Читать интересную книгу Кавалер дю Ландро - Жорж Бордонов

— Положитесь на меня.

Когда старик и Десланд удобно устроились у камина с трубками, Виктория решила сходить в конюшню и узнать, не нужно ли еще вина. Но потом, решив, что это будет неприлично, поднялась в свою комнату. Она приоткрыла ставни, услышав на улице голоса.

— Часовой, будь бдителен!.. Часовой, будь бдителен!

Два гвардейца вышагивали по берегу с мушкетами в руках. Султаны на их киверах четко выделялись на фоне светлой воды. Снег перестал идти. На небе выступили звезды. На противоположном берегу мигал одинокий огонек, свет бивуачного костра. Виктория собралась спуститься и предупредить, но заметила внизу третий силуэт. Человек был без ружья и стоял неподвижно. Она узнала в нем шевалье дю Ландро… Он всматривался в противоположный берег. Успокоенная, она прикрыла ставни.

На следующий день Ландро попросил разрешения хозяев оставить на мельнице сорок человек солдат под командой Десланда для «наблюдения за противником и обеспечения безопасности».

Он еще раз извинился за вчерашнее, отсалютовал по-военному и дал команду «По коням».

— Эх! — воскликнул старик, расправляя плечи, — звук трубы поднимает мне настроение. Видит Бог, это было прекрасное время!

— Так всегда кажется, когда оглядываешься в прошлое.

— Мой лейтенант, не останетесь ли вы с нами на обед?

— Нет, господин. Надо спешить.

— Не хотите ли попрощаться с моей дочерью, лентяйка еще, наверное, не встала.

— Мы вчера ее задержали допоздна. Десланд извинится за меня.

Но когда он уже был в седле и приготовился дать команду к движению, Виктория выбежала из дома и подошла к нему.

— До свидания, лейтенант, — произнесла она.

— Прощайте, мадемуазель.

— Приезжайте еще когда-нибудь.

Непонятное волнение охватило его. С высоты лошадиного крупа ее стройная и ладная фигурка казалась еще желаннее.

— Бедняжка, — сказал он, — мне уже ничего не надо на земле. У меня камень вместо сердца.

Тримбаль взяла с места в карьер.

Вскоре поступил приказ оставить Эльзас и отойти на север. Напрасно Наполеон согласился на возвращение папы в Рим и вернул корону испанскому королю. Союзные войска, понимая, что у него больше не было сил, вторглись во Францию. Тот, кто обладал когда-то огромной армией и одерживал громкие победы, вынужден был теперь защищать свою собственную землю. В его распоряжении осталось лишь около ста тысяч человек. Противник превосходил его в четыре раза. Всего за год границы империи передвинулись от Немана к Рейну, и похоже было, что этим не кончится. Блюхер и Шварценберг продолжали свои атаки и зимой, не давая корсиканцу восстановить силы, прийти в себя после Лейпцига и провести новую мобилизацию.

Когда Десланд вернулся со своими людьми в роту, Ландро сказал ему:

— Я не считаю себя стратегом, предпочитаю иметь под началом пятьдесят человек, а не командовать дивизией, но, черт возьми! Я думаю, что пахнет жареным…

— Не думай о стратегии, шевалье. Пора спасать шкуру.

— Почему? Объясни!

— Я привез тебе подарок, друг мой. Скромный, но дорогой. Мне его передали для тебя и просили извинить за эту малость. Держи, брат.

Это был позолоченный медальон, стоимостью не больше двух франков.

— От кого?

— Открой же!.. Крепче держись. Ну как?.. Она мне показала.

В маленькой коробочке лежала прядь черных, как смоль, волос, перевязанная алой лентой.

— Я не понимаю.

— Юбер, ты хочешь меня рассердить?

— Я действительно не понимаю.

— Мадемуазель Виктория.

— А! Точно, она ведь брюнетка. Как она?

— Подарок не доставил тебе никакого удовольствия?

— Я, конечно, очень растроган, но без твоей помощи я бы ни за что не узнал, чьи это волосы. Я понравился какой-то простой девице, и это так по-женски. Эти девицы, кривляки и жеманницы, болтушки и молчуньи — все мне надоели, да и весь этот их карнавал тоже: помады, вздохи — глупости, ерунда. Эти служанки спят на ходу. Не надо забивать себе голову.

— Ну что ж, твое дело.

Десланд подумал, что война затянула шевалье в свою грязь. Он глубоко страдал оттого, что его друг терял черты, присущие настоящему человеку: высокие помыслы, самоуважение, надежду на будущее. Десланд верил в Бога и в существование души. Ландро больше ни во что не верил, сошелся с безбожниками, которых было много в армии, смеялся над «пьющими святую воду», но иногда непонятная грусть охватывала его.

Наполеон снова стал Бонапартом. Он снова надел сапоги девяносто третьего года. Но не было волонтеров Республики. Как зло сказал Ландро: «Их можно поискать! Их костями усыпаны поля почти всей Европы. Если только их не растащили волки. Возможно, гений корсиканца еще и пробудится, но его сон был кошмарным. Да и генералы уже не за него». Это была истинная правда! Противоречивые приказы следовали один за другим. Император мог еще одерживать победы: Сен-Дизье, Бриен, Шампобер, Монтмирай, Шато-Тьери, Вошамп — но они были только военными успехами, не более. К концу недели упорных боев казалось, что положение выправилось. Бюллетени сообщали, что на всех направлениях противник отступает. Но он не был разбит и даже не понес серьезных потерь, в любой момент мог ввести свежие резервы, а императорская армия неумолимо истощала свои силы, и ее ряды все более редели. Наполеон пытался поднять боевой дух своих офицеров: «Через две недели я отброшу врага за Рейн, а от Рейна до Вислы один только шаг!» — говорил он с горящими глазами. Он отправил в Париж кучу захваченных русских и прусских знамен, чтобы поддержать веру в победу. Своему брату Жозефу, получившему звание генерал-лейтенанта императорской армии, который приказал проводить в столице публичные молитвы, он писал: «Прекрати эти глупости. Если человека заставить повторять все это притворство, он помрет от страха. Давно известно, что священники и врачи делают смерть только более мучительной».

— Под Бриеном, — рассказывал позднее шевалье, — где этот старый дурак Блюхер чуть было не попал к нам в руки, было столько грязи, что она доходила лошадям до колен. А форму солдат из-за нее невозможно было различить. Нельзя было понять, к какой стороне принадлежали раненые. Но больше всего было жаль лошадей. Задетые пулей или осколком шрапнели, они лежали в грязи, и над полем стояло их предсмертное ржание. Когда мимо проносились другие лошади, они пытались подняться и опять падали на землю, залитую кровью.

Иллюзии Наполеона развеялись. Суассон пал. Армии союзников соединились. Положение резко изменилось, но император был как в бреду, все еще не отказался от мечты о победе. «Он был похож на раненого кабана, — рассказывал Ландро, — все еще наносил удары направо и налево, но с каждым мгновением терял все больше крови своих солдат».

— Но тогда почему ты продолжаешь драться? — спрашивал его Десланд.

— Из любопытства, — был ответ.

На рассвете 7 марта 1814 года раздалась команда «По коням». Третий полк Почетной гвардии построился, чтобы сопровождать императора. Но вскоре поступил другой приказ. Наполеон отправлял Сегюра и его гвардейцев на помощь защитникам Реймса, к которому подошли русские войска. Полк рысью двинулся в путь. Их было только восемьсот, но они были разъярены видом бегущих спасающихся людей, дымом, поднимающимся на горизонте, и доносившейся канонадой. Прямо с марша они вступили в бой и с ходу рассеяли отряд русской конницы численностью около тысячи всадников, обратили в бегство почти восемь тысяч пехоты и захватили двадцать пушек. Они вошли в Реймс под приветственные крики горожан: «Слава нашим освободителям! Слава Почетной гвардии!»

— Хороший день, — сказал шевалье Десланду. — Хотя я сегодня не в блестящей форме. У Тримбаль хмурый вид, но шампанское достойно завершит это дело.

— Я благодарен тебе, ты сегодня спас мне жизнь, — ответил Десланд.

— Славный мой Десланд, не велика была услуга. Он хотел ударить тебя сзади. Так не принято среди воспитанных людей.

— Я восхищаюсь твоим искусством владеть саблей, Бог мой, Юбер!

— Я для тебя не Бог, мой друг.

В течение трех дней — это невероятно, но, к сожалению, правда — никто не вспомнил о гвардии Сегюра. И напрасно он ждал нового приказа. Один из молодых офицеров обратился к генералу:

— Господин Сегюр, вы честный человек, и я могу говорить с вами откровенно. Я не хочу больше служить под императорским орлом. Настает конец Наполеона. Кроме того, граф д'Артуа и герцог д'Ангулем перешли на сторону Коалиции.

— Вы правы, господин Сапино, но прошу вас учесть, что, уходя, вы бросаете ваших товарищей перед лицом страшной опасности. Чем больше мы ослабим врага, тем менее тяжелыми будут его требования.

— Может быть, лучше было бы именно сейчас начать переговоры?

— Это от нас не зависит, господин… Я собирался представить вас за освобождение Реймса к кресту. Подождите немного, я не думаю, что это дело затянется надолго. Кроме того, у вас и у ваших родных останется память об этом времени.