забываю, сэр.
Кристиан игнорировал невысказанное предупреждение.
— Тогда можно проверить Недер-Гризли.
— Это давнее событие, сэр.
— В таком маленьком местечке подобные драмы не забывают. Может, и о священнике помнят.
— Я и туда могу отправиться, сэр.
Кристиан отбросил кости цыпленка.
— Правильно. Поезжай туда послезавтра. Мы встретимся в Недер-Гризли и продолжим путь оттуда.
— А если вы не появитесь, сэр? — спросил Барлиман.
— Жди неделю, потом каретой возвращайся в Лондон и сообщи Иторну.
— Я скорее отправлюсь на ваши поиски, сэр.
— Делай, как приказывают. Если я окажусь в беде, Иторн поможет.
— Странно, что вы не оставили это дело его светлости, сэр.
— Не вмешивайся, черт тебя побери. Тут ничего опасного нет.
— Вспомните, сколько хлопот она вам доставила за несколько часов. Если ее узнают, вы оба попадете в переплет. Установили новую награду в двадцать гиней. За такие деньги многие родную мать продадут.
— Черт. Но у меня не было выбора. Любой мужчина поступил бы так же.
— Помнится, многие этого не сделали, сэр.
Барлиман, как всегда, прав.
Большинство мужчин лишь наблюдало за происходящим, некоторые подбадривали толпу.
— Возвращайся в Донкастер. Придется тебе идти пешком. Твоя лошадь нужна для нее.
— Хорошо, сэр.
Барлиман ушел. Кажется, он даже насвистывал.
Кристиан посмотрел на изгородь, Кэт все еще одевалась в тени. Невозможно отрицать, что его дела покатились под откос с тех пор, как он ее встретил.
— Мне нужна помощь.
Кристиан обернулся, понимая, что ей тяжело далось это признание.
— В чем дело?
Тишина. Потом еле слышный вздох.
— Корсет.
— А-а-а… — Кристиан едва сдерживал смех. — Вы его надели?
— Да, но его нужно зашнуровать.
Подойдя, он сообразил, что бледное пятно — это нижняя юбка, сорочка и светлый корсет.
— Вам нужно выйти из тени, чтобы я мог найти петли.
— Вам никогда не приходилось зашнуровывать корсет в темноте? — сухо спросила она, но подчинилась.
— Расшнуровывать — да, Зашнуровывать — нет.
Проклятый лунный свет, он скользил по ее шее над вырезом сорочки, оставляя в интригующей тени впадинку позвоночника. Кристиан аккуратно зашнуровывал корсет, ощущая ее сладкие изгибы и запах — после всех приключений от нее пахло землей, но сохранился след духов с запахом роз.
— Корсет отлично подошел, — сказал он. — Вам повезло.
— Корсет подошел, потому что он мой собственный, — холодно ответила она и повела плечами: — Вы зашнуровали слишком свободно.
— Так удобнее ехать верхом.
— Верхом? — повернулась она к Кристиану.
— Вы предпочитаете идти?
Спустя миг Кэт спряталась в тень, и он деликатно отвернулся. Вскоре она сказала:
— Я готова.
Повернувшись, Кристиан увидел, что она во всем черном. Он велел Барлиману найти что-нибудь респектабельное, а не ханжеское.
Темное платье с длинными рукавами дополняли черные перчатки. Единственными светлыми пятнами были косынка-фишю, заправленная в корсет, и завязанный под подбородком чепец. Она, должно быть, сумела обуздать свои волосы, поскольку ни одна прядь не выбилась. Поверх чепца была надета плоская черная шляпа с широкими полями.
— Никто не узнает кокетливую миссис Хантер, — сказал Кристиан, — но могут поинтересоваться, почему вы в трауре, а я — нет. На вашей шляпе есть лента?
Она потянулась проверить.
— Да.
— Придется пожертвовать ее мне. — Он вынул перочинный нож и срезал ленту. — Булавки есть?
Она вынула одну из скреплявших косынку, и Кристиан прикрепил черную ленту к своему рукаву.
Кэт до сих пор не ела, и он принес ей кусок цыпленка и хлеб. Она нетерпеливо набросилась на еду. Кошка жалобно мяукнула, и Кэт поделилась с ней.
— Видите, кошка знала, что рано или поздно вы ее покормите.
— Вы позволили бы ей голодать?
— Мы теперь от нее не избавимся. И как мы это объясним?
— Я что-нибудь придумаю.
— Не сомневаюсь. Так кто умер? — спросил Кристиан в ответ на ее колючий взгляд.
— Что?
— По какому поводу траур?
Она снова откусила кусок цыпленка.
— Мой дед по матери.
— Почему именно он?
— Поскольку я его не знала.
— Достаточно веская причина. Мы едем в Йорк на похороны.
— Тогда почему мы блуждаем по сельской местности?
— Хороший вопрос. Я воспользовался возможностью заняться по дороге коммерцией.
— Чего я не одобряю, — с некоторым удовольствием сказала она, — как неуважение к покойному.
— Это оправдывает наши пререкания. Очень умно. Каким делом я занимаюсь?
— Продажа дамских шляп.
Кристиан усмехнулся. Кэт обрела второе дыхание.
— Ну уж нет. Торговля лошадьми.
— Неуважаемая профессия. О чем еще вы знаете достаточно, чтобы отвечать на расспросы?
— В приличном обществе?
Она издала звук, который с равным успехом мог быть смешком или возмущенным фырканьем.
— В приличной гостинице, где вы можете столкнуться с представителем любой профессии.
— Сдаюсь. Я буду праздным джентльменом со скромными средствами, который свернул с дороги, чтобы посетить друга. Готовы?
Она доела последний кусочек.
— Да.
Кристиан собрал ее старую одежду.
— Не будем оставлять следов. — Он запихнул все в седельную сумку. — Едем. Завтра в Йорке вы будете в безопасности.
Кэт не двигалась.
— Ночь в гостинице с вами?!
Ему не понравилось, как она произнесла последнее слово.
— Я не злодей. Я сэр Галахад.
— Святой и непорочный?
— Тогда Ланселот. Менее совершенный, но все же герой.
— Прелюбодей?
— Всего лишь неблагоразумный! Это вы заперты в брачную клетку, Кэт, как Джиневра в старых легендах. А я, как Ланселот, волен любить.
Кристиан услышал шипение и не сомневался, что Кэт сжала кулаки. В лунном свете ее чуть вытянутое лицо походило на лик святой девственницы.
— Я спас вас, Кэт, потому что этого требовала моя честь. По той же причине я доставлю вас в Йорк. Как только вы окажетесь в безопасности, вы меня больше не увидите.
Она еще сильнее выпрямилась:
— Тогда почему бы не позволить мне идти своей дорогой?
— Вам, которая никогда не выходила ночью одна?
— Теперь это произошло, и я это пережила.
— Прекратите, Кэт. Я не угрожаю вашей добродетели. — В ответ на ее фырканье Кристиан добавил: — По крайней мере в дальнейшем. Что касается того, что случилось прежде, вы желали этого также, как и я.