вспышки, правда, и в темноте.
– Ничего. Попробуем рассмотреть, – ответил Денис и подхватил турку с поднявшейся пышной пеной.
Бережно вылив содержимое в крошечную чашку, он протянул ее Коте. Она приняла и улыбнулась.
– Спасибо.
– Все для любимых клиентов, – расшаркался Денис.
Игнат скрипнул зубами. Какого черта тут происходит? С чего этот громила взялся изображать гламурного обольстителя? Девок, что ли, ему мало? Еще и Котю обхаживает!
– Юрий Васильевич надолго? – спросил он, пытаясь держать лицо.
– Решают, что делать с Брюсом. Брать или поводить немного.
– Тогда мы, наверное, не будем мешать. Если что, я на связи.
– Неудобно, не попрощавшись, уходить, – заметила Котя, отпивая кофе маленькими глотками из чашки.
Игнат повернулся и молча ушел в комнату, оставив Котю раздумывать, что означало его поведение.
Из гостеприимного дома Серовых они выбрались ближе к часу ночи. Ехали молча. Котя, правда, хотела порасспрашивать, о чем они с Юрием Васильевичем совещались в кабинете, куда ни ее, ни Дениса не позвали, но не было сил даже рот открыть.
Черный тоже молчал, и Котя сделала вывод, что он на нее злится.
Ну и пусть!
Оба устали и хотели только одного – побыстрее добраться до постели.
Но, похоже, покой им только снился: первое, что они услышали, войдя в квартиру, был громкий женский смех, доносящийся из кухни.
Там за бутылкой вина сидели Ида и Ларик. Последний, размахивая руками, что-то рассказывал, вызывая у собутыльницы приступы хохота.
Игнат остановился на пороге, а Котя быстро шмыгнула в свою комнату. Не хватало еще, чтобы вздорная баба вцепилась ей в волосы.
– Игнатик, лапушка, ты где шлялся? – услышала она за спиной пьяный голос.
Игнат что-то ответил, но слов было не разобрать. Ну и пусть хороводится со своей Идой, а она ляжет наконец спать.
Однако вместо этого Котя припала ухом к двери – и не зря: через минуту действие переместилось в коридор. Как она поняла, Ида требовала, чтобы Игнат поехал к ней и остался. Что тот ответил, она не расслышала, но через несколько минут входная дверь хлопнула, и в квартире настала тишина.
Все было так очевидно, что и раздумывать не о чем.
Котя легла в постель, свернулась калачиком и накрылась с головой.
Пусть ищут. Все равно не найдут.
Et Cetera
Еще с вечера Котя решила, что в клуб больше не пойдет. Хватит с нее.
Проснулась она рано и долго лежала в постели, пытаясь понять, что делать дальше. До конца ее суперзамечательных каникул в культурной столице оставалось всего три дня. За это время она не смогла почти ничего увидеть, зато успела узнать много интересного.
Здесь воруют, здесь убивают людей, здесь происходит много страшных и опасных вещей, о которых она даже не догадывалась. Впрочем, это не значит, что в Иркутске не происходит то же самое, просто там она жила какой-то стерильной жизнью, не имеющей ничего общего с реальностью. Самыми главными событиями в ней были гибель родителей и смерть бабушки. Но ни разу за почти двадцать три года она не сталкивалась с криминалом. А тут с ходу ее обвинили в краже кокошника, втянули в расследование убийства Эльвиры, к тому же она залезла в чужой дом, где обнаружила труп подруги. Неплохо для первого посещения?
Впрочем, все можно пережить, кроме смерти Светки. Теперь Котя как бы ответственная за это. Странно, что так думает, но это правда. Как будто через Светкины холодные пальцы, которые она сжала там, в доме, ей что-то передалось. Нельзя назвать это просьбой, но все же совершенно ясно: она не сможет уехать из Питера, пока не узнает, кто и за что ее убил.
Даже поиски кокошника кажутся теперь детской игрой.
Но что конкретно надо делать? В каком направлении двигаться?
В каком-то отупении, что не может ничего придумать, Котя поплелась в кухню. Кофе, что ли, выпить для просветления в голове?
В кухне кто-то был. Котя замерла на мгновение, пытаясь вычислить, кто. Для Ларика рано, он, скорей всего, еще спит. Для Черного, если он вообще вернется, тоже. Для Маврикия необычно – он шурует по чужим холодильникам бесшумно и в темноте. А тут – свет горит, на плите что-то жарится… Неужели вернулась Аделаида Петровна? Ну и как показаться ей на глаза? Сразу спросит, где кокошник.
А где он, этот чертов кокошник?
Вздохнув, Котя все же решилась войти и замерла.
Надев передник с аппликацией из развеселых овощей и фруктов, Игнат Черный готовил завтрак.
У Коти отвисла челюсть.
– Яичницу будешь? Вилку бери.
Его голос звучал так, словно они расстались минуту назад.
Котя закрыла рот и молча села за стол. Ехидные вопросы просто распирали ее изнутри, пришлось вцепиться зубами в горбушку черного хлеба и для верности засунуть в рот половинку соленого огурца, банка с которыми стояла перед ней. Разговаривать стало совершенно невозможно, и это было спасением. Иначе она бы точно ляпнула что-нибудь.
Игнат подцепил кусок яичницы и выдал:
– В сейфе Раисы кокошника уже нет.
– Что? – чуть не поперхнулась Котя. – Откуда ты знаешь?
Он пожал плечами. Котя сразу взъярилась.
– Так, значит? Будешь кривляться?
– Да кто кривляется? – сделав вид, что удивлен, спросил Игнат и положил ей на тарелку кусок колбасы.
Котя перекинула колбасу обратно. Еще подлизываться будет, сноб несчастный!
Игнат усмехнулся.
– Ну хорошо. Я туда залез и проверил.
– Ты что, по первой профессии медвежатник?
– Возможно, но дело не в этом. Вместо кокошника я нашел там денежки и вот это.
Он открыл в телефоне фотографию и показал Коте.
– «Расписка», – прочла она и подняла глаза. – И кто такой Макс Алымов?
– Пока не знаю. Некогда было этим заниматься. Но уверен: это расписка на вторую часть суммы за кокошник. Видишь, написано – «оставшуюся сумму обязуюсь». Значит, половину он уже отдал Голубович.
– Выходит, кокошник потерян для нас навсегда?
– Напротив! Теперь мы точно знаем, что он не уехал за границу и находится у пока неизвестного нам Алымова.
– Или все еще у Раисы, но в другом месте.
– В каком? Кабинет – самый надежный вариант. Туда к ней никто не сунется. Однако в сейфе его уже нет.
– А как ты смог в него залезть?
– Сейф старый. Советский еще. Таким здоровенным ключом открывается. Я когда сигнализацию ставил, спросил у главного по безопасности, не сделать ли для ее кабинета что-нибудь посерьезней. Он сказал, что сейф этот больше для проформы. Раиса в нем хранила личные бумаги и всякую ерунду.
– Так вот почему ты легко его вскрыл, – усмехнулась Котя.
– Прятать кокошник