— Правда?
— Да. Я тоже была единственным ребенком в семье. Однажды я долго болела, и моим друзьям не разрешали часто меня навещать. Иногда мне было совсем одиноко.
Элис, конечно, не стала упоминать тот факт, что детство ее прошло в окружении двух любящих, а главное — живых родителей.
Томми внимательно поглядел на нее.
— И в какие же игры ты играла?
— О, у меня были куклы, раскраски, комиксы, головоломки… Но больше всего мне нравилось представлять, что я пингвин.
— Как это?
— Пингвины — очень умные птицы, которые живут большими колониями на Южном полюсе. И мне нравилось представлять, что если бы я была пингвином, меня окружали бы сотни и даже тысячи друзей.
Томми закрыл ладошкой рот и захихикал. Элис подмигнула ему и провела указательным пальцем аккуратную дорожку через двор песчаного домика. — Элис, ты выйдешь за меня замуж, когда я вырасту? — очень серьезно спросил Томми.
Наклонившись к мальчику, она быстро поцеловала его в лоб.
— Что ж, мой дорогой, если не успею сделать это раньше, обязательно буду иметь тебя в виду.
— Прекрасно. Можешь приходить к нам в гости, в наш новый дом. — Томми насыпал на крышу еще один песчаный холмик, который, очевидно, должен был изображать трубу.
— Как это мило с твоей стороны, что ты меня пригласил. А где тут у вас комната для гостей?
Томми задумчиво закусил губу.
— Комнаты для гостей у нас нет, — сказал он. — Но ничего страшного. Ты можешь пожить в одной комнате с дядей Рэндом. Если он не будет возражать.
— Конечно же, не будет, — раздался сзади голос Рэнда.
Обернувшись, Элис увидела его самого. Рэнд сидел на большом камне, от которого начиналась тропинка, ведущая к веранде, сжимая обеими руками большую кружку с кофе. Элис не знала, как давно он сидел там и слушал их с Томми разговор.
Томми посмотрел на него и улыбнулся.
— Дядя Рэнд, а ты храпел прошлой ночью!
— А ты хрюкал во сне, — парировал Рэнд, делая большой глоток из кружки.
Так вот почему постель в его комнате не была смята! Рэнд спал с племянником.
Рэнд посмотрел на Элис, взгляд этот обжег ее сильнее, чем тропическое солнце. Элис прекрасно понимала, о чем он сейчас думает. Рэнд вспоминал события прошлой ночи. Вспоминал, как они занимались любовью, как поссорились потом из-за японской чайницы, и не мог понять, какие отношения сложились в результате между ними. Он смотрел и смотрел на Элис, пока оба не вспомнили, что за ними наблюдает Томми.
— Эй, парень, — сказал Рэнд, протягивая племяннику свою кружку. — Кику просила передать, что готовит на завтрак вафли с черникой.
Лицо мальчика засветилось от восторга, и он тут же побежал к дому, на ходу выхватив у Рэнда пустую кружку. Когда они остались одни, Рэнд подпер ладонями подбородок и не сводил взгляда с песочного домика.
— Черт побери! — устало произнес он. — Я никогда не смогу вернуть Томми то, что он потерял.
— Конечно нет. Но для Томми достаточно, если ты просто будешь любить его и заботиться о нем. Конечно, если это навсегда. Мальчик и так уже пережил достаточно перемен. Он не должен больше расставаться с теми, кто ему дорог.
— Я скорее умру, чем позволю, чтобы что-нибудь случилось с Томми, — с жаром произнес Рэнд.
Элис кивнула.
— Не сомневаюсь, что в глубине души Томми понимает это. Когда мальчик научится доверять своим чувствам, он обязательно поймет, что у него опять есть семья.
Голос Элис дрогнул. Она поняла вдруг, что то же самое могла бы сказать и о себе. Если бы она научилась доверять Рэнду, то, возможно, все ее сомнения ушли бы прочь.
Рэнд задумался и сидел несколько минут нахмурившись, затем улыбнулся Элис.
— Думаю, ты все же не права в одном. — Элис вопросительно взглянула на него. — Ты напрасно так любила представлять себя пингвином. Ты слишком не похожа на других, чтобы раствориться среди миллиона себе подобных.
Элис рассмеялась.
— Ты ведь не знал меня, когда мне было шесть лет. Я была толстой веснушчатой девчонкой, которой очень не хватало ласки. И больше всего я мечтала тогда слиться с толпой.
— Что ж, ты сумела превратиться из гусеницы в бабочку, — восхищенно произнес Рэнд.
Элис почувствовала, что краснеет. Под взглядом Рэнда она чувствовала себя желанной. Вчера ночью под кокосовой пальмой он, наверное, смотрел на нее с тем же выражением. Но тогда было темно, и Элис не смогла разглядеть его глаз, в которых читала сейчас желание и нежность.
— А как было у тебя? — спросила Элис, усилием воли заставляя себя отвлечься от воспоминаний о лунном свете и аромате цветов. — Ты придумывал себе друзей?
Рэнд нахмурился и отвел взгляд. Глаза его стали вдруг пустыми. Элис закусила губу, проклиная себя за глупость и несообразительность. Она встала и подошла к камню, на котором сидел Рэнд. Там было не так уж много места, поэтому она села довольно близко к нему и вложила свою руку в его.
— Какая я бесчувственная дура, — сказала она. — Конечно, тебе не нужны были воображаемые друзья. Ведь у тебя был брат.
Рэнд стиснул обеими руками ее ладонь и поднес к плотно сжатым губам, продолжая глядеть на океан. Элис было немного больно, но она сидела не шевелясь, понимая, что внутри Рэнда борются сейчас противоречивые чувства. Наконец он заговорил, запинаясь и с трудом подбирая слова, словно выпускал их на волю, на солнечный свет из запертой комнаты, в которой не было даже окон.
— Крис во всем был лучше меня. Странно, но хотя он был на несколько футов ниже, мне все время казалось, что я смотрю на него снизу вверх. Думаю, я никогда не смогу пережить эту потерю.
— Что ж, он, по крайней мере, оставил тебе Томми. У тебя есть как бы часть Криса.
Рэнд смотрел на горизонт.
— Хотелось бы думать, что ты тоже станешь когда-нибудь частью моей жизни, — почти прошептал он.
Элис глубоко вздохнула. Она словно парила в воздухе, и только Рэнд, крепко сжимавший ее руку, удерживал ее на земле. Элис никак не могла найти нужные слова, поэтому она просто наклонилась и нежно поцеловала его в губы.
Рэнд встал и притянул Элис к себе. Он снова поцеловал ее, придерживая одной рукой трепещущие на ветру волосы. На этот раз поцелуй был более долгим, и когда губы их наконец разделились, Рэнд еще крепче прижал Элис к себе. Она положила голову ему на плечо.
— Элис, дорогая — прошептал он. — Я чувствую себя так, словно искал тебя всю жизнь.
Элис коснулась губами шеи Рэнда в том месте, где кончался воротник его рубашки, и вздохнула.
— Я сейчас самая счастливая женщина на свете, — сказала она.
— Нет, это я самый счастливый на свете. — Рэнд отстранил от себя Элис на расстояние вытянутых рук, чтобы видеть выражение ее лица. — Но если я не перестану тебя обнимать, нас обоих могут задержать за непристойное поведение на пляже.