дела сейчас?
Богдан говорил вежливо, но Катарина чувствовала: его нисколько не волнуют ни Анастасия, ни ее неприятности. Да и с чего ему беспокоиться на этот счет?
— Завтра утром она уезжает, — ответила Катарина.
— Вот как. А мне интересно, какие планы у одной милой девушки, понимаешь, о ком я?
— Догадываюсь.
Здорово было улыбаться, кокетничать, перебрасываться шуточками, договариваться о свидании… И забыть про Анастасию.
«Ага, и про нее забыть, и про Боба, и про Давида».
— Ау, ты меня слышишь?
— Прости, задумалась.
— О чем же?
— Помнишь Боба? Он ухаживает за Давидом. Мальчику стало плохо сегодня в ванной. Боб не мог войти, помочь, дверь заклинило. В результате…
Катарина продолжала говорить, чувствуя, что Давид и Боб интересуют Богдана еще меньше, чем Анастасия. Почему-то это равнодушие задело ее. Хотя упрекать Богдана не стоило: он не знает этих людей, с какой стати ему волноваться за них?
Когда договорила, поспешно свернув рассказ, Богдан произнес дежурные слова: ему жаль, Давиду непременно станет лучше, у Боба все наладится.
— У тебя доброе сердце и чувствительная душа, Катарина. Но пойми, ты при всем желании не сумеешь помочь всем. И, пожалуйста, не вини себя!
Как он чутко угадал ее настроение, подивилась Катарина.
— Жаль, что айтрекер разбился, но, думаю, госпожа Лазич сумеет приобрести новый.
В голосе Богдана слышалась участие, он хотел, чтобы Катарина успокоилась, и это было трогательно. Когда мужчине в последний раз не было плевать на ее душевный покой?
Они не могли наговориться, перешли к обсуждению того, что станут делать завтра: для начала пообедают вместе, а после съездят в соседний городок Столац (Богдан обещал устроить экскурсию в Стари Град — Видошскую крепость, настолько древнюю, что ее начинали строить еще древние римляне). А ближе к вечеру — на пляж.
Простившись с Богданом, отложив телефон, Катарина по инерции продолжала улыбаться.
Но покой все равно был нарушен. Тревожные мысли напоминали камешек, попавший в ботинок: не больно, идти не мешает, а на нервы действует. Нужно перестать накручивать себя. Научиться расслабляться.
Молодая женщина сделала глоток, опустошив бокал. Потом налила себе еще. И еще. Она не пойдет на ужин, вместо этого поест фруктов и выпьет вина. Отличный план.
Было совсем темно, когда Катарина ушла с балкона и отправилась под душ. Долго стояла под струями воды, а выйдя из ванной, не включая света, пошла в спальню. Ее слегка покачивало: выпила почти целую бутылку. Катарина не удержалась и споткнулась о кресло, попутно задев столик. Лежавший на нем буклет отеля свалился на пол.
Чертыхаясь, она включила свет, подняла с пола буклет и хотела убрать на место, но потом решила полистать перед сном, пока телефон заряжается. Книг и журналов в номере нет, а сразу заснуть не получится: Катарина (как и многие) привыкла читать или лазать в Интернете перед сном.
Устроившись в кровати, она переворачивала одну страницу за другой. Добралась до списка правил пребывания в отеле. Перечень был длинным, к тому же, как и весь буклет, составленным, кроме местного, на английском, немецком и китайском языках, а потому шрифт здесь был более мелкий, чем на других страницах.
В день заселения Катарина лишь бегло пробежалась по строчкам, не вчитываясь, а теперь ей захотелось узнать, под чем же она поставила подпись. Читала и хмыкала, удивляясь, зачем понадобилось настолько подробно все расписывать. Детский сад какой-то! Ясно ведь, что нельзя бросать вещи и выливать напитки с балкона, рвать простыни и полотенца, бить посуду — можно просто прописать стандартные слова про порчу имущества и запрет хулиганских выходок.
У нее возникла мысль, что нудный перечень составлен в расчете на то, что нормальный человек утомится, не станет читать до конца, вглядываться в буковки-словечки (как никто не читает написанного мелким шрифтом в кредитном договоре). Вдруг это сделано, чтобы спрятать, зашифровать между строк по-настоящему важное?
Предложения расплывались перед глазами. Зачем было столько пить?
«Это паранойя, нет там ничего, угомонись! Ложись спать!»
Вместо того, чтобы прислушаться к мудрому совету внутреннего голоса, Катарина сбросила простыню, отложила каталог, встала с кровати. Умылась, выпила таблетку аспирина (начала побаливать голова) и, прихватив бутылку воды, вернулась в постель.
Спустя некоторое время Катарина, до рези в глазах вчитываясь в мелкий шрифт, обнаружила кое-что.
Кое-что настолько странное, что, увидев, долго сидела, смотрела, пытаясь сообразить, что это означает. В гудевшей от боли голове одна за другой всплывали картины происходивших в отеле (и вне его) событий, прочитанные и услышанные истории, обрывки фраз, произнесенных разными людьми.
Все это не желало складываться в цельное полотно.
Вернее, предположить скрытый смысл можно, но предположение окажется настолько дикое и немыслимое, что нормальный человек поверить в него не сумеет.
«Ты устала, вдобавок еще и пьяна».
Надо срочно прекратить думать и копаться, заставить себя забыть.
Самое разумное — сделать вид, что ни о чем не догадалась. Да Катарина и не знала ничего, это лишь бредовые фантазии!
Сна не было ни в одном глазу. Она даже протрезвела, страх вытеснил алкоголь из крови. Катарина заметалась по номеру, думая, как поступить, и в какой-то момент разозлилась на себя, на излишнюю свою дотошность, любопытство.
Все! Ничего нет и не было, сколько можно копаться, портить себе жизнь, изводиться, нервничать… Гори оно все огнем!
«Точно! Огонь!»
Катарина схватила буклет, швырнула в раковину, взяла коробок спичек, которыми следовало бы зажигать ароматические свечи. Чиркнула спичкой, поднесла жадный рыжий всполох к страницам буклета.
— Пропади пропадом, сгинь, — сквозь зубы пробормотала она, дожидаясь, когда пламя примется пожирать бумагу.
Если бы так же можно было сжечь остальное: мысли, чувства, обещание, которое она дала Мии. Но разве Катарина многого просила от жизни? Просто жить спокойно, путешествовать, быть любимой и желанной, заниматься тем, чем хочется, действовать по собственному разумению, а не по чужой указке. Она устала жалеть себя, вечно доказывать что-то кому-то, быть обязанной.
Буклет горел, пламя с аппетитом хрустело глянцевыми страницами.
А Катарина старалась принять верное решение.
Часть третья. Давид
Глава первая
Катарина и Сара похожи. Я не сразу сообразил, что они сестры, только потом узнал. Но когда впервые увидел Катарину, то потерял дар речи.
Забавно звучит в моем случае, согласитесь. Что-то вроде самоиронии, я ведь этот дар и не обретал. С другой стороны, дар мысленной речи у меня все же есть. Сейчас, в эту минуту, я говорю много и не по делу.
На то есть причина: хочу собраться, сосредоточиться, прежде чем подступиться к главному. Это вроде разминки, когда занимаешься спортом.
Мы впервые увиделись возле