Однако граф Призванов, вынужденный из-за болезни не покидать имения, видимо, скучал и был рад любым гостям. Пока обсуждались общие темы, Софья была спокойна, но напряглась, когда граф вдруг спросил:
– Так вы недавно видели моего Данилу? Захар мне сказывал, будто вы с ним знакомы.
Поскольку вопрос не был обращен к кому-то одному, а словно бы ко всем сразу, ответить решила Домна Гавриловна:
– Да, приезжал он к нам в имение вместе с нашим соседом, привозил мне письмо от одной родственницы.
– Захар еще говорил, будто вы на него за что-то обижаетесь. Может, скажете, за что? Или ваша племянница скажет?
Домна Гавриловна переглянулась с Эжени и промолчала. А Софья сидела, потупив глаза, и боялась продолжения допроса. Однако граф не стал требовать обязательного ответа и после некоторой паузы изрек:
– Ну что ж, не хотите говорить – воля ваша.
– Но, батюшка, может, дамы просто боятся сказать, – шепнул, наклонившись к отцу, Захар.
Однако граф сделал вид, что не расслышал реплику сына, и, пожав плечами, вздохнул:
– Конечно, увы, мой Даниил – не сахар, не мед, он и мне доставляет немало огорчений. Но что поделаешь, на гусарской службе многие становятся кутилами и забияками. Надеюсь, что, уйдя в отставку, он остепенится и сделается неплохим хозяином.
– Когда же это будет, батюшка? – пробормотал Захар. – Скорее он все родительское состояние промотает, а не перестанет гусарствовать.
– Сейчас не время офицеру покидать службу, – наставительно пояснил граф младшему сыну. – Того и гляди война начнется.
– С кем, с Бонапартием? – спросил Захар. – Сколько уж об этой войне говорят, а она все не начинается. Ну а ежели и будут воевать, так, уж верно, где-то далеко отсюда, в немецких землях.
– Может статься, сынок, что война не далеко будет, а близко, и даже наше смоленское имение затронет. Если Бонапарт и в самом деле двинет всю свою силищу на русскую землю, то никто из честных русских людей в стороне не останется, и рекрутским набором дело не обойдется, будет всеобщее ополчение. Так-то, сынок. А ты говоришь, зачем Данила гусарскую службу не бросает. Хоть он и непутевый, а все же его смелость и мужество я хвалю. Между прочим, Изюмский полк за бои под Пултуском и Прейсиш-Эйлау был награжден серебряными трубами, а мой Данила в полку – не последний молодец. – Сказав это, граф с некоторой гордостью глянул в сторону гостей.
Но на Домну Гавриловну его слова произвели не лучшее впечатление, и она встревоженно спросила:
– Так вы думаете, ваше сиятельство, что война будет большая и люди со всех губерний пойдут в ополчение?
– Нет, не со всех, но с тех, на которые зайдет неприятель. Но вы не бойтесь, южные губернии уж точно не затронет.
– А Москву? – обеспокоилась пожилая дама, думая о своей поездке в древнюю столицу.
– Ну, кто же пропустит Бонапарта к Москве! – успокоил ее Призванов. – Да вы не тревожьтесь понапрасну. Даст Бог, нашему государю все-таки удастся договориться с Наполеоном.
– Как бы там ни было, батюшка, но я всегда буду при вас, оставаясь вашим верным сыном и помощником, – заявил Захар, который, похоже, был недоволен гостями, промолчавшими о пороках его старшего брата.
– Спасибо, милый, – слабо улыбнулся граф, – но, кроме сыновнего долга, есть еще долг перед отечеством. Однако не будем заранее об этом говорить.
Видимо, Артемия Степановича несколько утомила беседа, и он, откинувшись на спинку кресла, глубоко вздохнул и слегка прикрыл глаза. Домна Гавриловна, воспользовавшись короткой паузой, поблагодарила хозяев за гостеприимство и поспешила откланяться.
Гости встали, прощаясь, а граф вдруг напоследок внимательно взглянул на Софью и с добродушной усмешкой кивнул Домне Гавриловне:
– А ваша племянница, мадам, уж очень молчалива. Я так и не узнал, какой у нее голос.
Софья, не желая выглядеть робкой дикаркой, решила отшутиться:
– Голос у меня, ваше сиятельство, обыкновенный и, увы, не певческий.
– Однако весьма мелодичный, – улыбнулся граф. – А вы не только хорошенькая барышня, но еще и остроумная. Право, жаль, что вы не захотели рассказать о вашем знакомстве с Даниилом.
– Простите, ваше сиятельство, но иногда я бываю плохим рассказчиком, – уклонилась она от дальнейшей беседы и поспешила к выходу вслед за тетушкой и остальными.
Отъезжая от графского имения, Домна Гавриловна оживленно обсуждала со своей компаньонкой дом, сад и самого графа.
– Чувствуется, что этот Артемий Степанович – старый ловелас, до сих пор хорошеньких девушек примечает, – усмехнулась Эжени. – И, видно, в молодости был хорош собой, как и его старший сын. Впрочем, младший тоже недурен, только лицо у него немного как бы кукольное, а я люблю у мужчин более мужественные лица. Кстати, мне служанка сказала, что Захар – незаконный сын графа, от вдовы какого-то торговца.
– Да? И, похоже, хорошего образования он не получил, – заметила Домна Гавриловна. – По-французски говорит коряво, Бонапарта называет Бонапартием, словно простолюдин. Да и одевается без вкуса. Плебейское происхождение в нем так и выпирает. Хотя видно, что сам граф Артемий – подлинный аристократ, но сыновей своих он воспитать не смог.
– Да, каждый сын по-своему нехорош, – согласилась Эжени. – И дружбы между братьями, судя по всему, никакой. Младший хочет быть барином, наследником. А старшему, видать, обидно и за свою мать, и за отца-аристократа, увлекшегося торговкой.
– Аристократизм – не в происхождении, а в самом человеке, – вдруг высказалась Софья.
Женщины удивленно замолчали, а потом Эжени заметила:
– Верно. Вот в тебе, Софи, есть аристократизм, а в Захаре его нет. Хоть судьбы у вас и похожи, а вы разные.
– Да, мы разные, и матушка моя была женщиной скромной, не похожей на алчную торговку, – заявила Софья, словно хотела что-то доказать не только своим собеседницам, но и кому-то еще. – И у брата с сестрой нет оснований обижаться на отца и на меня: ведь батюшка сошелся с моей матерью, когда уже был вдовцом, и мама ни на что не претендовала, да и я не зарилась на наследство и не настраивала отца против его законных детей.
– А что ты так ершисто заговорила? – удивилась Домна Гавриловна. – Это встреча с Призвановыми на тебя плохо подействовала? Может, ты хотела пожаловаться графу на его старшего сына и обижаешься, что я тебе этого не позволила? Но я правильно сделала. Зачем лишние слухи распускать?
– Вовсе я не собиралась жаловаться! – возразила Софья. – Я все плохое хочу просто вычеркнуть из своей памяти! И до этих Призвановых мне нет никакого дела!
– Вот и разумно, – похвалила Эжени. – Может, в Москве у тебя начнется новая жизнь, встретишь новую судьбу.