вчера сказать вам. Показалось неуместным. Дело в том, что Сара умерла. Покончила с собой.
— Катарина, дорогая! — Богдан был ошеломлен. — Я понятия не имел. Какое горе, трагедия, сочувствую тебе!
Она замялась, не зная, как перейти к тому, зачем же ей-то понадобилось приезжать, но Богдан избавил ее от необходимости объяснять.
— Я понимаю тебя. Когда с близким человеком случается беда, тем более, если он уходит, оставшимся жить сложно справиться с горем. Кажется, должен был понять заранее, предотвратить, помочь. Мы с Филипом чувствовали подобное после смерти родителей. Хочется сделать хоть что-то, бежать, ехать, действовать, отыскать причину… Не сидеть сложа руки!
— Да, — с облегчением произнесла Катарина, — родители Сары не могут поверить в смерть дочери. Я была не очень близка с сестрой, сам понимаешь, она дочь от второго брака отца; наши матери… — Катарина умолкла на секунду. — Миа хорошая, хотя моя мама не выносит ее, не может простить отца. Миа убита горем и…
— И ты хотела помочь. — Богдан положил ладонь на ее руку. — Ты славная, отзывчивая, исключительная девушка. Я сразу понял это. В первый же миг.
Их глаза встретились. Богдан наклонился к Катарине, и их губы слились. У поцелуя был вкус моря, солнца и винограда; она почувствовала, что голова ее кружится, а изнутри поднимается разноцветный огненный вихрь.
Когда они отстранились друг от друга, Богдан чуть слышно произнес:
— Прости, если это было неуместно. Я слишком тороплю события, да?
Катарина тихонько засмеялась.
— Как приличная девушка, я должна возмутиться? Похоже, не выйдет: момент для пощечины упущен.
— Какое облегчение! — Его глаза смеялись.
— А еще мне стоило бы строго сказать, что я не целуюсь с теми, с кем знакома менее месяца и…
— И?
— И ты будешь шокирован, но это почти правда.
Катарина посмотрела на свои пальцы, собираясь с мыслями.
— Я не очень-то быстро схожусь с людьми. После неудачно закончившихся несколько лет назад отношений решила, что… Что вряд ли в моей жизни будет подобное. Даже лучше, чтобы не было. Как Шрек говорил, помнишь: «Одному спокойнее».
Богдан вновь бережно и нежно прикоснулся к ее руке.
— У меня были точно такие же мысли, пока мы не познакомились.
Катарина чуть сжала в ответ его пальцы.
— До аварии я встречался с девушкой. Ее звали Марией. Мы любили друг друга, по крайней мере, я так считал, потому что был влюблен. Мне казалось, будущее безоблачно, а я — хозяин своей судьбы. Занимался любимым делом, был весьма популярным и подающим большие надежды художником; мои работы успешно выставлялись и хорошо продавались. И, конечно, у меня была Мария: девушка редкой красоты, которую я боготворил, на которой собирался жениться. Наверное, возгордился, поставил себя выше бога и людей, как говорится. Думал, поймал волну, так будет всегда.
Исповедь давалась Богдану непросто.
Он выпустил руку Катарины, сделал глоток вина, взъерошил волосы.
— Можешь представить: вся жизнь в один миг (это не преувеличение) падает в пропасть и вдребезги разбивается? У меня так случилось. Когда очнулся на больничной койке, с момента аварии прошло около двух месяцев. В течение часа мне довелось узнать, что мать с отцом погибли в аварии, а Мария бросила меня, когда врачи сказали, что я, возможно, не выйду из комы. А если и выйду, то останусь инвалидом. Мария решила, ей ни к чему такая обуза. Прелестная возлюбленная навестила меня в больнице трижды, потом перестала приходить, а через месяц начала встречаться с моим университетским приятелем. У меня остался только брат. Филип не бросил меня. Он один верил, что я встану на ноги.
— Филип замечательный, — с чувством проговорила Катарина.
— Лучший. О таком брате можно только мечтать. Это он поставил меня на ноги. Наплевал на прогнозы медиков, забрал из больницы, перевез к себе в Неум. Уверял, что дома, вне больничной атмосферы, на морском берегу я сумею поправиться. Филип так в меня верил, что я не мог его подвести. — Богдан посмотрел на Катарину с виноватой улыбкой. — Думаешь, что он несет? Профан, в самом деле одичал: нашел, о чем говорить с девушкой на первом свидании! Сижу и жалуюсь на жизнь.
— Ты вовсе не жаловался, — запротестовала Катарина. — Неужели я похожа на поверхностную барышню, с которой нельзя говорить откровенно?
Он серьезно смотрел на Катарину.
— Ты похожа на девушку, которая мне очень нравится.
У нее перехватило дыхание.
— Богдан, я…
Он замахал руками.
— Стоп, стоп! Ничего не говори, прошу тебя! Я не собираюсь давить на тебя, форсировать, требовать взаимной симпатии. Лучше искупаемся!
И они купались, хохотали, плескались в теплых ласковых волнах, загорали, болтали обо всем на свете до самого вечера. Лишь когда солнце приблизилось вплотную к морской глади, готовясь окунуться в воду, молодые люди засобирались в обратный путь.
Катарина чувствовала приятную усталость, расслабленность в каждой мышце, словно были сняты многолетние зажимы, растворилось в благодатной воде напряжение.
«Я Афродита, родившаяся из морской пены. Родившаяся заново, — подумала Катарина. — Ох, какая безвкусица!»
Мысль рассмешила, и Богдан, увидев улыбку на ее лице, улыбнулся в ответ. Чудный день, море и солнце; мужчина, похожий на сказочного принца. Все было идеально, и все же, когда берег был совсем близко, они готовились причалить, поставив точку в этом путешествии, Катарина призналась себе: тревожное чувство возвращается.
Было почти семь вечера: поездка продлилась намного дольше, и Катарина подумала, что без нее здесь случилось нехорошее.
«Глупости! Это всего лишь пожизненное желание все контролировать. Ты попросту разучилась отдыхать, доверять мужчине, позволять ему отвечать за тебя!»
Однако, к сожалению, Катарина не ошиблась.
Плохое произошло, и они убедились в этом, подойдя к отелю.
Катарина задавалась вопросом, как они с Богданом будут прощаться, какие слова скажут друг другу. Волновалась, словно школьница на первом свидании, чувствуя, как пресловутые бабочки щекочут ее крылышками изнутри.
А потом дверь отеля открылась, вышел Боб, и бабочки сразу перестали трепыхаться. Умерли.
Глава одиннадцатая
Боб натолкнулся на Катарину взглядом.
Посмотрел на Богдана и насупился.
— Привет, — Катарина не успела согнать с лица довольное выражение, — я была на прогулке. Только что вернулась и… Ой, ты знаком с Богданом?
Мужчины пожали друг другу руки, когда Катарина представляла их, причем Богдан смотрел на Боба с вежливым интересом, а Боб не потрудился скрыть досаду.
«Что с ним? Ведет себя неприлично!»
— Давиду плохо, — отрывисто произнес Боб.
— Как? Что стряслось? — расслабленность Катарины как ветром сдуло.
— Давид? Это мальчик в инвалидной коляске? — проявил осведомленность Богдан. — Я видел вас с ним.
Боб хмуро покосился на него (Катарине стало немного стыдно за почти демонстративную невежливость), но ничего не ответил. Вместо этого обратился к молодой женщине:
— Можем поговорить?
— О, боюсь, мне уже пора! — Если Богдана и задело,