Читать интересную книгу Дневник плавания с Берингом к берегам Америки. 1741-1742 - Георг Вильгельм Стеллер

нападают и она не видит пути к спасению, она фыркает и шипит, как разъяренная кошка. Когда на нее обрушивают удар, она готовится к смерти так: ложится на бок, подтягивает задние лапы и закрывает глаза передними; мертвая, она лежит, как человек, потому что скрещивает передние лапы на груди.

Ее пища состоит из морских крабов, раковин, мелкой рыбы и водорослей, а также мяса[245].

Если бы мы не избегали малейших расходов, я без колебаний вывез бы несколько таких животных в Россию и выдрессировал их, не сомневаюсь, что они размножились бы в пруду или реке, потому что они не очень привязаны к морской воде, и я видел, как они по нескольку дней оставались и играли в озерах и реках[246].

Более того, это животное заслуживает с нашей стороны величайшего уважения, потому что более шести месяцев служило нам почти единственной пищей и в то же время лекарством для больных.

Желающий получить более подробные сведения об этом животном сможет найти их в моем труде „De Bestiis marinis”[247].

Второе наше основное занятие состояло в добывании дерева. Оно считалось одной из труднейших и важнейших наших задач, поскольку, кроме низкого ивового кустарника, на всем острове не найти было ни деревца, а прибойный лес, нечасто выбрасываемый морем, лежал под снегом от аршина до сажени глубиной. Все, что можно было найти вокруг нас, было без промедления собрано в начале строительства и на топливо. Уже в декабре мы носили дерево за четыре версты, в январе и феврале — за шесть — десять верст, в марте — за пятнадцать — шестнадцать верст.

Но в апреле, когда снег осел и открылся берег, мы внезапно избавились от этих трудов, не только потому, что нашли достаточно дерева поблизости, но также и потому, что начали разбирать пакетбот и получили столько щепок, непригодных для нового судна, сколько было нужно для обогрева наших юрт и приготовления пищи; это принесло нам заметное облегчение. И морских животных, и лес мы носили домой на спине с помощью деревянной поперечины, закрепленной на груди веревками. Самая малая наша нагрузка составляла 60, чаще 70 — 80 фунтов, помимо топоров, котлов, сапожного и портновского инструмента, который нам повсюду приходилось носить с собой на случай, если порвутся и прохудятся наша одежда и обувь.

С собой мы взяли только летнюю одежду и обувь на три месяца, но поскольку мы ежедневно сильно рвали их в тяжелых трудах, даже праздничную одежду, плащи и мундиры, пришлось превратить в рабочую, чемоданы — в башмаки, а кожаные мешки для провианта — в подметки. Коль скоро никто не желал работать за деньги, каждому приходилось быть, насколько он это умел, сапожником, портным, перчаточником, мясником, плотником, поваром и слугой. Некоторые через непродолжительное время развили такие способности, что в будущем спокойно могли бы зарабатывать себе на хлеб этими ремеслами.

Третьей задачей было ведение хозяйства, которое состояло в постоянном приготовлении пищи, чтобы она имелась в любое время, когда бы голодные работники ни вернулись домой. В нашей юрте мы установили следующий порядок, который затем был принят и сохранен как твердое правило всеми остальными: поскольку нас было пятеро немцев, трое простого звания, сыновей камчатских казаков, а также двое слуг капитана-командора (о которых, согласно его завещанию, я должен был печься), то есть всего десять человек, один из нас и один из простых (или, по нашему усмотрению, по двое каждого звания) постоянно ходили на промысел, в то время как остальные отправлялись за деревом. Один немец и один русский были поварами, в каковой работе мы, немцы, обладали тем преимуществом, что не разводили огня, не ходили по воду и даже не открывали или закрывали дымоход[248]. Остальные также мыли и убирали после еды кухонные и столовые принадлежности, в качестве которых получили от нас котлы, блюда, тарелки, ложки, скатерти и прочее, но мы носили звание „шеф- поваров”, а они — „помощников”. Они также должны были нам повиноваться во всем остальном и находиться в нашем распоряжении, чтобы все делалось должным образом, поэтому каждый день все знали свою работу и обязанности без напоминаний. Такой порядок делал всякую работу терпимой, поддерживал среди нас довольство и благожелательность, а пища и питье всегда были в изобилии и лучше приготовлены, чем во всех других жилищах. Но всякий раз, когда мы о чем- нибудь совещались, каждому позволено было высказать свое мнение, и принимался самый дельный совет, от кого бы он ни исходил.

В таком настроении мы отмечали воскресенья и праздник, Святое Рождество точно так же, как мы делали бы это, если бы находились дома. В общие и большие государственные праздники мы развлекались, приглашали офицеров и произносили под чай, за неимением других напитков, множество веселых речей и добрых пожеланий, пользуясь в скудости теми же удовольствиями, что и в других местах, где всего в избытке.

26 декабря разведчики, высланные во второй раз[249], вернулись с известием, что мы находимся на острове, который они обошли вокруг с востока. Тем не менее они нашли столько явных знаков на берегу, таких, как камчатские рули, днища рыбных бочек и другие приметы, что мы не могли усомниться, что Камчатка находится на небольшом расстоянии отсюда.

29 января наша юрта убила первого морского льва. Мы обнаружили, что его мясо отличается столь удивительным вкусом и качеством, что ничего более не желали, как чтобы это животное чаще попадало нам в руки. Его жир напоминает говяжий костный мозг, а мясо похоже на телятину[250].

1 февраля сильный северо-западный шторм и очень высокий прилив вынесли наш пакетбот так далеко на берег, что у нас появилась надежда спустить его на воду при высоком приливе — при условии только, что весной нам удастся достать якоря — поскольку незаметно было сильных повреждений и корпус по-прежнему держал попавшую внутрь воду. Но это заблуждение объяснялось тем, что внутри он был сильно забит песком[251], который воду не пропускал. Тем не менее было очевидно, что при дальнейшей разборке корабля мы будем избавлены от большого труда, коль скоро его выбросило так далеко на сушу.

23 февраля недавняя мягкая погода побудила нас подготовиться к отправке третьей партии для исследования земли на востоке, и с этой целью были посланы