за всё время пребывания в Омске, когда его не повезли в медцентр и ничему не подвергали. Даже не было утренней встречи с московским офицером. Объяснение нашлось в начале девятого.
Вошли вооруженные спецы и сказали ему собираться. Он переобулся, сложил оставшиеся вещи в рюкзак, надел куртку.
— Руки. И без вывертов, — к нему приблизился один спецназовец с наручниками. Яго протянул руки.
— Вы же знаете, для меня их сломать — раз плюнуть.
— Даже не думайте. Потому что и вам известно, что мы применим нечто пострашнее, — весомо произнес мужчина, оглянувшись на второго, демонстративного качнувшего в руках автомат.
Его провели в кабинет к Селиванову и усадили на стул возле стены напротив рабочего стола начальника департамента. По обе стороны встали спецназовцы. На него смотрели полковник с Владыкиной и Сезонов с Калдышем. Двое последних — в зимних куртках, положившие перед собой на стол шапки. Рядом с Сезоновым, на соседнем стуле — багажная сумка. Близ лейтенанта — закрытая темная папка на молнии и кобура с пистолетом.
— О, вся честна́я компания, — хмыкнул Яго.
— Общим решением, которое достигнуто в ходе договоренности между военнослужащими из разных городов, — заговорил полковник, обращаясь к галактионцу, — вы направляетесь с известным вам подполковником Сезоновым в его город, в столицу.
И молчание.
— Это всё? — Ягосор развел руками, прерывая затянувшуюся тишину.
— Это всё говорит о том, что вы переходите под другое крыло, так скажем, — произнес Сезонов.
— И для меня это значит усиленный охранный режим, усиленное исследование, понятно… — галактионец покивал, отведя глаза.
— Мы пойдем другими методами, — сказал подполковник.
— Я очень надеюсь! — Яго стукнул себя ладонью в грудь и изобразил глубокий признательный кивок. Владыкина с Калдышем переглянулись и воздели глаза к небу. Селиванов никак не отреагировал.
— Отправляемся прямо сейчас. В аэропорту садимся в самолет. Прилетаем в Москву. И совершаем некоторые… формальности.
— Надолго всё это?
— Напрямую зависит от вашего желания сотрудничать.
Яго оказался удовлетворен этими малыми разъяснениями, и военные были избавлены от необходимости давать ему развернутые комментарии.
«Ему же на самом деле скорее всё равно, что с ним будет. Он уже привык к образу жизни и понимает, что иного может не быть. От монотонности дней его спасет только чудо. Чудо в виде «признания» в нем человека по имени Александр Креплов», — подумал Сезонов, когда Яго уводили в подготовленный для перевозки в аэропорт легковой автомобиль во внутреннем дворе.
— Ну, Валерий Игоревич, удачи, на всём пути! Рад был знакомству и сотрудничеству.
— Взаимно, товарищ полковник.
Офицеры обменялись рукопожатиями.
— Было приятно с вами работать! — подошедшая к Сезонову Владыкина протянула руку. Подполковник молча ее пожал, кивнув и глядя женщине в глаза. Взгляд — сама невинность. Однако Сезонов ожидал, что именно сегодня, в ближайшие часы что-то произойдет. И инициатором этого будет она. Возможно, она взяла в помощники Калдыша — хорошего приятеля, который, кажется, всегда на ее стороне, в любом споре и разговоре. Лейтенант так подчеркнуто аккуратен и услужлив всё утро. Он следует с ними в одной машине вплоть до аэропорта. Что-то выкинет в пути? Он, подполковник, должен быть предельно внимателен, чтобы не пропустить, не проморгать опасный момент.
— Валерий Игоревич. Всё по плану, — утвердительно произнес Селиванов, задержав Сезонова в кабинете, когда Владыкина с Калдышем вышли.
— Я буду рад узнать, что ошибся, если всё, что я надумал и наговорил вчера, не подтвердится, — так же негромко сказал подполковник, обернувшись на дверь. — Хотя это и будет говорить о моей неправильной оценке ситуации. Но такая уж у меня подстраховка: оказать все условия наступлению неблагоприятного, чтобы проверить, реально оно вообще или нет.
— Да, генерал Фамилин точно что-то о вас недоговорил.
Начальник оперативного управления усмехнулся и еще раз крепко пожал Сезонову руку. Подполковник подхватил багажную сумку и вышел во внутренний двор.
Яго уже сидел в машине на заднем сидении: с обеих сторон от авто стояли спецназовцы и наблюдали за галактионцем. Тот сидел расслаблено, глядя в лобовое стекло. У водительского места стоял сотрудник и курил, общаясь с Калдышем. Увидев вышедшего на крыльцо Сезонова, водитель бросил на землю и растоптал окурок, спешно запрыгивая в салон. Один силовик прошел открыть багажное отделение, чтобы Сезонов поставил сумку. Калдыш, наблюдая за подполковником, сел на соседнее с водительским кресло.
Сев в авто рядом с Яго, Сезонов кивнул стоявшим у машины спецназовцам. Те отошли. Легковушка тронулась. Лейтенант передал Сезонову папку с документами на галактионца. Подполковник положил ее на колени, придерживая.
Вылетали они в грузовом отсеке транспортного самолета. Селиванов минувшим вечером быстро договорился с представителем компании, сославшись на срочные, почти правдоподобные договоренности. На Яго не было ни одного документа, по которому ему бы приобрели авиабилет на гражданский рейс: справки из Новосибирска, устанавливающие статус его пребывания, были временны и срок их действия истек. В Омске выданные документы не продлили.
— Там частично дорогу перекрыли в сторону аэропорта, через центр, быстро не проехать, придется в объезд. Подольше, но к вылету успеем, — сказал водитель, едва машина выехала за ворота. Калдыш кивнул.
— Ну что ж, ладно. — Сезонов повел плечом. Ягосор никак не отреагировал, глядя в стекло.
Автомобиль долго ехал на север вдоль трамвайных путей, пока наконец не свернул влево.
Весь путь подполковник был внутренне сосредоточен и исподволь наблюдал за водителем и Калдышем: отмечал изменения во взгляде, подергивания лицевых мышц, перемигивания. Внешне ему удавалось напускать на себя вид контролирующего ситуацию, потому спокойного и уверенного человека. Однако сердце всё колотилось. То ли от облегчения, что до аэропорта осталось не так долго и ничто с ними уже не произойдет, раз не произошло до сих пор. То ли, наоборот, точила опасная мысль, что нечто подстерегает и вот-вот нагрянет, давая ложную надежду на, казалось, удачное завершение пути без происшествий. Сезонов даже переложил нож в карман аляски, сняв чехол с пояса, на всякий, что говорится, случай.
Спокойствие оборвалось внезапно. Когда до прибытия в аэропорт, по словам водителя, оставалось совсем ничего, шина переднего колеса внезапно лопнула. Машину резко повело. На трассе никого не оказалось. Ближайший транспорт, межмуниципальный автобус, обогнав их, умчался вперед еще минуту назад. По другую сторону дороги, несколько вдалеке, стояли редкие деревянные домишки частников.
Они проезжали какой-то монолитный недострой за строительным ограждением. Автомобиль вдруг дернуло в сторону забора, и они влетели в ворота, снеся их и заехав на территорию. Протащив за собой металлическую ограду, врезавшись в связку водопроводных труб, легковушка застыла.
Водитель уронил голову на руль. Лоб окровавлен. Калдыш заложил руку ему за воротник и, развернувшись к Сезонову на заднем сидении, молча помотал