class="p1">Это была вторая неделя июля 2003 года, и я был в Памплоне, Испания, на празднике Сан-Фермин и участвовал в забеге быков, который в Соединенных Штатах прославил сам Хемингуэй. Чтобы поддерживать хоть какой-то порядок во время мероприятия, где почти 3000 сумасшедших бегут вместе со взрослыми быками без какого-либо присмотра, организаторы мероприятия отправляют потенциальных бегунов в своего рода загон на площади Консисториал. По мере приближения момента выпуска быков организаторы открывают ворота вдоль маршрута, позволяя бегунам приблизиться к стадиону и отдалиться от места, где быки начинают свой бег.
Грянул стартовый залп, сигнализирующий, что быки выпущены из загона. Именно этот залп заставил моего нового друга Дэвида унестись прочь со всей возможной стремительностью. Загвоздка состояла в том, что у сигнальной ракеты был семисекундный запал, а это означало, что к тому моменту, когда мы оба услышали хлопок, быки уже выбежали из загона и направлялись прямо к нам.
Для тех, кто плохо говорит по-испански, la Curva de la Muerte буквально переводится как «кривая смерти», а англоговорящие в Памплоне знают ее как «кривую мертвеца». Я предоставлю читателю самому представить, как именно эта достопримечательность получила свое название.
Я не был полным идиотом, во всяком случае, я так думал.
Я пришел на свой первый забег с быками имея план.
Какой? Постоянно держаться от быков на расстоянии по крайней мере в десять человек. Я полагал, что этого будет вполне достаточно для «аутентичного» опыта, но обеспечит мне некую «подушку безопасности», чтобы не делать ситуацию чересчур опасной.
Когда я побежал за Дэвидом и принялся огибать пугающе пустую la Curva, я уже не считал свой план таким уж хорошим. Свернув на Calle Estafeta, я увидел, как другие бегуны ждут на обочине, чтобы начать свой собственный забег. Они смотрели в мою сторону, но мимо меня, и, когда их взгляды предвкушения сменились ужасом и они в панике бросились прочь, я задумался о том, насколько же близко были быки.
А потом я увидел. Без всякой шумихи они пробежали прямо мимо меня – все до одного, как мне показалось. Двигаясь рысцой быки обогнули меня и направились к стадиону.
«Хм, – подумал я, – какое разочарование».
Но люди вокруг меня продолжали бежать, и, прежде чем я успел его заметить, мимо пробежал еще один бык, каким-то образом отделившийся от своих пяти товарищей. (Позже я узнал, что бык отстал, поскользнувшись и упав на повороте la Curva, что сделало эту часть маршрута очень опасной.) Именно тогда в мой разум ворвался обрывок разговора, который я вел со своим другом накануне.
– Быки, как правило, не слишком опасны, пока держатся вместе, – объяснял мой друг. – Тогда они просто бегут стадом на стадион. Однако если они разойдутся, то тут уже ручаться нельзя. Они пугаются и именно тогда, как известно, бросаются на толпу.
Как только мой мозг начал обрабатывать эту новую реальность и опасность, которую она представляла, я услышал крики и толпы бегунов вокруг меня расступились. Не осознавая, что делаю, я выбежал на очистившееся пространство – прямо нос к носу с одиноким быком. О чем я вообще думал?
Когда я развернулся, чтобы убежать, потому что у меня был отличный шанс обогнать 700-килограммового монстра, находящегося в метре от меня, бык пронзил рогом другого бегуна, упавшего на землю возле него. На довольно жутком снимке, который я позже купил у одного из профессиональных фотографов, сидящих на балконах вдоль беговой дистанции, было видно, как я улепетываю словно трус, пока бычий рог растягивает кожу этого несчастного под таким углом, что это, кажется, противоречит законам физики.
Другие, более храбрые и лучше знающие обычаи Памплоны, в конце концов оттащили быка от упавшего бегуна и направились обратно к стадиону. Но забег не закончился. Пока мы бежали к стадиону, бык бросился в толпу еще три раза. Напоследок, и это было самым опасным, он повернулся к американскому бегуну в тоннеле, ведущем к стадиону, и несколько раз боднул его в голову, прежде чем быка смогли затолкать в загон, куда он и направлялся.
В конце концов животное все-таки увели, и я отправился в кафе на встречу с друзьями, чтобы выпить кофе, съесть что-нибудь вкусное и обменяться эпическими историями.
Я почти попался, но в итоге мне удалось выйти сухим из воды: на мне не было ни единой царапины и я разжился чертовски интересной историей. Очевидно, я принял правильное решение, поскольку все хорошо, что хорошо кончается.
Или, возможно, нет. Тот факт, что
конечный результат оказался положительным, не означает, что мои решения и действия, приведшие к этому результату, не были ошибочными.
Например, если бы я действовал одинаково несколько раз, шансы, что я окажусь на земле с быком, вонзающим в меня рог, были бы высоки. Результат не соответствовал качеству процесса.
Отделение процесса от результата
Как бы мы ни определяли границы нашего контроля, как бы мы ни готовились к достижению или предотвращению определенного результата, как бы мы ни работали над тем, чтобы превратить кризис в возможность, и ни пытались ограничить наши страдания конкретным моментом, как бы мы ни стремились перестроить наше мышление, чтобы быть благодарными перед лицом невзгод, правда в том, что
будут времена, когда наших усилий будет просто недостаточно.
Будут моменты, когда, несмотря на труд для достижения конкретной цели, она не будет достигнута. Но ведь мы делаем что-то не просто так, и, если наши старания ни к чему не привели, следовательно, мы потерпели неудачу, не так ли? Точно так же будут моменты, когда мы не будем прилагать все усилия, когда не поступим правильно, как в моем случае в Памплоне, и все же каким-то образом достигнем цели, к которой стремились. Стало быть, в этих случаях мы добьемся успеха, верно?
Стоики бы с этим совершенно не согласились. Они знали, что, сколько бы времени и усилий мы ни вкладывали в дело, как бы сильно мы ни желали определенного исхода, он никогда полностью не находится в нашей власти. Если успех должен основываться на конкретном результате, если наше счастье должно полностью зависеть от этого, то мы фактически отдали свой разум чему-то, что полностью находится вне нашего контроля.
Когда вы следите за процессом с точки зрения того, о чем вы думаете и как вы действуете, то демонстрируете мышление владельца, но когда вы фокусируетесь только на результате, то низводите себя до простого арендатора для обстоятельств, находящихся вне контроля.
Для стоиков это