Читать интересную книгу Мятежные джунгли - Александр Александрович Тамоников

предчувствия, то ли и сам не знаю что…

– Эге! – сказал Дубко. – Предчувствия – это скверно. Нехорошее это дело.

– Да уж чего хорошего.

Предчувствия для спецназовцев были делом серьезным и важным. Они доверяли своим предчувствиям и относились к ним серьезно и ответственно. Это не было каким-то легкомысленным суеверием, здесь дело было не в суеверии, а в чем-то ином. Предчувствия сродни интуиции, а разве можно назвать интуицию суеверием? Ни с какого боку! Спецназовцы занимались важным и ответственным делом, а кроме того, это дело было еще и опасным. Смертельно опасным. У того, кто занимается смертельно опасным делом, рано или поздно, вольно или невольно вырабатывается интуиция. Без нее невозможно заниматься смертельно опасным делом, без нее ты не жилец. Интуиция – это самое верное и надежное оружие спецназовца, это его щит, броня. Бывает так, что никакой бронежилет тебя не спасет и никакие хитрости и уловки тебе не помогут, а вот интуиция отведет от тебя беду и смерть. Спецназовцы часто называют интуицию предчувствием. Да это, по сути, одно и то же.

Но вот ведь какое дело! Бывают предчувствия легкие, светлые и радостные, а бывают и другие – мрачные, тяжелые, тягучие. Легкие и светлые предчувствия означают, что никакой беды впереди не ожидается, все будет хорошо, все будут живы. А вот мрачные предчувствия обычно предшествуют беде. Какая именно это будет беда и с кем она случится – того, конечно, не знает никто. Ну да это и знать необязательно. Беда – она и есть беда. Беда – она одна на всех.

Оттого-то Дубко и произнес озабоченное «эге», услышав от Рябова о предчувствиях. Тут было над чем задуматься, да вот только как можно было предотвратить грядущую беду, когда тебе не дано знать, с какого боку она к тебе подступит? И когда она к тебе подступит?

– Ты вот что, – сказал Дубко. – Ты уж смотри себе под ноги…

«Смотреть под ноги» на спецназовском жаргоне означало быть особенно внимательным, и в первую очередь к самому себе.

– Ничего, – усмехнулся Рябов. – Предчувствия – они как эти акулы. Покружат да и отстанут. Не впервой. Это тебе не пираты…

* * *

Пираты дали о себе знать на пятый день, когда спецназовцы о них и думать уже перестали. Да и что толку было о них думать? Какой смысл думать о том, чего пока перед тобой не наблюдается? Богданов и его команда были людьми действия, а пираты для них до сих пор были некой абстракцией. Вот когда они каким-то образом дадут о себе знать, тогда и будем думать, как поступить. Разумеется, эту опасность бойцы из головы не выбросили, они о ней помнили, но абстракция – она и есть абстракция. Как говорится, для каждого дня хватает своих забот.

Но Кучильо, что называется, вернул спецназовцев на землю – если, конечно, можно было назвать землей бесконечную морскую гладь.

– Скоро острова Мискитос, – сказал он. – Это уже Никарагуа. От них до побережья не более трехсот километров.

– Вот и хорошо, – сказал Богданов.

– Может, и хорошо, – сказал Кучильо задумчиво. – А может, и не очень.

Было видно, что его что-то беспокоит, и он не скрывал своего беспокойства.

– Ты это о чем? – спросил Богданов.

– Острова Мискитос, – повторил Кучильо. – Это пиратские острова. На них барракуды устроили себе базы. Там они прячутся, оттуда устраивают набеги. А мы будем проплывать как раз мимо этих островов…

– Так, может, нам не стоит проплывать мимо них? – спросил Богданов. – Может, нам, пока не поздно, поменять курс? Сделать крюк, пойти в обход?..

– Нам нужно попасть в Принсапольку, не так ли? – сказал Кучильо.

– Да, в нее, – согласился Богданов.

– Путь с Кубы в Принсапольку пролегает мимо островов Мискитос, – сказал Кучильо. – Это самый короткий путь. Делать крюк – это означает потратить два, а то и три дня. У тебя есть в запасе лишние три дня?

– Нет, – сказал Богданов.

– Вот то-то и оно, – вздохнул Кучильо. – Никому не хочется тратить три дня, все хотят добраться до побережья самым коротким путем. То есть мимо островов Мискитос. А там пираты… Не помню, слышал ли я, чтобы хоть одно судно за последние три года благополучно миновало острова. Хотя все надеются миновать…

– Что ж, расклад понятен, – сказал Богданов. – Свистать всех наверх! Боевая тревога!

Буквально через минуту вся команда была в сборе. Богданов коротко доложил обстановку.

– Оно, конечно, лучше бы нам сделать крюк, – сказал Дубко. – Сдались нам эти пираты. Не с ними же мы прибыли сражаться. Они нам побоку. Да вот только времечко нас поджимает…

– Я о том и толкую, – согласился Богданов.

– Что ж, тогда сразимся и с пиратами. – Дубко пожал плечами. – Почему бы и нет? Подумаешь, пираты. Видали мы всяких…

– Еще кто-то желает высказаться? – спросил Богданов.

Желающих не нашлось. Судя по всему, все придерживались такого же мнения, что и Дубко.

– Я понял, – кивнул Богданов. – Всем приготовиться! Кучильо, тебе лучше укрыться в каюте.

– Это почему же? – обиженно поинтересовался никарагуанец.

– А вдруг здесь начнутся драка и стрельба?

– Я тоже умею драться и стрелять, – ответил Кучильо. – И потом здесь моя земля. Почему я должен прятаться на своей земле?

– Слова мужчины! – усмехнулся Дубко. – Да вот только у пиратов, я так думаю, будут ножи и стволы…

Кучильо ничего на это не сказал. Он молча сунул руку под полу брезентовой куртки, которая была на нем, и так же молча извлек оттуда вначале большой кривой нож, а затем огромный, просто-таки невиданных размеров револьвер.

– Ух ты! – раздались сразу несколько голосов. – Да откуда же это у тебя? А мы и не подозревали… И как это ты так ловко все это припрятал, что мы и не заметили?

– Не заметили! – пробурчал Богданов. – Рядом вооруженный чужой человек, а они, понимаешь ли, не заметили! Спецназ, елки-палки!..

– Да какой же он чужой? – ответил за всех Степан Терко. – Он – свойский парень! Наш человек! Неужто мы и своих станем обыскивать? Своим надо верить… Ну-ка, парень, дай мне поближе взглянуть на твое вооружение! Вот так нож! Отродясь не видал такого, а уж я их насмотрелся! А револьвер – это просто-таки не револьвер, а пушка!

И нож, и револьвер стали переходить из рук в руки, все их осматривали, ощупывали, удивлялись и восхищались. Кто-то даже предложил Кучильо обменяться оружием: себе взять внушительный револьвер, а взамен отдать короткоствольный спецназовский автомат (такие автоматы были у каждого бойца). Это, конечно, была шутка, и она вызвала дополнительный смех и веселье.

– Отставить смех! – сказал Богданов. – Всем быть