Читать интересную книгу Эволюция войн - Морис Дэйви

Обязанность мстить ложилась на живых кровных родственников, в частности на ближайшего родственника мужского пола. Главными для первобытного человека были кровные узы. Все члены группы были объединены узами крови; считалось, что у них одинаковая кровь, – эти взгляды разделяются некоторыми людьми и сегодня. Кровное братство являлось основой мирной жизни в группе. Люди извне были чужаками, иными по крови, а поскольку узы крови были единственными узами, которые признавали первобытные люди, то и мирные отношения с чужаками были невозможны. Кровные узы делали обязательной кровную месть, необходимость мстить убийством за убийство кровного родственника, даже если он умер в бою.

Если живущие не могли выполнить свой долг, разъяренные духи всю жизнь преследовали их. Боязнь духов, превосходящая все остальные формы страха, обеспечивала полноту выполнения этих обязательств. Кровная месть, таким образом, в основе своей является формой почитания духа или души умершего. Именно из-за страха перед злым духом убийство казалось первобытным людям столь ужасным, и поэтому мести искали с таким упорством. Поэтому долг мщения за смерть ближайших родственников был самым священным долгом, который дикари должны были выполнить, и они никогда не пренебрегали им и не забывали о нем.

Также и другие мотивы играли свою роль в поддержке и усилении этого обязательства. Постепенно месть становится общим делом, родственники убитого считали, что их честь запятнана и что позор может быть смыт только кровью. Общественное мнение и желание быть не хуже своих соплеменников также усиливало эту обязанность. Если мужчина оставлял ее невыполненной, «старые женщины укоряли его; если он был не женат, ни одна девушка не заговорила бы с ним; если у него были жены, они покидали его; его мать плакала и причитала, что она произвела на свет выродка; его отец относился к нему с недовольством, и он становился объектом общественного порицания». Кровная месть была основана не столько на огромной жажде убийства, сколько на влиянии семьи.

Эти причины кровной мести на практике применялись против членов других групп. Необходимость находиться рядом друг с другом в борьбе за выживание выступала в качестве проверки внутри группы. Здесь кровная месть, в случае если она не была запрещена, вела к социальной разобщенности и являлась угрозой для исчезновения племени. Естественно, что вскоре начали приниматься меры по ее ограничению и регулированию. Иногда внутри группы кровная месть проявлялась в самой своей жестокой форме, особенно между разными семьями или кланами племени, но обычно это происходило в тех случаях, когда соревнование за жизнь было не особенно острым. Убийство чужака, с другой стороны, не являлось социально опасным. Оно не расценивалось как убийство; это могло даже быть одобряемым действием. Следовательно, кровная месть против членов другой группы ограничивалась обществом не так часто.

Кровная месть становится делом группы, если убийца и его жертва являются членами разных племен, потому как среди первобытных народов было широко распространено убеждение, что все члены группы (племени) отвечают за действия любого из ее (его) членов. В таком случае не обязательно было мстить именно убийце, объектом мести мог стать любой член племени. Следствием групповой солидарности являлось то, что каждый член племени был так же готов мстить, как и человек, которого непосредственно оскорбили. Так вред, причиненный одному, становился вредом для всей группы, а личная месть превращалась в общественную войну.

Обычай кровной мести был постоянным источником ссор и войн. Он требовал, используя всю силу страха перед духами, что за кровь надо платить кровью. Не было никакого разделения между умышленным убийством и убийством в целях самообороны. Смерть оставалась смертью, и единственной формой ответственности за нее являлась кровная месть. Когда убивали убийцу или одного из его соплеменников, обязательство мести было выполнено, но в то же время возникало новое обязательство у противной стороны, и те, кто изначально мстил за убийство, теперь сами должны были защищаться. Так начиналась бесконечная череда возмездий, одна смерть влекла за собой другую, и кровная месть превращалась в кровную вражду, которая могла длиться годами. Изначальное преступление не забывалось, поскольку дикари хорошо помнили нанесенные им обиды, и вражда, таким образом, могла передаваться от поколения к поколению. Если следующий в роду не мог совершить месть, его сын или наследник считали это обязательство своим священным долгом, наиболее важным занятием, которое он должен был совершить в жизни. Умирая, вождь мог напомнить своему народу о все еще не совершенной мести, и такие посмертные приказы считались священными. Поскольку люди верили, что смерть часто была вызвана враждебной магией или колдовством, то и этот мотив, а не только смерть сама по себе, мог служить причиной введения закона кровной мести. Ни одно племя не могло предсказать, когда его обвинят в убийстве члена другого племени с помощью магии. Люди, мстящие за такое предполагаемое убийство, могли появиться в любой момент. Поэтому они жили в состоянии постоянного недоверия и подозрительности по отношению к своим соседям. Из этой ситуации, казалось, не было никакого выхода. Действительно, многие дикие племена обнаруживали себя настолько сильно втянутыми в кровную вражду и, как следствие, в межплеменные войны, что были совершенно неспособны освободиться от этого. Поиск и открытие пути спасения от этой дилеммы, появление идеи о том, что кровная месть может быть улажена путем выплаты денежной компенсации или уступкой части собственности, как будет показано ниже, явилось важнейшим этапом в процессе ослабления и прекращения кровной вражды.

Дальнейшие замечания являются результатом исследования сотен примеров, большое число которых приведено в приложении H. Другие примеры, взятые из жизни более цивилизованных народов, приведены ниже, чтобы проиллюстрировать путь, в процессе которого практика кровной мести вела в особых случаях к межплеменной войне.

Кровная месть также была распространена в Древнем Египте наряду со знаком племени, и эта традиция сохранялась до первой половины XIX века, когда ответственность с каждой стороны – убийцы и жертвы – ограничивалась вплоть до троюродных братьев.

Личная месть была обыкновенной формой правосудия среди древних иранцев. Кровная месть за убийство была не только правом, но и обязанностью – кровь должна быть смыта кровью. Зороастрийская религия делала попытки ограничить эту практику, хотя и с небольшим успехом, а среди незороастрийских народов кровная месть практиковалась в полную силу. Это обязательство являлось мотивом для многих распрей среди иранцев и было постоянной причиной их непрекращающихся войн с тюрками.

Древнее арабское общество основывалось на действии и взаимодействии двух принципов: что единственными прочными узами являются узы крови и что целью общества являлось объединение людей для нападения и защиты. Эти два принципа встречаются в законе кровной вражды, основанном на теории, что узы крови, объединяющие всех людей, которые имели одно общее имя группы (племени), накладывают на его членов обязательство воспринимать обиды каждого человека племени как свои. Внутри родственной группы не могло существовать кровной вражды, поскольку, если человек убивал своего соплеменника, никто не вставал на его сторону. «Его либо умерщвляют его собственные соплеменники, либо ставят его вне закона, и он должен искать прибежище в другой группе». С другой стороны, если убитый и убийца относились к разным родам, между ними сразу начиналась кровавая вражда, а за убитого мог отомстить любой член его группы, убив любого из враждебного сообщества. Род в Аравии «был не семьей и не домашним хозяйством, не родственниками убийцы и убитого, связанными определенной степенью родства, как мы его понимаем, а определенным объединением, отличающимся от всех других групп тем, что они носили одно общее групповое имя. Арабы обычно называют такую группу hayy... Для того чтобы определить, вовлечен человек в кровную вражду или нет, достаточно узнать, носит ли он то же групповое имя, что и убитый или убийца... Ни один человек, состоящий в группе, не мог избежать ответственности на том основании, что он являлся недостаточно близким родственником по отношению к убитому или убийце... Среди арабов родством считалось, когда в жилах людей текла одна и та же кровь, – одним словом, родство было теми племенными узами, которые связывали вместе всех людей одной группы, и это давало им общие обязанности и ответственность, которой не мог избежать ни один ее член».

Из-за того, что между племенами существовало состояние постоянной вражды и войны, было абсолютно необходимо, чтобы члены племени были объединены и чтобы между ними не возникало внутренних ссор, для того чтобы выжить в суровой борьбе за жизнь. Такое единство группы, или hayy, обеспечивалось только за счет существования принципа кровной вражды, то есть все должны во время войны действовать сообща и «никто не станет защищать одного своего соплеменника в том случае, если он убьет другого». Но семейные чувства были сильнее чувств племени, и ко времени появления пророка Мухаммеда старое представление о сильной кровной связи, объединяющей всю hayy, значительно ослабело. Кровная месть стала считаться делом ближайших родственников, а не всего рода. В результате кровная месть стала обычной между родовыми группами, становясь причиной братоубийства так же, как и межплеменные войны, и ведя к социальной дезинтеграции. Войны отмщения были самыми смертоносными; мужчин убивали, а женщин продавали в рабство за пределы страны.