Наставник Чомбал между тем подтолкнул к нам сегменты шара, от которых несло кислокричащим цветозапахом. Боец прикоснулся антеннами к десятнику Верту, потом двинулся к остальным, но движения его мне показались медленными и неуверенными. Соратник Чомбала сорвался с места и закружил вокруг него. Передние ноги наставника словно подломились, голова его ткнулась в песок. Из спинных сегментов Чомбала вдруг полезли во все стороны тонкие извивающиеся отростки. Они сыпались на землю, некоторые, словно змеи, ползли в нашу сторону, другие пытались зарыться в почву, но не успел я понять, что случилось, как все они сморщились и рассыпались трухой. Отверстия в панцире затянуло вязкой белесой массой.
Боец Верта приблизился к наставнику и прикоснулся к его антеннам. Затем клешней он подозвал остальных, сообщив по очереди каждому из нас, что боец Чомбала непоправимо поврежден, сам наставник еще жив, но плох и говорить не может. Надо быстро доставить его на Родос, там успеют вынуть его из бойца и восстановить поврежденные органы. Я сообщил Верту о том, как эти черви попали в наставника, десятник велел всем быть осторожными.
Двое легко подняли туловище и водрузили его на Верта. Он вцепился в тело наставника клешнями, и мы понеслись обратно. Идти просекой было легко, несколько раз из кустов на нас выпрыгивали лемуры, но их отшвыривали на лету, а то и разрывали на части, не прерывая движения. Соратники остались у машины. Никто из гоплитов не мог управлять ими. Только соратник Чомбала скользил рядом с десятником.
Потом, на отдыхе, вспоминая наш поход на Кхаанабон, вдруг сообразил: а ведь тогда я ни разу не подумал с тоской об исчезнувшей семье, о потерянном доме. Даже гибель Чомбала меня не удручила, ну а страха же вообще не было. Хотелось лишь одного — мчаться вперед, сметая препятствия, знать, что рядом надежные бойцы, чувствовать себя защищенным от всех невзгод толстой броней хитинового панциря, раздирать в клочья врагов… Не знаю, как передать эти ощущения истинной полноты своего существования — в нашем языке нет таких слов.
Хотя… Тогда же, на отдыхе, во время ночной оргии гоплитов я вместо вина хлебнул случайно полузапретного напса, и голова моя разбухла, заполнила всю комнату, а потом стала бесплотной и воспарила к облачным лугам. В тот миг слова эти нашлись и оказались на удивление простыми, да только, проспавшись, я их забыл.
Вскоре мы оказались на нижней палубе нашей машины. Вокруг забегали, засуетились люди и соратники, бойца наставника Чомбала сняли с Верта и отнесли наверх по пандусу. Я ожидал, что сейчас начнется подготовка к срочному возвращению. Вряд ли здесь сумеют извлечь самого наставника из головной капсулы. Но я ошибался.
По винтовой лестнице к нам спустился человек в одеянии наставника. Хоть я не различал цветов его перевязи, но вытканный рисунок фаланги на груди можно было разглядеть даже в струящемся мириадами запахов нижнем помещении машины. В руке у него была короткая трость с раструбом на конце. Он ухватился за одну из антенн Верта, прижал к ней трость, а раструб приставил к своему уху. Потом наставник что-то сказал в раструб и, подпрыгнув, уселся верхом прямо на головную капсулу десятника.
Верт двинулся к выходу, люди и мелкие соратники шарахнулись в стороны, освобождая нам проход. Я увидел, как личный соратник наставника Чомбала заметался от нас к пандусу, а потом все же взмыл по нему на верхнюю палубу, куда оттащили изъязвленный панцирь.
По знакомому пути теперь я мог двигаться с закрытыми глазами, если, конечно, мог бы закрыть их. Лемуры на этот раз не атаковали. С веток иногда сыпались какие-то подозрительные сучья, но мы были настороже.
У неисправной звездной машины застыли в ожидании ряды соратников. Когда мы вышли к насыпи, они развернулись в полукольцо, прикрыв нас со стороны зарослей. Наставник спрыгнул с бойца и пошел к машине. Но сделав несколько шагов, он резко остановился и поднял сегмент от дырчатого шара. Подозвал десятника Верта и опять приложил к его голове свою трость с раструбом. Верт сообщил нам, что, пока мы не найдем место, куда спрятали похищенную опорную пирамиду, назад нам пути нет. Наставник Линь велит поторопиться, и не только потому, что наставник Чомбал его друг, и если мы будем долго возиться, то его уже не спасти. А это не одно лишь бесчестие нам, но и верная гибель — долго в телах бойцов находиться нельзя, а извлечь могут только ученые.
Он пошевелил антеннами над сегментом, хотя мог этого не делать — от кислого металла исходил такой сильный цветозапах, что видно было, как висит в воздухе над землей призрачная его дымка и тянется, огибая бугры и обходя широкие расщелины в сторону зарослей, туда, где большие деревья стоят близко друг к другу — словно частокол, подпирающий небо.
Наставник Линь велел соратникам следовать за нами.
След не терялся среди бесконечной пряжи таких же нитей, которые рассказывали о каждой травинке, что росла под ногами, и о каждой твари, что пробегала здесь, словом, все об этом мире и его обитателях.
Как вскоре выяснилось — не все.
Здесь деревья стояли в ряд, словно заботливый садовод хитроумно высадил саженцы так, чтобы они слились в высокую стену, ограждающую неизвестно что от невесть кого. Сколько их было — два или три десятка стволов, я не помню, со счетом больше трех у бойца почему-то не ладилось. За деревьями тянулись все те же заросли, далеко, почти на пределе видимости видны были еще такие же сросшиеся стволы.
У крайнего дерева след размывался, а когда мы подобрались ближе, то обнаружили, что он идет вверх и исчезает в темном пятне. Простыми глазами оно едва различалось на чешуйчатой коре, а другим зрением было видно, что пятно холоднее, чем ствол и ветвь, над которыми оно находилось. Лемуров не было видно, но в дупле мерцали и перемещались какие-то теплые точки.
Десятник обошел всех нас и, коснувшись антеннами, велел одновременно подниматься с разных сторон дерева, так, чтобы встретиться у дупла. Линь повертел головой, оглядывая соратников. После этого часть из них выстроилась у комля, а остальные словно гигантские муравьи цепочкой ринулись вверх по стволу.
Я всегда побаивался высоты, но сейчас страха не испытывал. Наоборот, я знал, что если даже полечу отсюда вниз, то никакого вреда мне не будет, а вот враг, на которого я обрушусь, превратится в жалкую лепешку. Ствол был таким большим, что я почти не чувствовал его изгиб. Слева от меня быстро перебирал когтистыми ногами боец Варсака, а справа, судя по пятнам на броне, шел Го.
Наверху, у дупла, выстроившись на ветке, по которой могла спокойно проехать крытая повозка, нас уже ждали соратники. И здесь наставник Линь оставил часть соратников у отверстия, а остальных погнал в дупло. Один за другим скрылись они в глубине. Наставник немного выждал, склонив голову набок, словно прислушиваясь к одному ему слышным звукам, а потом хлопнул по голове Верта.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});