Читать интересную книгу Я, снайпер - Стивен Хантер

— Очень помогли, сержант Вашингтон. Теперь я понимаю, что мне нужно в Чикаго. Можно будет с вами связаться?

— Когда вас здесь ждать?

— Начинайте прямо сейчас.

Глава 18

Ник застонал.

— И что мне делать?

— Можешь встретиться с ним, а можешь не встречаться. Все зависит от тебя. А мне вроде как нужно при этом присутствовать и направлять вас в правильную сторону.

— Ты уверен, что встреча необходима?

— Тебе самому решать, — заявил Фил Прайс — Но он произнес одно слово и сказал, что, если я передам его тебе, ты обязательно захочешь его увидеть.

— И это слово «Талса»?

— Да. Я проверил в архивах и знаю, что оно означает.

Ник находился на третьем этаже в уютном кабинете Прайса. Специальный агент Прайс отвечал за связи с прессой, но в отличие от других пресс-секретарей, сидящих в роскошных кабинетах по всему Вашингтону, он был в большей степени агентом, чем тем, кто кормит журналистов. Прайс поработал оперативником в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Сан-Франциско, получил во время одного рейда пулю в бедро («дружескую», от бестолкового спецназовца) и вот теперь заканчивал карьеру пресс-секретарем Бюро. Он искренне ненавидел журналистов, выматывающих ему нервы, а они испытывали к нему такую же искреннюю ненависть. Главным действующим лицом предполагаемой встречи был корреспондент «Нью-Йорк Таймс» по имени Дэвид Банджакс, который по поручению своей газеты копался в еще не остывшей истории с четырьмя жертвами.

— Не перевариваю этих придурков, — пробормотал Ник.

— Я тоже, — ответил Прайс. — Что к делу не относится. Этот тип из газеты усиленно добивается неофициальной беседы. Он нацелен на сенсацию; «Таймс» любит сенсации, поэтому корреспондент мечтает любыми средствами получить свое, и тогда его отправят в Лондон или еще куда.

— Какая мерзость, — брезгливо поморщился Ник.

— На тот случай, если у тебя есть какие-то подозрения, уверяю, что Банджакс получил информацию не от нас, это точно. Мы не раскрываем прошлое наших сотрудников, никогда не делали этого и уж точно не собираемся начинать в нынешнюю эпоху террора. Так что я просто не знаю, где он достал сведения.

— Зато я знаю, — сообщил Ник. — Судя по всему, я здорово разозлил бывшего муженька Джоан Фландерс Тома Констебла, то есть «большого папу Т. Т. Констебла». Один из его подручных пытался меня урезонить, но я не согласился играть по его правилам. И вот их следующий ход. Этот тип Дэвид Банджакс — просто пешка, марионетка, которой управляет один кретин по имени Билл Феддерс. Банджакс понятия не имеет, что его используют.

— Только ему самому этого не говори. Он окончил юрфак Гарварда и считает себя важной птицей.

— Тьфу! — Ник был раздражен. — Вот теперь я его действительно ненавижу.

— Но все козыри у них на руках, Ник. Я не могу посоветовать тебе послать его ко всем чертям, после чего нагрянуть с обыском к нему на квартиру, обнаружить травку в полиэтиленовом пакете, которую он прячет в бачке, изобличить его и отправить в какую-нибудь суровую мерзкую федеральную гостиницу, где они со своим новым женихом-сокамерником заживут счастливо в блаженстве анального секса. И догадайся с первого раза, кто будет девочкой? Но я не могу. Ты сам представляешь, как бы это выглядело со стороны. Это выглядело бы плохо или, по крайней мере, сомнительно. Бросило бы тень на Бюро. Я должен мило улыбаться. Мне платят как раз за то, чтобы я поддерживал имидж.

— Талса, — произнес Ник, покачав головой.

Ник вспомнил, как стоял у окна административного здания в Талсе, штат Оклахома, в 1992 году, на второй год оперативной работы в Бюро. Он согнулся за снайперской винтовкой «Ремингтон-700» на двуногой сошке, настоящим шедевром стрелкового оружия. Ник видел реальность через десятикратный оптический прицел «Льюпольд», а одуревший от крэка Натан Боуи — представитель мелкой шпаны, вздумавший ограбить банк, — медленно проезжал по пустой улице на заднем сиденье кабриолета с открытым верхом. К несчастью, Натан находился в окружении трех женщин, кассирш отделения «Морган-банка», а управляющий этого же банка сидел за рулем. Натан заводился все больше, размахивал пистолетом, взывал к Богу, ко всей преступной белой расе, к марсианам, общавшимся с ним через зубные пломбы, к различным шлюхам, которые его бросили, не дав над собой поиздеваться. Натан мог в любой момент окончательно спятить и взорваться фейерверком, и задача Ника заключалась в том, чтобы всадить ему в череп пулю весом 168 гран, прежде чем это произойдет.

Но у Ника в наушниках звучал голос напарника, Говарда Юти. Этот тип, который, к счастью, потом из Бюро уволился, представлял собой худшее сочетание: он требовал от окружающих исполнения его воли, но при этом сам не знал, чего хочет; он говорил одно, однако это могло означать совсем другое, и не его вина, если кто-то не сообразил, что на самом деле он не имел в виду «стреляй», когда кричал «стреляй!», в действительности речь шла о том, что стрелять не нужно. Это любой дурак должен понимать.

Впоследствии выяснилось, что Говард такой же чокнутый, как и Натан Боуи, хотя это было не важно, поскольку у Говарда имелись связи на седьмом этаже и ему самому была прямая туда дорога.

— Ник, ты готов, ты готов, ты готов? Я тебя не слышу, ответь мне, ты готов, готов, готов? Ты его взял, взял, взял? Дождись, когда он остановится… сейчас! нет, не сейчас, нет, нет, та, что слева, она двигается, она плачет, какого черта, почему она не может заткнуться, в чем дело…

Нику нужно было сорвать с головы наушники с закрепленным на них микрофоном, как это делают крутые герои в телевизоре, зашвырнуть их в дальний угол, собраться и произвести этот проклятый выстрел. Но подобное поведение было не в его натуре. Говард был начальником, а в Нике воспитали уважение к начальству и доверие к нему. Говард — его босс, специальный агент, у него большой опыт, в повседневной жизни он порядочный человек, хотя и переживает немного, что недостаточно быстро продвигается по служебной лестнице, он добивается от своих подчиненных неплохих результатов, и все его любят, хотя и считают немного заносчивым и чересчур честолюбивым. Но Говард — и это было известно всем — абсолютно не подходил для тех ситуаций, когда нужно действовать.

— Ник, ты его взял? Я его вижу, Ник, пожалуйста, дай подтверждение, я должен…

— Говард, та девчонка слева, она…

— Давай завали его, завали!

— Стрелять нельзя, Говард, черт побери, цель закрыта!

Открытая цель — основное правило. Других снайперов не было, полиция штата вовремя не успевала, а местные полицейские, как обычно, надулись, обидевшись, что в собственном городе их задвинули на вторые роли (это сделал Говард), так что все пошло наперекосяк; за спиной у Ника стоял гвалт, все расхаживали из стороны в сторону и что-то обсуждали.

— Ты должен стрелять! — взвизгнул Говард.

Но Ник не мог. Расстояние между двумя девушками было недостаточным, при этом одна из них то и дело заваливалась на Натана, не в силах держать себя в руках — таким безотчетным был ее ужас, и ее голова постоянно попадала в поле прицела. Однако через какое-то мгновение машина завернет за угол. Ник понимал, что надо выстрелить.

— Стреляй, стреляй, не стреляй, не стреляй, стре…

Нику показалось, момент наступил. Перекрестье прицела рассекло на четыре части затылок Натана чуть позади уха, и ничто не загораживало цель. Указательный палец Ника сделал то, чему был обучен. Выстрел, сильный толчок отдачи, громкий звук, ощущение победы, а когда Ник отнял глаз от окуляра…

— О господи, о господи, ты промахнулся, о господи, он стреляет, остановите его!

Ник увидел, как одна из девушек стала клониться в сторону, неестественно выгибая тело. У нее на спине расплывалось кровавое пятно. Натан Боуи пальнул в ту девушку, которая сидела справа от него, затем в ту, которая находилась спереди, после чего вставил в рот дуло пистолета и вышиб себе мозги.

Все было кончено. Со всех сторон к машине устремились санитары и полицейские с оружием в руках, и Ник со своего места на возвышении смотрел, как медики суетятся вокруг раненых. Его тошнило. Он ощутил прилив горечи, отнявшей у его мышц силу и заполнившей сознание раскаянием и отвращением к самому себе. Тем временем Говард причитал:

— Ник, Ник, господи, зачем ты выстрелил, разве ты меня не слышал? Я же говорил тебе, не стреляй, господи, какая же это трагедия!

Это был провал. Полная катастрофа. Ник считал себя тем, кто проявит силу, выдержку и рассудительность. Но нет, он совершил роковую ошибку, опозорил Квантико.

Бедная Майра. Ник поразил ее в спину — на самом деле пуля сначала прошла через руку, отскочила от металла машины и лишь после этого перебила позвоночник, мгновенно сделав Майру калекой. Она так и не смогла ходить и весь остаток жизни провела в инвалидном кресле. Майра ничем не заслужила того, что сделали с ней Ник и ФБР, и Ник попытался хоть как-то искупить свою вину, женившись на ней. Она оказалась замечательным человеком, умной, смешной, неунывающей, несмотря на свою страшную судьбу. Однажды ее отец напился и стал обвинять Ника.