голосом произнесла собеседница.
— Чего именно? — уточнил я.
— Быть привычными для типичного мира, мне не хочется угождать ему, мне плевать на его мнение, я хочу быть собой. Какой бы уродливой не считал меня этот мир, но я не буду под него подстраиваться, — пояснила Элизабет.
— Ну с этим я полностью солидарен, подстраиваться под других никому не нужно, но вот подстроиться под себя, пожалуй, стоит. Ведь важна лишь та гармония, что живет внутри нас, только достигнув ее, все наши поступки смогут быть разумными. А ждать одобрения от толпы, это наивная и пустая трата времени, им все равно не угодишь, там всегда найдутся те, кто тебя яростно возненавидят.
— Ты чертовски прав, Джереми, я же сразу поняла, что ты необычный человек. Ты совсем другой, пожалуй, самую большую пользу из всего пребывания в больнице я извлекла из общения с тобой, ты полезнее любого психотерапевта! — вдруг эмоционально воскликнула девушка.
— Ну я просто терапевт, поэтому лечить психику других людей я не компетентен. Да и не имею на это право, — слегка рассмеялся я.
— Разве нужно иметь разрешение для того, чтобы помогать другим? — удивленно произнесла мисс Шифер.
— Ну в наше время да, требуется разрешение, иначе можно нанести непоправимый вред больному, — пояснил я.
— А если больной и так в шаге от того, чтобы умереть? Или же все хваленые методы компетентных людей не приносят никакой пользы? Имеет ли смысл тогда позабыть о наличии разрешения? — продолжила с расспросами девушка.
— Если иного пути нет, то да, возможно, стоит рискнуть, но такие ситуации крайне редки, — жестом руки я изобразил ничтожно малое количество подобных ситуаций.
— Ошибаешься, Джереми, такие ситуации сплошь и рядом, поверь мне. Если ты их не видишь, то это не значит, что их нет, — слегка возмущенно ответила собеседница.
— Мне, как врачу, сложно оценивать это, я считаю, что методы должны быть исключительно научными, — парировал я.
— Как врачу? А если как человеку? — глаза девушки внимательно уставились на меня.
— Я, я не знаю, наверное, смотрел бы иначе, — задумался я.
— Вот тут ты и попался, Джереми, — улыбнулась Элизабет.
— В чем попался? — удивился я.
— Ты сейчас явил мне обе своих сущности, которые сражаются друг с другом. Пожалуйста, не дай себе проиграть в этой битве.
— А если я проиграю, то, что случится? — я с возрастающим удивлением посмотрел на собеседницу.
— Ты станешь безумцем, — развела руками девушка.
— Ну хорошо, я постараюсь не подвести себя, — улыбнулся я, продолжив:
— Все хотел у тебя спросить, а какую музыку ты предпочитаешь? — я немного отвел тему разговора от своей персоны.
— Классическую, инструментальную, рок, все зависит от настроения, а у вас какие предпочтения? — поинтересовалась собеседница.
— Мне нравится классическая музыка и старый добрый рок. Да, я его обожаю. Только слушаю музыку сейчас крайне редко, нет свободного времени, а так очень люблю хорошее музыкальное творчество. Вспоминаю, как сяду в любимое кресло уставший после рабочих суток, включу Иоганна Себастьяна Баха, и прям чувствую, как начинаю оживать, словно где-то внутри аккумулируется энергия, которую пробуждает эта музыка. Это незабываемые впечатления, — немного пооткровенничал я.
— Здорово, мне так это знакомо! Вот только не понимаю, почему вы не находите время на столь важные вещи, ведь все предельно ясно, музыка дает вам силы, она вдохновляет вас, заставляет действовать, когда кажется, что сил уже ни на что не хватает, а вы почему-то не пользуетесь этим безграничным источником.
— Наверное потому, что бытовая жизнь подчинила меня себе и я позабыл о столь важных для меня вещах. Но обещаю исправиться, сегодня же приеду домой и включу Баха, Моцарта, Бизе или Вивальди, — кивнул я улыбаясь.
— О, у вас хороший вкус, мистер Джереми! А как насчет Огинского? — прищурилась девушка.
— Я его обожаю, — я закатил глаза и стал изображать, будто играю на клавишах фортепиано.
— Вы, кажется, играете «Прощание», — воскликнула Элизабет.
— Да, именно эту композиции я и пытался изобразить, она прекрасна, когда-нибудь научусь играть ее на самом деле, — засмеялся я.
— А я ее играла, когда училась в музыкальной школе, — похвасталась Элизабет.
— Вот ты меня и научишь, — улыбнулся я.
— Договорились. Как только обрету свободу и буду признана вменяемой, — рассмеялась девушка.
— Так, а ты что находишь в музыке, что она дает тебе? — поинтересовался и я позицией собеседницы.
— Знаешь, музыка для меня как собеседник, когда мне хорошо, то она делится со мной своей радостью, когда мне плохо, то она делится со мной своей печалью, одновременно забирая и часть моей боли. Такое чувство, что не я слушаю музыку, а она слушает меня, и она мне кажется лучшим слушателем из всех возможных. Каждая композиция имеет свое место и свое значение, приходя ко мне на помощь тогда, когда я в ней нуждаюсь больше всего.
— А люди, они не способны услышать тебя?
— Нет, мало кто способен понять, даже мои бойфренды не могли продержаться со мной достаточно долго, ведь им сложно контактировать с такой личностью. Как общаться с человеком, который вдруг внезапно утыкается в стену и перестает с тобой разговаривать, будто совершенно не слышит тебя. Мало кто выдержит такие отношения, да и я сама почему-то всегда бежала от близких контактов, словно чего-то боялась в них, — поделилась девушка.
— А подруги, как же они? — спросил я, понимая, что проблемы с противоположным полом редко накладываются на дружеские взаимоотношения с людьми одного пола.
— У меня была лучшая подруга, точнее она и сейчас есть, но она вышла замуж и уехала в Нью-Йорк, поэтому мы стали крайне редко общаться. Хотя я все уже прекрасно понимаю, вся наша преданная дружба остается где-то в далеком прошлом, ведь каждый из нас пошел своей дорогой и не факт, что когда-нибудь эти дороги пересекутся.
— А твои родители? Что насчет них? — произнес я, вдруг поняв, что не стоило этого произносить, эта тема может вызвать не лучшую реакцию у бедной Элизабет.
— Мои родители? — лицо девушки резко поменялось, теперь оно выглядело рассерженным и даже негодующим.
— Прости, про родителей спросил автоматически, если не хочется об этом, то давай поговорим о… — хотел было предложить я, но Элизабет прервала меня.
— Нет, ты уже спросил, а я отвечу. С мамой я поддерживаю нормальные взаимоотношения, правда она живет в другом городе, но мы иногда созваниваемся с ней, а вот отец мой не известно где, и я очень надеюсь, что его нет в живых, потому что он чудовище. Он ужасный человек, точнее даже не человек, он монстр в обличии человека, — твердо произнесла она.
— Я предполагаю, что он сотворил что-то ужасное, и, безусловно, заслужил