Он слышал голоса летчиков, даже узнал бас Ивернева, но не слишком различал, что ему говорят, и лица были как в тумане.
Полностью Жилин пришел в себя в кают-компании, за тарелкой горячего борща – кок расстарался. Дохлебав до половины, Иван уронил ложку – руки затряслись.
Ивернев, сидевший напротив, покивал сурово:
– Отходишь, Пал Василич. Это хорошо.
– Слишком много всего, и сразу… – сипло проговорил Жилин. Прочистил горло и договорил: – Если бы она взорвалась, конец бы пришел всему Севастополю. И от Черноморского флота остались бы пара оплавленных коробок. Это уже слишком.
– Вы совершили настоящий подвиг, Павел Васильевич, – послышался серьезный голос Симонова.
Иван поморщился.
– Да при чем тут это? Взорвись та бомба, ни вас, ни меня не было бы уже на этом свете. Да я даже не думал о том, чтобы кого-то спасать! Ну, и себя заодно. И о том, чтобы долг исполнить, тоже не думалось. Если честно, все мысли об одном были – как бы не доставить радости этим бл…им «союзничкам». Пускай кривятся в своих бункерах и трясутся!
Зазвонил телефон. Ивернев живо поднялся из-за стола и схватил трубку:
– Каперанг Ивернев слушает. Д-да, товарищ Сталин, он здесь!
Человек-гора передал трубку Жилину, тот привстал, чтобы дотянуться, и сказал:
– Слушаю, товарищ Сталин.
– Спасибо вам, товарищ Рычагов. Ви спасли и Севастополь, и Балаклаву. И Ялту.
– Взрыва нельзя было допустить, товарищ Сталин. Мы потеряли бы слишком многое. И многих.
– Мы потеряли бы победу над англосаксами, товарищ Рычагов. А если бы и выиграли войну, то очень большой кровью. Тут мне докладывают: бомба обезврежена. Пришлось нам кое-что рассекретить, и наши атомщики по рации консультировали саперов. Никто не пострадал – уран, как мне сказали, слаборадиоактивен… В отличие от продуктов его распада.
– Ну, и слава богу.
– Ай-яй-яй, а еще атеист! – добродушно пожурил вождь.
– Бывают такие моменты, товарищ Сталин, что и в бога уверуешь, и в черта.
– Бывают. Сам молился в 41-м… Что с планом операции «Царьград»?
– Готов в общих чертах.
– Жду вас в десять вечера, товарищ главный маршал авиации.
Глава 20
Небесный самурай
Гавайские острова, 7 октября 1945 года
Трумэн с Черчиллем даже не помышляли закончить войну на Тихом океане раньше 1947 года. Какой прок в том, что союзники лишили японцев захваченных островов? У микадо под ружьем оставались миллионы отлично вымуштрованных солдат, готовых умереть за него, имелись корабли, самолеты и танки.
А теперь, когда Япония заключила альянс с Советским Союзом, баланс сил резко нарушился – летчики императорских армии и флота кричали «банзай!» в кабинах русских бомбардировщиков и истребителей, на Окинаве или Иводзиме русские «Т-34» гоняли ненавистных «амэ», и узкоглазые мехводы тоже кричали «банзай!».
По неподтвержденным донесениям агентов MI-6, СССР передавал Японии не только устаревшее оружие, вроде тех же «тридцатьчетверок» и «КВ», самолетов «Пе-8» или «Ла-5», но и новейшие разработки, вроде акустических торпед. Именно это дьявольское изобретение кляли в Вашингтоне, когда в районе Маршалловых островов затонули авианосцы «Эссекс», «Хорнет», «Йорктаун» и «Франклин», направлявшиеся для «реконкисты» Гуама.
При этом Великобритания, на словах громя Японию и СССР, фактически вышла из войны на Тихом океане – потеряв слишком много кораблей, британские адмиралы спасали те, что остались, поспешно отправляя их в Англию: ни к чему спасать колонии, когда угроза нависла над самой метрополией.
После того как англо-американская авиация совершила налет на Севастополь, стало понятно, что точка невозврата пройдена. Если до сброса урановой бомбы еще можно было каким-то образом урегулировать отношения и найти компромиссы, хотя бы временные, то теперь мосты были сожжены.
Сражение было проиграно не только в воздухе, но и в эфире – мощные радиостанции «Голос СССР» и «Радио Правда» на чистейших английском, французском, немецком, итальянском и прочих языках донесли до «мирового сообщества» страшные подробности событий в Крыму, припомнив целую череду военных преступлений, совершенных англо-американцами.
Турции, с территории которой вылетели «Б-29», чтобы бомбить города Крыма, показали «черную метку» – армии Закавказского фронта вошли в Трапезунд и заняли весь Лазистан, объявленный автономной областью Грузинской ССР.
В газетах ничего не говорили о Проливах, но в Пентагоне прекрасно понимали: сражение не за горами. Союзная эскадра в Бургасе обустраивалась и копила силы. Англичане хотели было вывести из ее состава парочку линкоров, отправив оба на защиту туманного Альбиона, но американцы прикрикнули, и британский лев сразу поджал хвост.
5 октября Авиация дальнего действия РККА нанесла бомбовые удары по Мальте и Гибралтару. Двумя днями позже соединения Объединенного флота Японии под командованием адмиралов Нобутакэ Кондо и Дзисабуро Одзава развернули боевые действия по захвату атоллов Джонстон и Мидуэй.
Само название «Мидуэй» означает середину пути – между Калифорнией и Японией. И остров располагался рядом с Гавайями.
От Джонстона до Гонолулу было еще ближе – 1328 километров…
Первыми выступили американцы: девять самолетов «Б-17», поднявшись с базы Мидуэй, нанесли удар по транспортам японской группировки Одзавы – ни одна бомба не попала в цель.
От японцев прилетела ответка: волна торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков с авианосцев – уцелевших «Амаги» с «Кацураги» и достроенного «Касаги» – здорово порезвились на американской базе. «Амэ» смогли-таки поднять в воздух торпедоносцы «Эвенджер» и четверку бомбардировщиков «Марадер», но японские «Зеро» успешно справились с ними.
Мало того, атака японцев состоялась не в лучшее время для «амэ» – на плаву оставался всего один крупный, новейший авианосец «Мидуэй», вот его-то и доконали пилоты императорского флота.
Одзава приказал поднять перевооруженные самолеты, и авианосцы начали разворот на ветер. К вечеру в океане растворились 6-я эскадрилья торпедоносцев «Девастейтор» капитана 2-го ранга Линдси, 3-я бомбардировочная эскадрилья капитана 3-го ранга Лесли и так далее.
Советские торпедоносцы «Ил-2Т» показали себя в лучшем виде – с их помощью были отправлены на дно американские крейсеры «Астория» и «Портленд».
Утром следующего дня на уцелевшем флагштоке был торжественно поднят флаг Японской империи.
Атолл Джонстон, лежащий к юго-западу от Гавайских островов, был атакован группировкой адмирала Нобутакэ Кондо, усиленной авианосцем и линкором из состава РККФ.
* * *
Последние дни и недели Михаил Ерохин получал от жизни сплошные бонусы: как давние водители фрегатов и галеонов, он бороздил Южные моря, и не просто так, как прожигатель жизни, а с пользой для советского народа – вон, флаг СССР ныне развевается над Гуамом.
А скоро он увидит Гавайи…
Сначала, конечно, через прицел, а потом…
Михаил скривился. Осень еще не кончилась, а он столько узнал нового! Взять тех же американцев. Он и раньше относился к ним без особой приязни, да и как можно хорошо относиться к людям, убивавшим индейцев и до сих пор унижающим негров?
Когда «Иоанн Грозный» потопил американский эсминец севернее Маршалловых островов, среди подобранных моряков оказался чернокожий, старшина Родерик Конвей.
Русского он, конечно, не знал, зато неплохо шпрехал по-немецки – рассказывал, что сам из штата Техас, из города Фредериксбург, а там сплошь немцы живут. Еще когда первые колонисты из Пруссии туда понаехали, согнав команчей, так и повелось.
Родди рассказывал, как он в позапрошлом году сопровождал офицера – белого – в их новое министерство обороны. Вернее, штаб-квартира новая, Пентагоном ее прозвали – если с воздуха смотреть, здания министерства пятиугольником выстроены. Так там, Родди говорил, туалетов вдвое больше, чем надо. А почему? А потому, что одни уборные с табличкой «Для белых», а на других написано: «Для черных». Вот так!
И никого подобная мерзость не возмущает, будто так и надо. И что это за люди такие?
Ерохин вдохнул теплый воздух, напитанный солью, йодом и еще чем-то неуловимым, но будоражащим память. Жаль, что есть карты, и на тех картах отмечен каждый остров. Нету больше белых пятен, не бывает так, что всматриваешься с борта корабля и гадаешь, какая такая чудесная страна тебе откроется за горизонтом.
Дядя Миша вздохнул.
Последнюю неделю Ерохин провел как в раю. Он трижды – трижды! – назначал свидания Тете Мусе, и девушка приходила. А позавчера Маша его поцеловала!!!
Дядя Миша блаженно улыбнулся. Казалось бы, ну что такое девичий поцелуй? Ну, приятно, конечно… Но чтобы так сердце колотилось… Это только с Марусей…