и боеспособные люди. Это именно тот материал, из которого готовятся лучшие в мире воины, а потому главный вывод: «Не ходи на Русь!»
Застывшее время
Странное ощущение вызывает сегодня чтение меморий иностранцев XV–XVI веков. Время будто остановилось, будто не минуло пяти столетий с последних представителей Рюриковичей. Вопиющая бедность большинства и вызывающая роскошь немногих. Огромнейшая страна с неисчислимыми природными богатствами и непонятная скудность государства. На ум невольно приходят слова великого Гоголя, обращённые к родине: «Русь, куда несёшься ты? Дай ответ! Не даёт ответа».
«В тишине и в управе»
Фактическое правление Ивана IV началось в 1546 году когда он наложил опалу на бояр Воронцовых и И. И. Кубинского. Тогда же началась подготовка к торжественному акту венчания на царство.
Царствование Ивана IV делится, таким образом, на два равных периода по 19 лет каждый: 1546–1564 и 1565–1584 годы. О первом из них летописец XVII столетия писал: «И в те поры была Русская земля в великой тишине, и во благоденствии, и в управе». По второму периоду своего царствования Иван IV получил прозвище Грозный.
Что касается «великой тишины», о которой говорит летописец, то она характерна только для внутреннего положения государства, которое не омрачалось усобицами сильных мира сего и не отягощалось дикими расправам над подданными.
Но вот 23-летний царь заболел, заболел тяжело. Приближённые государя со дня на день ждали его кончины. У изголовья умиравшего начались споры за власть. Царские наперсники Сильвестр и Адашев отказались присягать законному наследнику престола, малолетнему царевичу Дмитрию. Вместо него в преемники Иоанну прочили его двоюродного брата князя Владимира Андреевича.
Страна оказалась на грани нового междоусобия. Но молодость взяла своё – царь выздоровел и, что удивительно, всех простил. Этот жест государя осудили многие современники; один из них писал: «Не мочно царю без грозы быти. Как конь под царём без узды, тако и царство без грозы».
Но царя в это время увлекали внешние успехи: установление торговых и дипломатических отношений с Англией и борьба за Поволжье. В 1556 году русские войска взяли Астрахань, разрушив тем самым надежды татар на восстановление их владычества на Востоке.
Успехи русского оружия внушали уважение иностранцам. Англичане писали: «Иоанн затмил своих предков и могуществом, и добродетелью; имеет многих врагов и смиряет их. Литва, Польша, Швеция, Дания, Ливония, Крым, ногаи ужасаются русского имени. В отношении к подданным он удивительно снисходителен, приветлив, любит разговаривать с ними, часто даёт им обеды во дворце и, несмотря на то, умеет быть повелительным; скажет боярину: „Иди!" – и боярин бежит; изъявит досаду вельможе – и вельможа в отчаянии; скрывается, тоскует в уединении, отпускает волосы в знак горести, пока царь не объявит ему прощения.
Одним словом, нет народа в Европе, более россиян преданного своему государю, коего они равно и страшатся и любят. Непрестанно готовый слушать жалобы и помогать, Иоанн во всё входит, всё решит; не скучает делами и не веселится ни звериною ловлей, ни музыкою, занимаясь единственно двумя мыслями: как служить Богу и как истреблять врагов России!»
…Ободрённый успехом русского оружия на Востоке, Иван Грозный обратил свои помыслы к Западу. Но ближайшее окружение царя (Избранная рада) не разделяло его замыслов по завоеванию Прибалтики. Сильвестр и Адашев подталкивали Грозного на борьбу с Крымом, игнорируя факт его практической недосягаемости для русских войск. Это вызвало разрыв с Избранной радой. Адашева царь направил в действующую армию, а Сильвестра – в Кирилло-Белозерский монастырь.
Будучи человеком мнительным и крайне неуравновешенным, Грозный тяжело воспринял «измену» близких ему людей. Вспоминая позднее о случившемся, говорил:
– Ради спасения души моей приблизил я к себе иерея Сильвестра, надеясь, что он по своему сану и разуму будет мне поспешником во благе; но сей лукавый лицемер, обольстив меня сладкоречием, думал единственно о мирской власти и сдружился с Адашевым, чтобы управлять царством без царя, им презираемого. Они снова вселили дух своевольства в бояр, раздали единомышленникам города и волости; сажали, кого хотели, в Думу; заняли все места своими угодниками… [Царю] запрещают ездить по святым обителям; не дозволяют карать немцев… К сим беззакониям присоединяется измена: когда я страдал в тяжкой болезни, они, забыв верность и клятву, в упоении самовластия хотели, мимо сына моего, взять себе иного царя, и не тронутые, не исправленные нашим великодушием, в жестокости сердец своих чем платили нам за оное? Новыми оскорблениями: ненавидели, злословили царицу Анастасию и во всём доброхотствовали князю Владимиру Андреевичу И так удивительно ли, что я решился наконец не быть младенцем в летах мужества и свергнуть иго, возложенное на царство лукавым попом и неблагодарным слугою Алексием?
Освободившись от порядочно надоевших ему опекунов, царь начал войну, получившую название Ливонской. И тут пошли прямые измены. Князь Дмитрий Вышневицкий, воевода юга России, бросив войска, бежал к польскому королю Сигизмунду. В 1564 году новый удар – ушёл к литовцам Андрей Курбский. Оправдывая свою измену, князь писал царю о «горести сердечной» и смятении духа, подвигших его на разрыв со своим бывшим повелителем, обвинял Иоанна в «мучительстве» близких ему людей.
Убеждённый в святости своей власти, в своём праве судить и миловать, казнить и прощать, Грозный не замедлил ответить на послание вчерашнего подданного: «Во имя Бога Всемогущего, того, кем живём и движемся, кем цари царствуют и сильные глаголют, смиренный христианский ответ бывшему российскому боярину, нашему советнику и воеводе, князю Андрею Михайловичу Курбскому…
Почто, несчастный, губишь свою душу изменою, спасая бренное тело бегством? Я читал и разумел твоё послание. Яд аспида в устах изменника – слова его подобны стрелам. Жалуешься на претерпенные тобою гонения; но ты не уехал бы ко врагу нашему, если бы мы не излишне миловали вас, недостойных… Бесстыдная ложь, что говоришь о наших мнимых жестокостях! Не губим „сильных во Израиле"; их кровью не обагряем церквей Божиих; сильные, добродетельные здравствуют и служат нам. Казним одних изменников – и где же щадят их?
Имею нужду в милости Божией, Пречистыя Девы Марии и святых угодников: наставления человеческого не требую. Хвала Всевышнему: Россия благоденствует… Угрожаешь мне судом Христовым на том свете: а разве в сём мире нет власти Божией? Вот ересь манихейская! Вы думаете, что господь царствует только на небесах, диавол – во аде, на земле же властвуют люди: нет, нет! Везде Господня держава, и в сей, и в будущей жизни!.. Положи свою грамоту в могилу с собою: сим докажешь, что и последняя искра христианства в тебе угасла: ибо христианин умирает с любовию, с