— Не болтай глупостей, — одернул Кристофер младшего брата. — Наш дедушка — герцог, а герцоги не бывают бедными.
— Это хорошо, — сказал Адам со вздохом облегчения. — Я не хочу быть бедным, жить в хужине и есть одну овсяную кашу.
— В хужине? — удивленно переспросил Ник. Стоявшая чуть поодаль гувернантка откашлялась и пояснила:
— Я думаю, сэр, что Адам имел в виду хижину.
— Да-да, благодарю вас, — сказал Ник.
— Нет, Адам, мы не бедны и не чрезмерно богаты. Кстати, состояние наших финансов не тема для беседы, и вообще в обычном разговоре не принято говорить о деньгах, это невежливо, — наставительно произнесла Элизабет.
— Но ты ведь говоришь, — нахмурился Кристофер. — И тетя Жюль, и бабушка, и почти все в нашей семье. У кого есть деньги, у кого их нет и так далее. Мне кажется, только и слышишь, что о тех, кто заработал кучу денег, о тех, кто проиграл свои деньги, потерял их из-за неудачных инвестиций либо промотал на женщин сомнительной репутации…
— Кристофер! — Элизабет сделала знак гувернантке. — Думаю, вам пора вернуться к вашим занятиям.
— Каждый раз, как только разговор становится интересным, нам приходится возвращаться к нашим занятиям, — негромко и доверительно — как мужчина мужчине — посетовал Кристофер Николасу.
— Вы считаете, что неприлично говорить о деньгах? — задал вопрос Адам, запрокинув голову и глядя Николасу в глаза.
Тщательно подбирая слова, Николас ответил:
— Думаю, что для таких разговоров есть свое время и место. — Заметив, что мальчики при этих его словах обменялись торжествующими улыбками, он добавил: — А еще я думаю, что юным джентльменам надлежит поступать так, как предлагает их мать.
Торжество на лицах мальчуганов мгновенно сменилось неудовольствием по адресу единственного кроме них мужчины в комнате; направляясь к двери, они даже обменялись негромкими, но явно критическими замечаниями. Следом за своими подопечными направилась к выходу из библиотеки гувернантка.
Кристофер остановился в дверях и обернулся.
— Я надеюсь услышать о ваших приключениях, сэр Николас.
— И скоро, — добавил Адам. — Вы обещали.
— Я никогда не нарушаю своих обещаний, — заверил обоих Николас. — Особенно тех, которые дал друзьям.
— Друзьям, которым нравятся парусные шлюпки почти так же, как поезда, — бросил через плечо Адам, прежде чем дверь за братьями захлопнулась.
Из холла тотчас донеслись радостные выкрики и смех ребят.
— Они развиты не по годам, не правда ли? — заметил Николас.
— Они напоминают мне Джонатона в этом возрасте, — с улыбкой произнесла Элизабет. — Я каждый день благодарю Бога за то, что у меня есть мисс Отис. Она выросла вместе с шестью братьями, и ее не удивишь самыми нелепыми мальчишескими выходками. Кстати, эти выходки, как правило, происходят после очередного визита моего брата.
— Вполне могу себе это представить, — рассмеялся Ник.
— Разумеется, можете, я в этом уверена.
— Получит ли Адам поезд в подарок на Рождество? Быть может, от святого Николая [6]?
— Посмотрим. Поезд всего лишь один из предметов в списках желаемых подарков, составленных мальчиками. Они, конечно, получат не все. Я не хочу их баловать, но, по правде говоря, мне нелегко отказывать им во многом.
— Но ведь это же как-никак Рождество. Ради такого праздника можно сделать исключение.
— Наверное, можно… Ну а теперь за дело.
Элизабет казалась очень оживленной, видимо, желая скрыть нервозность. Она подошла к столу, за которым они сидели накануне.
Она выглядела возбужденной и неспокойной с той самой минуты, как он приехал. Николас уловил несколько необычных, как бы изучающих взглядов, брошенных в его направлении. Возможно, Элизабет нервничает из-за того, как прошло его знакомство с ее сыновьями, но вряд ли — Ник в этом сомневался. Прекрасные мальчики, она явно на них не нарадуется, несмотря на показную строгость.
Нет, он готов заключить пари на крупную сумму, что ее поведение не имеет отношения к детям, а есть результат их вчерашней вечерней встречи. Что ж, отличное начало.
— Счетные книги здесь, — заговорила она, указывая на письменный стол, — но в них немного нового по сравнению со вчерашним днем. Несколько хозяйственных счетов, которые я уже оплатила. Смею сказать, что просмотреть их вы успеете за несколько минут.
— Сейчас посмотрим, — произнес Николас в самой деловой манере, стараясь не впадать в несколько напыщенный тон Элизабет, и подошел к столу.
— Да, посмотрим, — с придыханием произнесла она, крепко сцепив кисти рук.
Да что с этой женщиной происходит? С чего она так нервничает?
— Я очень много думала о нашем вчерашнем разговоре.
Ник подавил улыбку, остановился у стола спиной к нему и скрестил руки на груди.
— Вот как?
— Если быть честной, я подумала еще кое о чем и… — Она умолкла, видимо, чтобы придать себе смелости. — Я должна… покаяться.
— Жду ваших слов с величайшим нетерпением.
— Я хотела бы вернуть вам поцелуй, — проговорила она, глядя ему в глаза.
— Это вряд ли можно назвать покаянием, — возразил Николас с широкой улыбкой.
— Да, это так, однако вы, вероятно, более высоко оцените следующее: прошлым вечером я говорила неправду.
— Говорили неправду?
Черт возьми, это замечательно!
— Я помню все до мелочей из того, что произошло между нами десять лет назад.
— Помните? Это еще лучше!
— Да. Мало того, я считаю, что недостаточно всего лишь вернуть вам ваш поцелуй.
Я и не считал, что этого достаточно, — произнес он с натянутой улыбкой и только тут сообразил, насколько важны ее слова. Улыбка его увяла. — Вы так думаете?
— Да, так я думала вчера вечером и так думаю сегодня.
Николас смотрел на нее в полном недоумении, чувство удовлетворения, испытанное им несколько минут назад, сменилось растерянностью.
— Что оно значит, это ваше «сегодня»?
— Сегодняшний день, настоящая минута, теперь — назовите как вам угодно. — Она сделала шаг, приближаясь к нему. — Мне кажется, я выразилась достаточно ясно.
Николас, в свою очередь, отступил на шаг.
— Не для меня.
— Послушайте, Николас. — Элизабет назвала его по имени и произнесла это имя с ударением. Она снова подступила к нему ближе, а он снова отступил. На губах у Элизабет заиграла легкая улыбка. То была улыбка лукавой соблазнительницы. — Вы сказали, что хотели бы меня. Как пароход.
— Ничуть не бывало. — Николас подумал, что это становится смешным. — При чем тут пароход?
— Ну, скажем, предприятие. Или акции. Не имеет значения. — Голос у нее сделался низким и зовущим. — Точнее говоря, вы хотите меня. Я единственный предмет, который вам хотелось получить в числе прочих, но вы его не получили. После долгих раздумий я пришла к заключению, что вы можете меня получить. Или, возможно, я могу получить вас.