Дело, конечно, не в бескрылости мироощущения персонажей или автора. Здесь, по-моему, явлен спор с романтической традицией восприятия неба как символа мечты, совершенства. Поэт не противопоставляет ни небо земле, ни землю небу. Для него они -- единое целое:
И небо поделилось с океаном синевой -
Две синевы у горизонта скрещены.
В другом тексте три стихии сочетаются в гармоничном единстве:
Отражается небо в лесу, как в воде,
И деревья стоят голубые.
У Высоцкого преодоление направлено не на уход от того, что есть, и последующее возвращение, а на возвращение к тому, что должно быть и -- было, но утрачено, забыто. Это движение от неестественного к естественному, и акцент не на том, "от чего", а на том, "к чему":
Я из повиновения вышел,
За флажки -- жажда жизни сильней.
И еще выразительнее:
Назад -- не к горю и беде,
Назад и вглубь, но не ко гробу,
Назад -- к прибежищу, к воде,
Назад -- в извечную утробу!
Мир в песнях Высоцкого клокочет, бурлит, взрывается конфликтами. Его "сонность" не в том, что ничего не происходит, но в том, что противоестественному, которое "происходит", и длится, и разрастается, ничего не противостоит. Это -- зло. Но можно ли победить зло силой? Высоцкий пел:
Я не люблю насилья и бессилья.
Не "я отрицаю", а я не люблю. Он не идеалист и не отрекается от этих двух крайностей в широком спектре возможных отношений с миром, но не хотел бы, чтобы они осуществлялись. (Он вообще против крайностей -- в этом один из главных смыслов песни "Я не люблю"). Поэт не отрицает борьбу со злом, но не считает ее ни единственным, ни тем более лучшим способом утверждения в реальности естественных, нормальных жизненных начал, что ярче всего выразилось в том, как в песнях показаны конфликты. Эта тема заслуживает отдельного разговора, здесь же достаточно сказать, что поэт избегает описания самого конфликта -- его кульминации, прямого столкновения:
Что же делать? Остается мне
Вышвырнуть жокея моего...
... Я пришел, а он в хвосте плетется...
Вспомним, кстати, что и "блатной" герой Высоцкого "преступлений-то практически не совершает, они условны, остаются за рамками песни"217. А еще -- что "в стихах Высоцкого о войне нет реальных врагов"218. Если же момент столкновения в тексте есть, его острота всегда снимается лексически:
Я из повиновения вышел, за флажки...
... Пробить ли верх, иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть...
Или -- о побеге:
И в ту же ночь мы с ней ушли в тайгу.
Даже в военных песнях этот порыв -- соединения с естественным, мотив ненасильственности звучит отчетливо:
Мы ползем, к ромашкам припадая, -
хотя точнее, ближе по смыслу действия -- "приминая".
x x x
Высоцкий говорил о своих песнях: "<...> я хотел бы, чтобы в них ощущалось наше время. Время нервное, бешеное, его ритм, темп. <...> я пишу о нашем времени, чтобы получалась вот такая общая картина"219. Но вот что интересно -- в этих же песнях, самых экстремальных, всегда есть уравновешивающее усилие. И не одно.
Ну например, полету коней привередливых противостоит эпическая неспешность речи ездока: он не то что нетороплив, а просто медлителен -вспомним, что его монолог укладывается в длинные (16 слогов!) строки; а еще -- массу параллелизмов (вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю, стегаю-погоняю, ветер пью, туман глотаю), тормозящих движение текста; да и сам темп песни -- очень медленный. Но не только это уравновешивает сюжетную напряженность. Длинные строки в "Конях", как обычно бывает в песне, членятся на отрезки. Они разной длины (в первых четырех строках -- 4-5-4-3, 3-6-3-4, 5-3-3-5 и 5-3-4-4 слогов), а соответствующие им музыкальные мотивы -одинаковой (по четыре четверти). Это придает размеренность движению песни.
То же и в "Канатоходце", в котором стихотворные строки, содержащие от 7 до 10 слогов, вмещаются в одинаковые по длине музыкальные фразы (по восемь четвертей). Еще одну интересную деталь можно обнаружить в этой песне. Строки ее текста имеют не только разную длину, но и написаны разными стихотворными размерами (2-сложными: хореем, ямбом; 3-сложными: анапестом, амфибрахием). А музыкальный размер в песне остается неизменным -- 4/4. Таковы же отношения стихотворных (в строфах -- анапест, в рефрене -- ямб) и музыкального -- 4/4 -размеров "Охоты на волков". Это особенность не только двух названных, но и многих других песен Высоцкого, она обеспечивает ритмическое разнообразие текста, мелодии и вместе с тем -- четкость, симметричность строения песни в целом, ее цельность, стройность.
Кстати, в текстах Высоцкого, которые рождались как песенные, гораздо чаще, чем в чисто стихотворных, "письменных", встречаются цезуры, смена стихотворных размеров при переходе от строфы к строфе или внутри строфы и другие ритмические перемены, "сбои". Несомненно, эта бОльшая ритмическая свобода, вольность песенных текстов обусловлена возможностью уравновешивающего влияния музыкального метроритма. Между прочим, подобным же образом действует на слушателя и сама личность поэта (в том числе и его "обыденная" внешность), обычность используемых Высоцким выразительных средств, стихотворной и музыкальной формы, о чем говорилось выше.
Альпинисты, подводники, волки, ветры, рефлектирующие интеллигенты, агрессивные обыватели -- всех этих разношерстных персонажей объединяет главный герой ВВ -- его слово220. Как вольно -- вольготно -- чувствует оно себя в стихе Высоцкого. И мотив единения -- естественного, по родству (иногда глубинному, неосознаваемому) -- главный мотив его творчества, ярче всего проявляется во взаимодействии слов. Самочувствие слова -- вот индикатор, "градусник", определяющий состояние и устремление поэтического мира Высоцкого. Все, что мы говорили о мотивах и образах, героях и сюжетах, -относится прежде всего к слову ВВ. Слова, их смыслы, образный потенциал, устремлены навстречу друг другу; поэт открывает в их глубинных пластах единый корень221 (вот уж действительно -- экономия языковых средств -умножение смысла без умножения слов). Высоцкий не собирает то, что распалось, но возвращает словам -- и нам -- ощущение целого и себя, как его части.
1992
16. "ВОЗДУХ ЗВУКИ ХРАНИТ РАЗНЫЕ"
Слово Высоцкого -- звучащее. Неудивительно, что звук занимает важное место в мировосприятии ВВ. Чтобы убедиться в этом, достаточно заметить, как часто появление звуковых образов в его текстах не объяснишь ни традицией, ни логикой развития сюжетной ситуации или построения образного ряда. Попробуйте вырастить сюжет из идиомы "закусить удила", и вы мгновенно увидите коня. Затем, может быть, -- его сбрую. Высоцкий обогащает этот образный ряд хрипом:
Женщины -- как очень злые кони:
Захрипит, закусит удила...
Звездопад с дождем сравнивали и до ВВ, это общее место. Само собой разумеется, что звездный дождь беззвучен. Но специально отмечает это лишь тот, кому звук важен:
А с небосклона бесшумным дождем
Падали звезды.
Важнейшие моменты сюжетов Высоцкого бывают отмечены звуковыми образами:
И парнишка затих...
Этот пример особенно значим потому, что данная строка -- единственная в тексте "Я стою, стою спиною к строю..." содержит звуковой образ. Самое главное -- гибель человека -- отмечено в нем отсутствием звука, безгласностью. Другой подобный пример -- в песне "Почему все не так...":
Друг! Оставь покурить! -
А в ответ -- тишина:
Он вчера не вернулся из боя.
Наконец, звук, наряду с морскими путешествиями и горовосхождениями, -один из признаков свободы, важнейшего состояния человека в мире Высоцкого:
Но наградою нам за безмолвие
Обязательно будет звук...
Наше горло отпустит молчание...
Сюжеты почти трех десятков текстов Высоцкого держатся и движутся звуковыми образами. Самые заметные из них -- "Я весь в свету...", "Вдоль обрыва...", "Все года и века...", "Я при жизни был рослым и стройным...", "В заповеднике...", "Замок временем срыт...", "Как засмотрится мне нынче...", "Я был и слаб и уязвим...", "Жил я славно в первой трети...", "Куда ни втисну душу я...", "Мне судьба..."
В многоголосом поэтическом мире Высоцкого звуковые образы могут появляться в неожиданном контексте:
Говорят, будто парусу реквием спет...
В тот день шептала мне вода...
Не кричи нежных слов, не кричи...
Пусть поэты кричат и грачи...
Кабаны убегали от шума,
Чтоб навек обрести тишину.
Идешь, бывало, и поешь,
Общаешься с людьми...
Общее впечатление: мир Высоцкого наполнен звуками. На самом деле это не так, и в текстах песен совсем не много звуковых образов. Но в тех, что есть, звук чаще всего яркий, интенсивный: герои ВВ не только много говорят, что понятно, но и не меньше кричат, орут, рыдают, ругаются. Эхо этих звуков разносится далеко и хранится в памяти долго.
В текстах Высоцкого то и дело появляется прямая речь персонажей, от коротких реплик в одно-два слова до длинных монологов в десятки строк, а то и в целый текст, не говоря уже о том, что тексты всех его песен -звучащие222.