вовсе не знает, что делать. Он бежал за неизвестным, подгоняемый интересом… и любопытство несмотря на весь ужас, разгорелось в нём достаточно, чтобы он сумел нервным шёпотом задать вопрос:
— К-кто ты?
Хмурая маска на бледном лице юноши разгладилась в улыбку, обнажая чёрный провал вместо рта и зубов, и голос его прозвучал весьма мило, по-дружески приятно:
— Я Баюн… а теперь прочь!
***
Джорджи резко сел заозирался пугливо вокруг. В голове его растянулась туманная тяжесть. Он сидел во тьме хижины, среди их с дедом Клавдием грязных вещей. Отрыжка, свернувшись клубком лежала на его коленях тихо посапывая.
Посреди хижины, в каменном очаге, горел небольшой костерок, освещая комнату мелькающим светом огня.
Джорджи не помнил, как здесь оказался. Не помнил, как разжигал костёр, в голове его мутными картинками мелькали древние руины, и странный паренёк с голубыми глазами.
Вдруг с улицы заскрипела лестница, Отрыжка на его коленях встрепенулась и замотала хвостом. В дымную комнату хижины, откидывая в сторону шкуру на входе, ворвался взмыленный дед Клавдий. Бешенными глазами он уставился на Джорджи и велел:
— Живо собирайся! Мы уходим из этой вонючей дыры!
При этом в руке дед Клавдий держал здоровенный кроваво-красный кристалл, от граней которого, пульсируя, источался едва заметный свет.
— Что это?
— Кровный жнец! Ради него мы сюда и пришли. Обмен прошёл, и Веды как всегда очень очаровательно улыбались, однако… чую, что пятёркой тухлых шкур мы не смогли закрыть нехватку одного из элексиров, эти древние суки никогда не ведут себя достойно, и есть повод беспокоиться… — пока говорил это, дед Клавдий метался по хижине, облачаясь в мокрые противные одеяния и закидывая сверху связки с оружие и лямки дорожных сумок, и дед Клавдий не забывал попутно отвешивать Джорджи внушительные пинки, ускоряя потуги молодого ученика, что ещё не до конца успел проснуться от дикого, подозрительного сна.
Уже на улице, когда они проносились по узким тёмным улочкам, стремительно продвигаясь в сторону ворот поселения Ит-Ами, Джорджи задал своему суровому учителю не очень чёткий вопрос:
— Дед Клавдий… а вы… вы встречали когда-нибудь… я не знаю, человек ли это был… я случайно столкнулся с ним и… в общем, вы не знаете никаких существ с именем Баюн?
Дед Клавдий слушал ученика в пол уха, даже не оглядываясь, но стоило Джорджи произнести имя пугающего незнакомца, как великан резко повернул на Джорджи голову и вперился глазищами, так цепко, словно собирался зубами вцепиться на подобии змеи, и не сбавляя хода выдал:
— Я даже не желаю знать, где ты встретил здесь эту погань!Сейчас не время, Жоржик, и не место… просто поспевай за мной и не отставай, по сторонам лишний раз не смотри… но только пока, а как отойдём на достаточное расстояние, то чтобы глаз с ближайших кустов не сводил и подмечал любую тень, усёк?!
Джорджи кивнул, он по одному жёсткому взгляду учителя хорошо понимал, что восклицать сейчас не стоит, ведь дед Клавдий пребывает явно не в миролюбивом расположении духа.
Почти никого из племени им по пути не встретилось. Наблюдался поздний час. В поселении слегка похолодало, и из пол пологов хижин тут и там мелькали неровные тени, сидящих у костра людей.
Они миновали ворота, и черепа, висящие на кольях, чьи очертания в сумерках показались Джорджи отвратительно-лживой вещью, если вспоминать как очаровательно их приняли местные жители, эти черепа никак не ввязались с тем гостеприимным радушием.
На некотором отдалении от земли Ит-Ами Джорджи вновь ощутил за спиной взгляды и мельтешащие силуэты, что быстро скрывались за стволами деревьев и прятались в зарослях, стоило Джорджи повернуть на движение голову, и он тут же терял неуловимые тени.
— Учитель, там…
— Я знаю! — прервал его рокотом дед Клавдий. — Мы сейчас на границе племени, не волнуйся, здесь они нас не тронут! Им закон предков запрещает всего две вещи: бойни и кражи внутри поселения, а также охоту по ночам… но как только мы перейдём границу, то дела наши плохи и нужно готовиться к бою… а теперь не сбивай мне дыхание и постарайся не отставать!
Никогда ещё Джорджи не бежал в кромешной темноте лесной чащи, чуть ли не падая на снегоступах, постоянна натыкаясь на ветви и чудом не улетая в расщелины, однако его в этот раз не задерживала гружёная волокуша… ведь племя Ит-Ами забрало шкуры и мясо себе. Так же пропали и несколько сумок со спины деда Клавдия, и теперь они двигались быстрее чем когда-либо, страшно желая уйти от земель дикарей как можно дальше.
Несколько раз Джорджи запинался и падал, один снегоступ его теперь был сломан и скрипел при движении, всё лицо устрашающе жгло от колючего снега и промозглого сильного ветра, воздуха не хватало, а тот, что залетал в утробу, оседал там ледяными комьями и жёг грудь изнутри.
Вдруг Джорджи оступился так, что прокатился по кромке оврага кубарем, завизжала выпавшая из шиворота Отрыжка. Дозорный, стоило ему остановиться в падении едва нашёлся в пространстве и покачиваясь с большим трудом приподнялся, двинулся на звук скулежа и едва отыскал в сугробе Отрыжку, тут же засунул щенка за пазуху, а эта неумёха вылезла и принялась вылизывать ему лицо. Дед Клавдий сверкал на него сверху огненными глазищами:
— Ну вы ещё расцелуйтесь здесь! — едко прокомментировал он щенячьи нежности, и Джорджи, злобно матерясь принялся подниматься наверх, то и дело оскальзываясь на скользком уступе, ноги его разъезжались в разные стороны… но он всё же поднялся, на самой вершине его за руку подхватил дед Клавдий и буквально вздёрнул, с силой вытаскивая на ровную заснеженную тропу.
— Позже будешь переводить дыхание, Жоржик! Нам нужно уйти как можно дальше… ох чувствую я, что с этих пор обмен с племенем Ит-Ами прекращён, зеленожопый ублюдки гоблины нам всё попортили! С другой стороны, я им даже признателен… не придётся возвращаться в эту душную дикую задницу!
Джорджи теперь, не очень быстро шевеля ногами, тащился впереди. И не оборачиваясь, он спросил:
— О чём это вы, учитель?
Но дед Клавдий ничего ему не ответил, лишь подтолкнул в спину своей массивной лапой, чуть вновь не столкнув дозорного в овраг.
***
Ночь выдалась относительно светлая. Полная