— Когда всё закончится, возвращайся к Анне. Твоё место в научном отделе, а не за секретарским столом.
— Думаешь? А я вот не знаю. Помню, как была увлечена своим проектом, сколько надежд возлагала на будущее, но больно мне оттого, что их лишится она, а не я. Линардариас советовал найти внутренний стержень. У меня пока плохо выходит. Я не понимаю, на что могу опереться. Даже чувства к Грэму омрачены его отношением к парадоксу.
— Линардариас знает, о чём говорит, — заметил Алан. — Грэм тоже.
— Могла ли Нели подумать, что за ней ухаживали аж двое владык? Бывший и настоящий, — покачав головой, я подумала о Лидии Фэо. Пожалуй, в обольщении сильнейших эрзаров Нели не сильно от неё отстала. — Зато теперь Линардариас видит во мне бомбу замедленного действия, пусть и поддерживает... по-своему. Я почти уверена, что он знает о парадоксах больше, чем рассказывает.
— Не удивлюсь, если ты права.
— А ты? — я не имела права задавать этот вопрос и всё же не удержалась. — Алан, ты ведь гений. Что думаешь и знаешь ты? Бороться с парадоксом безнадёжно или способы есть?
— Мы говорим о магии, а не о науке, — напомнил эрзар. — С точки зрения последней парадоксы вообще не должны существовать. В клане Торн не было случаев их разрыва. В этом я могу тебе поклясться, и моя воспетая прессой гениальность тут не поможет. Сейчас я так же беспомощен, как и ты. Столкнулся с настоящим парадоксом первый раз в жизни и всё, что могу, это оставить будущим поколениям своё свидетельство. Быть может, кому-нибудь оно пригодится.
— Алан! Ты что, серьёзно?
Я аж карфу расплескала.
— Разумеется! — глазом не моргнув, подтвердил он. — Сама подумай, мы имеем дело с одним из самых странных магических явлений. Даже после трагедии, постигшей нашу родину, оно остаётся почти не изученным. Не пойми неправильно, я вовсе не рад тому, что изучаю парадокс, привязанный к нашей смерти. Я бы всем сердцем желал разрушить его или, по крайней мере, спасти Нели, но у меня нет права на попытки. Я могу лишь оставить записи о происходящем в надежде, что наш опыт поможет кому-то другому.
— Но почему не нам? Не тебе? — я отставила чашку, потому что едва сдерживала слёзы, несмотря на смирение Аланстара со своей судьбой.
— Ты знаешь ответ, — мягко улыбнулся он.
— Так не честно! Не ходи туда, Алан. Это же просто. Кто бы ни позвал тебя в ресторан, ты будешь знать, что окажешься в ловушке. Не ходи. Пожалуйста!
Я зажмурилась крепко-крепко. Не помогло. Пришлось отвернуться, чтобы прикрыть глаза ладонью. Сквозь веки пробивалась предательская влага.
На несколько секунд, а может, минут я потеряла всякую способность вести диалог, осталась наедине с грядущей утратой и незатухающим внутренним протестом и к реальности вернулась, только когда оказалась заключена в объятия.
В первое мгновение мне подумалось, что рядом волшебным образом появился Грэм, но эти объятия были не такими крепкими и в них не чувствовалось абсолютной уверенности в праве меня касаться. Они дарили утешение и осторожную нежность.
В прошлой жизни я ни разу не оказывалась к Аланстару Торну так близко, но сейчас, не задумываясь о странностях наших отношений, позволила себе уткнуться в грудь принца и немного поплакать.
Стало легче.
— Ты много значишь для этого мира, — прошептала я. — И для меня тоже.
Возможно, мои откровения не были нужны Алану, однако другое время для них могло не настать, а я хотела, чтобы он знал.
— Нели была влюблена в тебя в юности и восхищалась тобой, когда попала в "Наднебесье". Тебя это не удивит, конечно. Твой портрет висит в спальнях у многих девчонок, но Нели выпала возможность узнать Аланстара Торна ближе. Вы с ней общались не так уж много, женщиной её сделал другой мужчина, и она полюбила его, но по-прежнему смотрела на тебя с восторгом, ведь ты воплощал её мечты о науке и был просто прекрасен. И именно с тобой она разделила свою смерть. Когда в новой жизни со мной случилось несчастье, в моих снах снова появился ты. Грэм назвал тебя "якорем". Связующим звеном с потерянным прошлым. Для меня же ты был просто принцем. Вместе мы проделали долгий путь. Знаю, что настоящего тебя там не было, что я сама придумала нашу сказку, только реальный ты ещё лучше и важнее. Тебе так много предстоит сделать. Мы не должны тебя потерять. Я, Грэм, Антаниэтта, твой клан, весь мир!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— За мной придут другие, — тихо промолвил Алан, гладя меня по голове, как ребёнка.
— Не такие, как ты.
— Ты пристрастна. Не буду изображать героя и врать, что мне не страшно. Когда придёт время, я стану сражаться в полную силу и цепляться за победу, но во время дашар'гоэна любой эрзар должен быть готов к поражению. На войне сильнейшие гибнут так же, как слабейшие. Трис, которую я привёл на шар'маан, тоже знала о своей судьбе. Теперь и мне известна дата моей смерти. В этом есть некая справедливость, не находишь?
— Нет! — без колебаний отринула я его рассуждения. — Трис стала жертвой ваших традиций. Не ты придумал их.
— Снова видишь во мне идеал.
— В тот вечер ты попал в ту же ловушку, что и она. Выполнял долг перед семьёй. Понятно, почему в игре Мириабелы ты не мог сделать другой выбор и спасти её. На второй чаше весов лежала жизнь спутницы владыки и твоего отца.
— Твоя жизнь, — уточнил Алан, сделав ударение на первом слове. — Беатрисиа знала о своём долге, а ты пребывала в полнейшем неведении. Когда Грэм впервые представлял тебя, я не мог не заметить твоей красоты, но после увидел куда больше. Ты, как и я, горела наукой и была очень хорошим человеком. Им и осталась. Я не хотел, чтобы война поглотила тебя.
Мы помолчали. Никто не стал уточнять, что это желание не сбылось, пусть в первый раз Алан и спас меня от Мириабелы.
В его объятиях было так уютно, что я смогла задать ещё один тяжёлый вопрос.
— Как думаешь, за нашим убийством тоже стоят Йар?
— Без них дело наверняка не обошлось, — вздохнул Алан. — Я был их главной целью ещё до начала войны.
— Подожди-ка... Твоё ранение... Поединок на доказательство силы клану Фэо должен был пройти между высшими. Я думала, случилась какая-то накладка и сражаться пришлось владыке, но в нём действительно участвовали высшие.
— Всё верно. Йар знали, что Торны не дадут случиться разрыву с ценными союзниками. Утвердить своё влияние мы могли, только если вызов приму я. Тот, кого обвинили в отступлении от традиций.
— И что было бы, если бы ты проиграл?
— Торны лишились бы и союзников, и официального владыки. Я мог выжить, но потерять всё влияние, и Грэму пришлось бы выйти из тени. Мои проекты тоже оказались бы под угрозой. Эрзары предают много значения демонстрации силы. В сложившийся ситуации я должен был сражаться до конца, вырвать победу любой ценой. Итог поединка ты видела. Отчасти план Йар сработал. Внести напряжение в расстановку сил перед дашар'гоэном им удалось. И Нели они тоже не оставили без внимания.
— Что ты имеешь в виду?
— Те журналисты приставали к тебе не просто так. Владыка Йар хотел обратить на тебя внимание прессы в надежде на твою ошибку или ошибку Грэма. Вдруг бы людям удалось раскопать, кто такой Петергрэм Торн.
— А прямо рассказать об этом Йар не могли?
— Так бы они запятнали свою честь, нарушив договор о сокрытии статуса истинных владык перед людьми. Зато лёгкий намёк, привлечение интереса к Грэму и его спутнице был допустим. Война, которая идёт сейчас, важна как никогда. Каждая семья разыгрывает в ней свою партию. Любое нарушение этого тонкого механизма может привести к неожиданным последствиям. Петергрэм должен был оставаться в тени. Он не собирался даже заключать Договор с новой спутницей.
— Знаю. Учитывая, что в итоге вышло, о других возможных последствиях можешь не рассказывать.
Я невесело рассмеялась.
— Между прочим, я по-прежнему считаю вашу авантюру с внедрением к "Свободным людям" крайне опасной, — уведомил Алан.