каждый раз, когда воспоминания возвращаются, чтобы преследовать меня. По крайней мере, пока с ним не покончат. После этого я смогу сломаться, когда у меня будут парни, на которых я смогу опереться. Они помогут мне вернуть мою гордость, как делали это в прошлом. Они — моя опора, и я не смогу сделать это без них.
С ними должно быть все в порядке.
Маркус… он… у нас недостаточно времени.
Черт.
Поднимая голову с колен, я поспешно вытираю слезы. Я и так потратила столько времени впустую. Мальчики заперты на подземной игровой площадке без еды и воды, без возможности помочь друг другу. Роману и Леви приходится просто сидеть в своих камерах, наблюдая, как Маркус медленно угасает. Черт, со свадьбы прошло несколько часов, с тех пор, как я увидела запись в прямом эфире, он уже может быть… Нет. Я не могу так думать. Я должна верить, что у них все получится, потому что без них я этого не переживу. Они занимают три равные части моего сердца, и без них я никогда снова не буду целой.
Они для меня все, даже задумчивая задница Романа.
Быстро осмотрев свое тело, я проверяю свои травмы. Я вся в крови и синяках. Никто не потрудился зайти и обработать зияющую рану на моей руке, но на каком-то уровне я рада. Не думаю, что смогу вынести, если кто-то еще войдет сюда без приглашения. Что касается остального, я в основном невредима. Полосы крови украшают мою кожу и волосы спутались, а синяки в основном на бедрах. Моя челюсть ноет от столкновения с охранником, который набросился на меня, как гребаный полузащитник. Мой мизинец распух, но я не чувствую, что он сломан, как я думала изначально.
Со мной все будет в порядке. Я могу с этим справиться.
Схватив разорванную материю свадебного платья, разбросанную по кровати, я туго обматываю ею руку, где раньше был мой противозачаточный имплант, чтобы остановить кровотечение, прежде чем неуверенно поднимаюсь на ноги. Я такая же голая, как в день своего рождения, только теперь на мне столько дерьмовых шрамов и синяков, сколько ни одной женщине не пристало носить.
Я не зацикливаюсь на этом. Вместо этого я ношу их с гордостью, потому что это знаки того, кто выжил.
Остановившись у массивной встроенной гардеробной, я беру кое-что из одежды и свежее нижнее белье, стараясь не думать о том, что произошло в этой комнате. Я даже не оглядываюсь на кровать. С этого момента все остается в прошлом. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы покончить с этим. У меня было несколько минут, чтобы поплакать, оплакать свою потерянную гордость. Когда эти маленькие напоминания придут, чтобы уничтожить меня, я буду готова и буду ждать, чтобы уничтожить их всех до единого.
Джованни ДеАнджелис не будет определять меня. Только у меня есть на это право.
Голова кружится, тело все еще кажется тяжелым, но я отказываюсь зацикливаться на этом. Я могу сломаться и разбиться, как только выберусь отсюда, но до тех пор мне нужно оставаться сильной, оставаться той женщиной, которой хотела меня видеть моя мать, той, которую она боится. В конце концов, есть трое мужчин, которым нужно восстать из мертвых, и они не смогут этого сделать, пока кто-то не даст им силы для этого.
Их воинственные сердца все еще бьются, просто они погребены под кучей дерьма, боли и мучений. Но это ненадолго. Мои воины вырвутся на свободу, и это будет чертовски впечатляюще.
Черт, я не могу дождаться, когда увижу, как они восстанут. Они сожгут всю эту гребаную семью дотла.
С новой смелостью и решимостью, горящими в моих венах, я направляюсь в ванную. Я закрываю за собой дверь и, чтобы создать иллюзию уединения, щелкаю маленьким замком с обратной стороны двери, прежде чем залезть в душ.
Горячая вода каскадом льется на меня, и я быстро моюсь, особенно тщательно между ног. Когда я впервые встала, из меня не потекла жидкость, так что я могу только предположить, что он не кончил, но я должна быть осторожна. Забеременеть от Джованни было бы худшей вещью в мире. Есть много вещей, с которыми я могу справиться в этой жизни, но это не было бы одной из них. Есть риск, что Джованни может убить меня в любой момент, но быть беременной его ребенком означает, что он никогда не отпустит меня, никогда не перестанет приходить за мной или моим ребенком. Я скорее умру, чем устрою такой ад ребенку. Вот почему мне так важно найти этого ребенка и освободить его от этого дерьма. Не говоря уже о том, что я пообещала Фелисити защищать его ценой своей жизни.
Закончив принимать душ, я быстро одеваюсь и проверяю, полностью ли я прикрыта. В моей комнате нет ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия, но мне нужно быть уверенной, что если он придет снова, ему будет чертовски трудно получить какое-либо преимущество надо мной. Меня больше не накачают наркотиками, и я чертовски уверена, что не стану его игрушкой, но если он каким-то образом снова преодолеет мою защиту, я буду более чем готова. Кроме того, он чертовски ясно дал понять, что его маленькое драгоценное эго легко уязвить. Не должно быть слишком сложно забить последний гвоздь в этот конкретный гроб.
Не могу винить парня. У меня бы тоже был комплекс маленького члена, если бы мне пришлось соревноваться с такими мужчинами, как Роман, Леви и Маркус. Так вот, они настоящие гребаные мужики. Высокие, широкоплечие, с пронзительными глазами, которые пленяют женщину. Не говоря уже об их твердых, как скала, телах, острых челюстях и темноте, которая кричит о грязном альфа — плохом мальчике, который будет трахать тебя, пока ты не назовешь его папочкой. Они заботятся о своем бизнесе и защищают то, что принадлежит им, с животным чувством собственности и яростной преданностью, которые делают со мной такое, чего я никогда раньше не испытывала.
Они — моя семья. Все очень просто.
Черт. Мне нужно вернуть их домой.
В голове у меня стучит, когда я выхожу из ванной и направляюсь к двери. Если у меня есть хоть какая-то надежда выбраться из этой поганой маленькой тюрьмы, я должна знать, с чем работаю. Подойдя вплотную к дверной ручке, я разглядываю замок, размышляя, насколько сложно будет его взломать, или же мне стоит просто сломать всю эту чертову штуку.
Надавливая на ручку, я проверяю, насколько прочен