Я трахаю ее своим языком, пока не чувствую, что ее ноги начинают дрожать, а стенки начинают сжиматься, затем я переворачиваю ее на спину и забираюсь между ее ног.
Пришло время.
ГЛАВА 21
Все еще дезориентирована, я оказываюсь распластанной на спине, Атлас нависает надо мной, а его твердый член прижимается к моей киске.
— Атлас, — хнычу я, не уверенная, от нужды это или в знак протеста.
— Скажи мне, что ты моя, Айви.
Я стону, когда он скользит своим членом по моему клитору: — Пожалуйста, Атлас.
— Скажи мне, Айви. Скажи мне, что ты меня понимаешь. Это тело мое, это сердце мое, и если будет моя воля, я украду твою душу у самого жнеца, чтобы привязать тебя ко мне на вечность. Теперь скажи мне, что ты, блядь, понимаешь меня, — рычит он.
— Я понимаю, о черт, пожалуйста, просто трахни меня уже! — я кричу, и это переходит в визг, когда Атлас вонзает свой член в меня по самую рукоятку.
Мои стенки вздрагивают и протестуют, пытаясь вытеснить его, но Атлас не дает мне времени приспособиться.
Он выскальзывает почти полностью только для того, чтобы вонзиться обратно с жестокой дикостью, которая одновременно причиняет боль и доставляет удовольствие.
— Теперь ты моя, Айви. Это будет мое кольцо на твоем пальце и мое семя в твоем животе. Если ты попытаешься убежать от меня снова, я запру тебя, приковав к себе в переносном и буквальном смысле, чтобы ты была рядом со мной. Не дави на меня, детка, потому что ты никогда не победишь, только не у меня, — предупреждает он, прежде чем слизывает мои слезы.
Я ощущаю страх, который пронизывает меня, таким, какой он есть. Я не глупа, даже когда борюсь с притяжением к нему, которое притягивает меня. Я знаю, что эти отношения — образец дисфункциональности, но уходить от него — все равно что пытаться остановить вращение луны вокруг солнца. Мне в любом случае будет больно, так почему бы не погрузиться в пылающий восторг?
— Ты собираешься кончить, милая Айви? Ты собираешься покрыть мой член своей влагой, заклеймить меня, как я заклеймлю тебя?
— Да, да.
Его рот накрывает мой, пока он трахает меня в постели. Я чувствую свой вкус на его губах, что только подталкивает меня ближе к краю.
Я посасываю его язык, вызывая у него рычание, когда он отрывает свой рот от моего и впивается зубами в мое плечо. От болевого шока мои стенки плотно сжимаются вокруг него, когда я брыкаюсь и кричу, увлекая его за собой через край. Я царапаю ногтями его спину, когда он рычит и кончает.
Он наваливается на меня, его вес пригвождает меня к месту, становится трудно дышать, но мне это нравится. Что-то в том, что я заставляю этого мужчина сломаться, заставляет меня чувствовать себя могущественной. Слишком быстро он скатывается с меня и тащит меня вверх по своему телу, вытягивая одну из моих ног так, чтобы она перекинулась через его бедро. Он кладет руку мне на задницу, другой откидывает мою голову, чтобы я могла смотреть на его серьезное лицо.
— Не пытайся сбежать снова.
— Я не убегала, Атлас. Клянусь. Если бы у меня была моя машина, я бы поехала домой и просто проигнорировала бы тебя, когда ты пришел, чтобы сексом заставить меня подчиниться. Я была зла, и это правильно. Мы будем сражаться, Атлас. Это то, что делают люди в отношениях, но это не значит, что я собираюсь тебя бросить. Иногда девушке просто нужно пространство, чтобы все обдумать и разобраться во всем этом дерьме.
Он на мгновение замолкает, обдумывая мои слова. Почему-то я сомневаюсь, что что-то из этого усвоится и мы не раз окажемся в тупике. Но если он собирается наказывать меня именно так, я уверена, что смогу справиться с последствиями.
Проведя его пальцами по моей спине, я чувствую, как мои глаза снова начинают тяжелеть, прежде чем мне приходит в голову мысль.
— Как тебе удалось вытащить меня от Марвина так, что я даже не проснулась?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Его руки замирают, заставляя меня посмотреть на него.
— Я дал тебе снотворное, — спокойно отвечает он.
— Что? — потрясено шепчу я. — Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь.
Он смотрит на меня сверху вниз и хмурится: — Я не шучу.
Я вырываюсь и собираюсь слезть с кровати, когда обнаруживаю, что лежу на спине, а Атлас лежит на мне сверху.
— Ты спятила?
— Я спятила? Ты, блядь, сейчас издеваешься надо мной? — я кричу и пытаюсь освободиться, но Атлас намного сильнее, он с легкостью удерживая меня. Единственное, к чему привело мое извивание, это еще раз разбудить Атласа-младшего.
— Я мог бы убить Марвина и вырубить тебя, — отмечает он.
Мое сердце колотится в груди, пытаясь убедить мозг, что он шутит, но я уже не так чертовски уверена.
— Ты шутишь. Боже, пожалуйста, скажи, что шутишь. Как насчет того, чтобы в следующий раз, когда мы поссоримся, ты подождал, пока мы оба успокоимся, а затем поговорил со мной на следующий день? Никаких наркотиков или замыслов убийства, — огрызаюсь я, закрывая глаза и отгоняя от себя его слишком красивое, чтобы быть человеческим, лицо, чтобы сосчитать до десяти.
Однако из-за того, что мои глаза были закрыты, я не смогла прочитать выражение его лица. Когда он входит в меня, мои глаза широко распахиваются, чтобы увидеть его грозное выражение, дающее мне понять, что то, что я сказала, толкнуло его через край.
— Следующего раза не будет, Айви. Считай это своим предупреждением. Выкинешь что-нибудь подобное еще раз, и все, что случится потом, будет на твоей совести.
Он сердито входит и выходит из меня. Даже несмотря на то, что я раздумываю над тем, чтобы ударить его кулаком в горло, мое тело реагирует на этого засранца, как и всегда.
Опираясь всем своим весом на одну руку, он обхватывает свободной рукой мое горло, демонстрируя, как легко ему было бы причинить мне боль. Его удерживает только его сдержанность, и даже я вижу, насколько она сейчас изношена. Не будучи достаточно смелой, чтобы давить на него еще больше, я закрываю рот и свирепо смотрю на него, когда он толкается достаточно сильно, чтобы я немного приподнялась на кровати.
Прижимаясь губами к моему уху, он говорит: — Тебе повезло, милая Айви, что прямо сейчас я нахожусь в своем счастливом месте.
— Твоя спальня — твое счастливое место? — я издеваюсь, крепко сжимая его руки, держась за них изо всех сил.
— Твоя киска — мое счастливое место, — стонет он, замедляя свои движения.
Отдаваясь ощущениям, я неохотно стону, обещая себе, что позже побью себя за слабость.
Мне требуется некоторое время, чтобы понять его мотивацию, когда он замедляет движения, осыпая нежными поцелуями мое ухо и плечо. Атлас занимается со мной любовью. Или, по крайней мере, его версия этого.
Твою мать.
Его рука на короткую секунду сжимается на моем горле, как будто беспокоясь, что я разгадала его слабость, но не нужно быть гением, чтобы понять, что его слабость — это я.
Моя спина выгибается, когда я отвечаю ему, впиваясь в его губы и хватая за волосы, прижимая его к себе, заставляя его одобрительно рычать. Его толчки становятся более сильными, но он не ускоряет темп, сводя меня с ума потребностью в большем.
Он не торопится, поклоняясь каждому дюйму меня, пока мое тело не становится похожим на провод под напряжением. Только тогда он протягивает руку между нами и обхватывает пальцами мой чувствительный комочек нервов.
— Кончи для меня, сладкая, — шепчет он, крепко прижимая меня к себе, и я позволяю его словам захлестнуть меня, вырывая оргазм из моего тела за секунду до того, как он присоединяется ко мне.
Я чувствую, как слезы снова текут по моему лицу, когда он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. Я даже не знаю, почему я плачу.
Смахивая их поцелуями, он на минуту прижимается своим лбом к моему, укрепляя связь между нами, прежде чем отстраниться.
— Пойдем. Давай примем душ, а потом сможем поспать несколько часов. Я устал.