Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Николас отстранился и посмотрел на Элизабет. Ему нужно ее сердце, он всегда этого хотел, а она предлагала ему всего лишь свое тело… Ладно. Он примет то, что она предлагает. Пока.
В глазах у Элизабет горела долго сдерживаемая страсть, и она с трудом справилась с дрожью в голосе, когда спросила:
— Каковы ваши условия, Николас?
— Достаточное время для размышления, Элизабет. Я же сказал вам, что никогда не принимаю предложений без должного обдумывания. — Он привлек ее ближе и коснулся губами ее губ. — Я подвергну наше соглашение вдумчивому разбору и сообщу вам свои соображения при следующей встрече.
— И когда это будет?
Она легонько коснулась рукой рубашки у него на груди, и Николас ощутил невольное напряжение. Он поднес руку Элизабет к губам и поцеловал в ладонь. Ковер привлекал его все больше и больше, несмотря на то что стоял белый день и в библиотеку в любую минуту мог войти кто-то из слуг или дети. Но именно ради таких вот случаев и вставлены в двери замки.
Он испустил долгий-долгий вздох и отпустил Элизабет, удовлетворенный по крайней мере тем, что она более чем неуверенно держится на ногах. Впрочем, и он сам не чувствовал полной твердости в нижних конечностях.
— В тот день, когда я приеду за вами, чтобы сопровождать на обед к дяде.
А как же с этим? — Она вяло повела рукой в ту сторону, где на столе лежали гроссбухи. — Вы же сами сказали: каждый день в половине третьего.
— В настоящее время я предоставляю вам самой вести ваши дела так же, как вы это делали прежде. — Он отошел к двери и приоткрыл ее. — И должен вам заметить, Элизабет, что я никогда не упускал возможности поплавать под парусами, не упущу ее и теперь.
Николас закрыл дверь и постоял за ней. Минутой позже раздался знакомый грохот.
Николас усмехнулся. Забавно, что ваза, брошенная о стену в гневе, разбивается с иным звуком, нежели та, которую швырнули в приступе разочарования. Последнее слышать куда приятнее.
Глава 10
— Просто не знаю, что мне теперь делать, — произнесла Элизабет сквозь зубы, стараясь сохранить приятную улыбку на устах.
Она и Жюль стояли в гостиной в доме лорда Торнкрофта и разглядывали гостей, прогуливающихся по гостеприимному дому Николаса в ожидании обеда.
— Не верится, что лорд Торнкрофт, да и вообще любой человек и тем более холостяк мог устроить такое огромное сборище за немыслимо короткий срок, — раздумчиво проговорила Жюль. — Тут, пожалуй, человек сорок, не меньше.
Элизабет наблюдала, как Николас прокладывает себе путь сквозь толпу, то и дело целуя ручку даме или обмениваясь рукопожатием с джентльменом. Он двигался с мужественной грацией, выделяясь на общем фоне гостей шириной плеч и уверенностью походки.
— Кто-то должен был помогать его сиятельству с приглашениями и со всем этим. — Жюль обвела взглядом развешанные в проходах ветки омелы и падуба, гирлянды зелени, окаймлявшие дверь и окна, пестрые ленты, пучки ягод, привязанные к перилам лестницы и канделябрам. — Этот кто-то начал готовиться к празднику заранее. Все выглядит прелестно, однако кто бы ни занимался украшением дома, он явно большой любитель омелы. Быть может, у лорда Торнкрофта есть секретарь? Или мама прислала ему на помощь кого-нибудь из своей прислуги?
До них донесся непринужденный смех Николаса, и у Элизабет екнуло сердце.
— Сколько же времени нужно для «должного обдумывания»? — с горькой иронией повторила она выражение Николаса. Вчера и позавчера и каждый день после их разговора в библиотеке она тщетно ждала его появления. — Моими счетами он не занимается, невольно возникает вопрос, чем он, собственно, занят.
Жюль еще разок пригляделась к гостям и сказала:
— Мы знаем здесь почти всех. Среди гостей немало наших родственников, и это неудивительно, поскольку цель вечера — отпраздновать возвращение Николаса домой, и члены нашей семьи, особенно мама, хотят с ним повидаться. Остальные, по-видимому, друзья и добрые знакомые лорда Торнкрофта. Сам Николас никогда не отличался особой общительностью.
— Он просто выводит меня из терпения, — буркнула Элизабет. — Любопытно, когда он решит осуществить наше соглашение.
— Кажется, я его недооценила, — в тон сестре пробормотала Жюль.
Когда Николас точно в назначенное время подъехал к дому Элизабет, чтобы сопровождать ее на обед к своему дяде, он не произнес ни единого слова, которое можно было бы истолковать иначе, нежели просто вежливое. Он не упомянул ни о ее предложении, ни о ее счетах и не сказал ни слова о причинах своего отсутствия в течение прошедшей недели. Когда помогал ей сесть в карету, ни на одно лишнее мгновение не задержал свою руку на ее руке. И уселся на благопристойном расстоянии от Элизабет — не слишком близко, не слишком далеко.
— Не сомневаюсь, что он вознамерился свести меня с ума. И делает это весьма умело.
Это было тем более обидно, что с тех пор, как она призналась себе самой, а также и ему, как сильно она его желает, было очень трудно находиться с ним рядом и не сметь его поцеловать, обнять, прижаться к нему всем телом, едва они останутся наедине.
— Он всегда был дьявольски красив, — негромко проговорила Жюль, — но сегодня он какой-то особенный.
У Элизабет не было ни капли сомнения в том, что он хочет ее не меньше, чем она его, но поведение проклятого негодяя было далеким от самого малого намека на это. Впрочем, она ему ни чуточки не верила.
— Не имею представления, какие он предложит условия, но я не намерена с ними соглашаться, — сказала она; в конце концов, если по поводу управления ее финансами она ничего возразить не может, то в делах личных у нее есть выбор.
— Обаятельный и в высшей степени возбуждающий. Практически неотразим, — заметила Жюль.
Последние три года я жила так, как считала нужным и приятным, и не собираюсь в дальнейшем позволить мужчине взять мою жизнь под контроль, — твердо заявила Элизабет.
— Он вызывает желание подойти и взъерошить ему волосы, — в ту же самую секунду произнесла Жюль.
— Что? — воскликнули сестры в унисон.
— Ты вообще слушала, о чем я говорю? — обиженно спросила Элизабет.
— Не более чем ты слушала меня, дорогая сестрица. — Жюль посмотрела на Николаса. — Впрочем, я понимаю, что твои мысли заняты другими вещами.
Элизабет последовала глазами за ее взглядом. Николас стоял в глубине комнаты рядом со своим дядей и в настоящий момент с самым любезным выражением лица подносил к губам руку очень красивой женщины, которую, как показалось Элизабет, она где-то встречала. В сердце Элизабет мгновенно вспыхнула ревность, но она постаралась подавить это чувство. Что за глупость — ревновать Николаса, ведь если они и сойдутся, то совсем ненадолго!
- Урок супружества - Виктория Александер - Исторические любовные романы
- Брачный контракт - Виктория Александер - Исторические любовные романы
- Брачная ночь - Николь Джордан - Исторические любовные романы