царевич. Он боялся даже подумать о том, что видит перед собой.
– И я не разумею! – лицо писаря исказили злоба и страдание. – После войны ляхов с русскими, когда наша земля досталась королю Казимиру, в эту игру вмешался третий участник – сарацинский правитель Хосров. Он обложил наш народ данью – каждый четвертый год платить пять тысяч дирхамов. Сначала гетманы собирали эти гроши и платили. А потом гетман Богдан Гузка решил, что пять тысяч – дюже много. И договорился с сарацинами платить дань не грошами, а живым товаром – рабами. По двадцать пять дирхамов за человека.
– Ах он собака! – возмутился Кудеяр. – И вы согласились?
– Согласились. Гроши – это гроши. А людей бабы еще нарожают. С тех пор так и повелось. Приезжают сборщики дани, едут по городам и весям, шукают парубков и дивчин получше, именем гетмана отбирают у родителей и гонят гуртом до своих кораблей.
– И вы молчите? И никто не заступается за этих несчастных? – негодовал атаман.
– А кто будет возмущаться? Гетманам это выгодно. Гроши не тратятся. А простой народ… Кто о нем думает?
Между тем Храповицкий читал наставление плачущим парням и девкам:
– Что вы ревете? Это же политика! Дело державное. Вам батьковщина доверила ответственное дело. Гордитесь этим. Что вы как малые дети: «Тату! Мамо!» Вы должны с радостью подчиняться воле своей страны и своего народа.
Иван с друзьями и писарем подъехал к пану.
– Негоже, милостивый государь, так с людьми обходиться. Это же люди, а не скот! – сказал Кудеяр.
– Ты этим ребятам в отцы годишься, а помочь не желаешь! – добавил Иван.
– Ужасный век, ужасные сердца! – покачал головой Демьян.
– Вы что, панове, с глузду съехали? Как я им помогу? Может, я должен за них гроши сарацинам заплатить? – Храповицкий от возмущения и удивления чуть не вывалился из седла.
– У нас в обозе и поболе пяти тысяч найдется, – заметил Остап.
– Молчи, собачий сын, – огрызнулся Тарас. – Не твои гроши.
– Тогда давайте освободим их силой! – предложил царевич.
– Тю, хлопец! – свистнул бывший гетман. – Ты скаженный? Мы нападем на послов великого шахиншаха, а что будет потом? Он нашлет на нас войско? Он потребует от нас не пять, а десять, сто тысяч дирхамов? Тебе хорошо саблей махать. Ты поедешь по своим делам, а мы тут останемся.
Юноша спрыгнул с коня и подошел к диковинным людям. Это были сарацинские сборщики дани. Одеты они и впрямь необычно: широченные шаровары, подпоясанные кушаками, богатые кафтаны и пестрые чалмы. Среди них выделялся мужчина с огромной черной бородой и в огромном белоснежном тюрбане.
«Эге, это, должно быть, начальник», – подумал Иван.
Он подошел к бородачу и поклонился.
– Не ты ли, добрый человек, здесь главный?
– Да, – подбоченился мужчина. – Я Елдега-паша, посол великого шахиншаха, да живет он вечно.
– Что ты собираешься делать с этими несчастными?
– Известное дело! Сейчас погоним их в Тавриду, в крепость Каффу. Погрузим на корабли и отвезем в наши земли. Там передадим дань великому шахиншаху, да живет он вечно. Кого-то он оставит себе, кого-то прикажет продать работорговцам. Но, конечно, не по двадцать пять дирхамов, дороже. А торговцы будут продавать по сто и по двести.
– Но это же люди! Как можно торговать людьми!
– Ты, славный юноша, неопытен, не знаешь жизни. Можно продавать все: земли, дома, скот, людей, родных отца и мать. Лишь бы были покупатели. И чем люди лучше волов или баранов?
Царевичу захотелось выхватить саблю и убить пашу. Еле сдержался.
– А ежели я заплачу дань, ты отпустишь этих несчастных?
– Отпущу. Но где, пылкий юноша, ты возьмешь такие деньги – пять тысяч дирхамов? Если их нет у благородного гетмана, то откуда им взяться у тебя?
Иван полез за неразменным рублем. От волнения он даже не подумал, что придется пять тысяч раз опускать руку в карман.
Но в кармане лежала не одна монета, а целая горсть. И это были не русские рубли, а сарацинские дирхамы.
Не без удивления царевич вынул пригоршню монет.
– Считай, господин посол, сколько их?
Бородач на мгновение задумался.
– Двадцать.
– Подставляй мешок или стели кошму!
Паша хлопнул в ладоши, подбежали два сарацина и проворно расстелили широкую красную кошму. Юноша ступил на нее, снял кафтан, перевернул и затряс.
Из кармана посыпались дирхамы – десятки, сотни! Они серебряным водопадом лились к ногам Ивана, серебряными струйками разбегались во все стороны. Басурмане бросились подхватывать то, что скатывалось с кошмы. Черкасы быстро спешились и тоже кинулись подбирать монеты.
Царевич сошел с кошмы и сказал, надевая кафтан:
– Считай. А вы, друзья, помогите-ка послу.
Глава 30
Демьян и Кудеяр быстро отсчитывали по сто дирхамов. Паша проверял за ними. Так они считали, пока на кошме не образовалось пятьдесят кучек монет и внушительная несчитаная груда.
– Забирай свои пять тысяч и освобождай людей! – махнул рукой Иван.
Бородач хлопнул в ладоши. Подбежал сарацин с большим мешком. И посол стал собственноручно перекладывать в него деньги.
Прочие басурмане принялись с явным неудовольствием освобождать юношей и девушек. Что тут началось! Молодые люди с плачем кинулись к царевичу.
– Вызволитель! Благодетель! Тебя послал Сам Бог! Никогда прежде такого не было! Хай благословит тебя Господь! Хай будет проклят гетман!
Парубки и дивчины падали перед Иваном ниц и хватали за руки. Каждый хотел поцеловать освободителю руку. Некоторые даже пытались целовать сапоги. Царевичу было неприятно. Сначала он пытался не допустить этого, но потом понял, что бесполезно.
Иван всматривался в заплаканные лица. Да, сарацины отбирали лучших. Все как на подбор! Юноши – добрые молодцы. Девушки – писаные красавицы.
– Я хочу пересчитать вас! Становитесь в ряд. Парни – отдельно, девки – отдельно! – крикнул Иван.
Началась суматоха. Молодые люди выстраивались вдоль дороги. Царевич шел и считал. За ним шли Демьян и Кудеяр и за концы несли кошму с оставшимися деньгами. Каждому освобожденному Иван давал по три монеты. Парубки жали ему руку. Дивчины старались поцеловать.
Дошли до конца ряда. Да, двести человек. Все деньги розданы. На кошме остался один дирхам. Царевич швырнул его в сторону басурман. Сразу несколько сарацин набросились на монету. Началась потасовка.
– Идите по домам, братья и сестры! – крикнул Иван освобожденным, вскочил на коня и поскакал вперед, чтобы никто не видел его слез.
– Ты доволен, господин посол? – недобро усмехнувшись, спросил Кудеяр, подходя к паше.
– Не знаю, что сказать. На моей памяти это первый случай, когда дань заплатили деньгами, а не людьми. Не уверен, что великий шахиншах, да живет он вечно, будет этим доволен, – буркнул бородач.