также пощадил дождь. Я предпочла бы листву, но иголки тоже готовы были сыграть свою роль.
Запалив ветку, я ринулась обратно к Ленноксу и Люсиферу, которые с трудом отбивались от кобольда.
– Прочь с дороги! – крикнула я, а затем резко выбросила меч в сторону кобольда. Лезвие свободно вошло в древесину. Рана быстро заросла бы, как это случалось уже не раз – но теперь я вонзила в образовавшееся отверстие горящую ветку.
Поначалу ничего не происходило, ведь кобольд промок насквозь. Затем, однако, пламя безжалостно врезалось в древесину его тела, проело кору и постепенно подожгло ему руки и ноги.
Наконец красный огонь достиг головы чудовища, лизнул ее – и, издав последний, леденящий душу пронзительный крик, объятый пламенем кобольд распрощался с жизнью. Вскоре от опасного лесного кобольда не осталось ничего, кроме нелепого обугленного куска дерева.
С торжествующей ухмылкой и издевательским поклоном я развернулась к друзьям.
– Это было потрясающе! – воскликнул Леннокс.
Моя улыбка стала еще немного шире.
– Не ожидали, наверное, что девушка умеет не только драться, но и логически мыслить? – насмешливо заметила я. – Вы серьезно решили сражаться с деревом на мечах? Новички!
Развернувшись, я тряхнула головой и перекинула распущенные волосы через плечо. Гордо направляясь в сторону, где мы оставили наших лошадей, я услышала, как Леннокс с Люсифером, слегка посмеиваясь, пошли за мной. На губах моих играла триумфальная улыбка.
Глава 12
Люсифер стоял на утесе и смотрел на океан. Был шторм, и ветер хлестал меня дождем по лицу. Волны высотою в несколько ярдов, казалось, лизали сапоги моего друга.
Я смотрела на Люсифера, стоя в нескольких ярдах от него. Интересно, он меня заметил? Вероятно, нет; он не повернулся и ничего не сказал.
Вместо этого он сделал шаг вперед. Прямо по воздуху.
– Нет!
Мне на самом деле хотелось крикнуть, но, когда Люсифер упал в пропасть, из уст моих вылетел лишь испуганный вздох.
Я решительно подбежала к обрыву. Люсифер развернулся в полете, и время, казалось, на мгновение остановилось. Под ним бушевал океан, но он неподвижно лежал в воздухе в нескольких ярдах подо мной – и пронзал меня напряженным взглядом.
– Не делай той же ошибки, что и я, – сказал он твердым, ясным голосом – и, прежде чем я успела ответить, полетел в воду куда быстрее, чем раньше. Сейчас он умрет!..
– Не-е-ет!
На этот раз мой крик, высокий и пронзительный, походил на крик лесного кобольда. Затем я, оттолкнувшись, прыгнула вслед за Люсифером.
Догнав его в полете, я схватила его холодную руку и успела взглянуть на нашу смерть. Через мгновение нас пронзят поднимающиеся из воды острые скалы, как когда-то пронзили они мертвых солдат, сброшенных нами с плато.
* * *
Вся в поту, я вскочила – и оказалась в своей комнате. Сердце мое бешено колотилось, и я тяжело дышала, будто только что пробежала через всю Лунарию.
Это был всего лишь сон. Слишком реалистичный сон. Страх все еще сидел у меня глубоко в печенках.
Будь это не сон, а явь, я все равно поступила бы точно так же. Если бы Люсифер споткнулся и упал со скалы, я бы все равно прыгнула за ним, даже зная, что не смогу его спасти. Прыгнула бы, не поведя и бровью. Я была в этом абсолютно уверена.
Меня зазнобило. Что ж, по крайней мере, сердце немного унялось. Я откинулась на подушки, провела рукой по своим мокрым от пота локонам и закрыла глаза. Это был всего лишь сон.
Второй раз за ночь я вскочила, когда раздался непонятный стук. Неужели я кричала во сне, и кто-то пришел меня проведать?
Выскочив из постели, я сунула ноги в тапочки и, спотыкаясь, направилась к двери. Когда я ее открыла, на лестнице никого не было, зато раздался еще один стук. Звук шел не от двери, а от окна.
Я медленно закрыла дверь, а затем подошла к окну, прикрытому белой занавеской. Время, казалось, замедлилось. На ходу я схватила со столика сверкающий кинжал и спрятала его за спину. Кто, черт возьми, стучится в окно моей башни посреди ночи?
Дрожащими пальцами я раздвинула занавеску… и уставилась в угольно-черные глаза.
– Что ты здесь делаешь, Люсифер? – прошипела я, быстро открыв ему окно и снова закрыв его, как только он проскользнул в комнату. Он действительно забрался на мою маленькую башню! – Ты хоть знаешь, как тебе опасно здесь появляться?
– Думаешь, я бы постучал тебе в окно посреди ночи, если бы у меня не было действительно важных новостей? – шепотом ответил он.
Я скрестила руки на груди:
– Ну, говори!
Люсифер вытащил из потайного кармана своей черной мантии кусок пергамента. Похоже, он вырвал его из какой-то книги. Пергамент выглядел старинным; края его пожелтели и истерлись, а запись была сделана старомодным почерком.
– Что это? – с любопытством спросила я.
– Я не мог заснуть, потому что эта неразрывная связь между нами не оставляла меня в покое, – объяснил он. – Вот я и пробрался в библиотеку Черного замка в поисках чего-либо, что могло бы пролить свет на тайну и нам помочь.
– Читаешь, значит, по ночам слезливые любовные романы? – усмехнулась я.
– Нет, – невозмутимо ответил Люсифер. – Меня куда больше интересовали пророчества и тому подобные вещи. И вот на что я наткнулся.
Он протянул мне пергамент. Темно-синими чернилами на нем было написано:
Родится принцесса однажды,
И радость придет во дворец.
У дочери Света Богини
Предателем станет отец.
Дика и воинственна дева
В жар лета и холод зимы,
Полюбит и будет любима
В объятьях Властителя Тьмы.
Но будет в решающей битве
Убит дорогой человек,
И деву охватит желанье
С ним слиться во смерти вовек.[7]
Я почувствовала, как земля уходит у меня из-под ног. Я не знала, что сказать, не знала, что и подумать. Моя голова была пуста – и в то же время переполнена мыслями.
Постепенно некоторые из этих диких, ужасных мыслей сложились в слова. На этом невзрачном листе бумаги было написано древнее пророчество о принцессе. И этой принцессой, по-видимому, была я сама.
Страх. Холодный и пугающий страх окутал мое тело и ледяной рукой сжал мне сердце.
– Вот почему мы оба чувствуем эту неразрывную связь, – высказал Люсифер мои мысли вслух. – О нашей любви давным-давно было сделано предсказание. От этого пророчества нам никак не защититься.
– Нет! – Голос мой казался сдавленным. На глаза навернулись слезы, но я их сморгнула. – Нет! Ты не умрешь! Я этого не допущу!
В голосе моем звучало безграничное отчаяние.
– Это просто глупая бумажка! – выкрикнула я. – Она не может определять всю мою дальнейшую жизнь! Даже если это и настоящее пророчество, возможно, оно имеет в виду совсем не меня. Мы не отдадим собственные жизни в руки идиотского предсказания. Это полная чушь. Давай просто порвем его!
Теперь я плакала по-настоящему, и руки мои, сжимавшие пергамент, тряслись. Я снова и снова перечитывала эти стихотворные строки, ища подсказку, хотя бы одну-единственную, дабы быть уверенной, что речь идет не обо мне. Мне не удавалось найти ни единой спасительной двусмысленности.
Мне хотелось орать, метаться, подраться с кем-нибудь. Но больше всего мне хотелось избежать правды.
На этом старом пергаменте кто-то предсказал мою жизнь. Мою жизнь! Кто-то просто взял и чернилами изложил мою жизнь. Жизнь, которая мне самой больше не принадлежала.
Здесь было написано, что мать моя – Богиня Света, – и это было правдой. Было написано, что я дика и воинственна, – и так дело и обстояло. Было написано, что я влюблюсь во Властителя Тьмы, – опять в точку!
А еще здесь было написано, что я потеряю Люсифера в битве, а затем покончу с собой.
Ноги мои подкосились, и Люсифер успел поймал меня в последний момент, прежде чем я рухнула на пол. Он притянул меня к себе, и я уткнулась лицом ему в плечо. Я хотела, чтобы