нашла другое дело для благотворительности. Но позже. На данный момент бургер попал в самую точку, и компания была не совсем ужасной.
Эйприл подошла к дивану, включила телевизор и начала переключать каналы, пока ее глаза не загорелись.
— «Дрянные девчонки». Идеально. Классика, — она улыбнулась Орион. — Тебе понравится.
Орион не улыбнулась в ответ.
Но она села на другой конец дивана, а затем начала есть свой гамбургер и смотреть фильм, тихонько смеясь.
* * *
Фильм закончился.
Гамбургеры были съедены, но запах жира остался витать в воздухе, пропитав волосы Орион. Ей это нравилось. Это напомнило ей о тех днях, когда они сидели в закусочной, пили сидр и говорили об учителях, которых ненавидели, о мальчиках, которые им нравились, и о том, что бы они делали, если бы стали ведьмами, как в «Зачарованных».
Орион всегда хотела быть Пейдж, отказаться от собственной жизни, взять с собой Адама, купить викторианский дом в Сан-Франциско, сражаться с внутренними демонами, такими же плохими, как и из подземного мира.
Возможно, это было из-за запаха гамбургеров. Или из-за призрака прошлой Ри, которая раньше могла говорить с Эйприл о чем угодно. Не имело значения, что именно заставило ее это сказать. Важно, что она это сделала.
— Как он умер, Эйприл? То есть, Мэддокс сказал, что это была передозировка, но он сделал это… специально? — Орион резко вздохнула, ненавидя слова, которые слетели с ее губ, ненавидя то, что собственные мысли заставляли ее терять контроль. — Он покончил с собой?
Она не произнесла его имени. Не смогла. Просто думать об этом было все равно, что когтями рвать мозг, сердце и душу.
Но Орион не нужно было произносить его имя. Эйприл точно знала, о ком она говорит. Это стало понятно по легкому вздрагиванию, и потому, как ее брови сошлись вместе, а лоб наморщился. Вина окрасила ее лицо, но она не стала, стыдясь отворачиваться от Орион, как это сделал Мэддокс. Она спокойно встретила ее взгляд.
— Поначалу, мы так отчаянно хотели найти тебя, выяснить, что случилось, — начала Эйприл.
Ее глаза не отрывались от Орион, наполняясь слезами и чувством стыда, ее нижняя губа задрожала.
— Это был первый раз, когда со мной случилось что-то подобное, моя лучшая подруга просто… исчезла, — продолжила она. — Мы не были готовы смириться с тем фактом, что никогда не найдем тебя. Мы были детьми. А твой брат, знаешь, он всегда был таким тихим, таким сдержанным. Мы пытались присматривать за ним, приглашали его в гости, общались с ним в школе. Но потом…
Эйприл резко замолчала.
— Честно говоря, у меня нет для тебя достаточно веского оправдания. Мы никогда не забывали о нем, но мы и не догадывались, насколько все было плохо. Я, правда, не знала, что он употребляет наркотики. Пока не стало слишком поздно. Мне показалось, что я просто моргнула, а он исчез, — она замолчала, глядя куда-то вдаль, возможно, вспоминая о нем. — Но он не покончил с собой, Ри. Он был так же одержим твоими поисками, как и мы. Он никогда не терял надежды. Просто…
Её голос оборвался. Слезы катились по щекам. Она глубоко вздохнула и склонила голову.
Орион наблюдала за ней, не произнося ни слова, и между ними воцарилась мертвая тишина.
— Думаю, он больше не мог терпеть боль. Он пытался ее заглушить, — наконец почти шепотом произнесла Эйприл, снова глядя на Орион. — Мэддокс пытался ему помочь, когда вернулся из академии. Силой пытался вовлечь его в работу. Он перепробовал все, что мог, я тебе клянусь. Мы оба старались. Но это просто… не сработало. Твоего отца к тому времени уже не стало. Мамы тоже. Он смотрел на свое будущее, как на дуло пистолета, без семьи и без каких-либо шансов.
Орион по-прежнему молчала. Она попыталась представить, как бы сейчас выглядел ее брат, если бы был жив. Она почувствовала знакомый прилив слез, но подавила их.
Словно пытаясь заполнить ужасную тишину, Эйприл продолжила:
— Сначала я думала, что с ним все будет в порядке. Он выглядел по-другому, жестче, но я все еще видела в нем милого мальчика. Он начал работать на пивоварне. Похоже, ему это действительно нравилось. Потом у него появилась девушка, дочь владельца. Он очень сильно ее любил, слишком сильно для мальчика с добрым сердцем, для подростка, который пережил такие утраты. А потом они сильно поругались, и она его бросила. Не знаю, что именно произошло, но знаю, что после этого он сломался…
Её голос дрогнул. По щеке покатилась слеза.
— А потом нам позвонили.
Орион поняла, что Эйприл ждет. Ждет, что она что-то сделает, что-то скажет. Обвинит ее, закричит, заплачет. Хоть что-нибудь.
Конечно, ей этого хотелось. По крайней мере, какой-то ее части. Но другая, большая часть — растущая с каждым ударом сердца — онемела и не желала принимать уродливую правду. Это была ирония судьбы. Потому что, если бы ее брат был жив, она не смогла бы осуществить свои планы. Она была бы вынуждена попытаться стать хорошим человеком, была бы вынуждена стать старшей сестрой брату, который в ней нуждался. Она бы сделала это для него. Она бы притворялась всю свою жизнь. Она могла бы спасти его.
Как бы то ни было, это давало ей разрешение больше не притворяться человеком, склоняясь к монстру, в которого превратил ее мир. Принять то, куда ее вели демоны. Он тоже был жертвой, за которую она должна бороться и отомстить, потому что, если бы они не забрали ее в тот день, ее брат наверняка был бы сейчас жив.
— Я ценю то, что ты рассказала мне, и то, что пыталась ему помочь, — сказала Орион.
Она не могла придумать, что еще ей сказать. У нее больше не было сил казаться стервой перед Эйприл, но она хотела, чтобы та перестала плакать и переживать.
— Но твои обязательства передо мной и моей семьей давно закончились, Эйприл. Ты мне больше ничего не должна.
Эйприл нахмурилась.
— Я здесь не потому, что чем-то обязана. Я здесь, потому что я твоя подруга, Ри. Потому что я скучала по тебе каждый гребаный день с тех пор, как ты пропала.
— Нет, — Орион хотела, чтобы это слово было лишено эмоций, но оно вышло жестоким, злым. — Ты была подругой Ри. А у Орион нет друзей.
Эйприл посмотрела на нее.
— Ты не одна, Ри, — сказала она мягким, терпеливым голосом.
Орион стиснула зубы.
— Нет, Эйприл, я одна. Моя семья, вся моя гребаная семья мертва. У меня нет никаких давно потерянных