спохватившись, поспешно добавил: — Чуть не забыл: подпиши-ка актики по твоему колхозу.
Свиридов знал: Иван Федосеевич мужик славный, но пальца ему в рот не клади — и потому от подписи под актами пока уклонился.
— Извини. Неудобно без бригадиров, да и некогда уже… Алексан Егорыч ждет ведь.
— Тогда вали со господом, как говорится! А наперед для храбрости сотвори молитву этому самому Бахусу.
— Я такого бога тоже не знаю.
— Алексан Егорыч объяснил мне. Оказывается, у древних был такой бог вина и покровитель пьяниц! Так что забеги в нашу столовку да и поставь свечечку грамм на полтораста. Смелей будешь! — И Зазнобин опять залился озорным смехом.
— Ты насоветуешь! — сдержанно улыбаясь, проговорил Свиридов. — Тут и так шурум-бурум в голове, не знаешь, что и в чем дело… а ты — полтораста грамм!
— Для прояснения же! Ну, а не хошь, как хошь! Крой без молебна! Отделаешься — заезжай, расскажешь, как и что…
— А ты никуда не уедешь?
— Нарочно подожду… Интересно же!
4
Председатели колхозов обычно входили к первому секретарю райкома без доклада, и Свиридов, не взглянув даже на сидевшую в приемной девушку и на посетителей, дожидавшихся очереди, вошел в кабинет. В просторной продолговатой комнате было светло, в открытые настежь окна доносился шум и чириканье воробьев, копошившихся в лиловых кустах сирени, пышно топырившейся прямо в комнату.
Демин поднялся из-за стола и каким-то размягченным тоном проговорил:
— Здравствуй, здравствуй, дорогой! Прибыл?
Тон этот сразу успокоил Свиридова. Он весело заулыбался всем своим сияющим, чисто выбритым, загорелым лицом.
— Так точно, Алексан Егорыч, прибыл!
Свиридов знал, что секретарь не любит, когда к нему являются небритыми, и побывал в парикмахерской. Видя, что Александр Егорыч принимает его благожелательно, невольно подумал: «Наверно, насчет того, что мы передовым колхозом стали».
На приглашение садиться Свиридов подвинул стул поближе к столу и сел.
— Ну, рассказывай, — проговорил Демин.
Свиридов довольно бойко, без единой запинки доложил о севе и других делах колхоза, сам удивляясь, как все складно у него выходит.
— Дня через три возвратятся тракторы от соседей… начнем пары пахать, — заключил он, машинально вынимая портсигар из кармана брюк с тем, чтобы закурить. Но тотчас вспомнил, что Демин против, когда в кабинете курят, и положил портсигар обратно. Демин внимательно посмотрел на него, шевельнул дугами бровей.
— А не рановато? — негромко и вежливо спросил он.
— Посоветуемся с агрономом.
— Та-ак! — неопределенно протянул Демин. — Дела, стало быть, блестящие? — И на лице его заиграла сдержанная, но вроде бы насмешливая улыбка. В самом вопросе, да и в интонации Свиридов почувствовал подковырку. А подковырка почти всегда у Демина предшествовала такому серьезному «внушению», от которого действительно, как говорил Иван Федосеевич, хоть сквозь землю провалиться. И самое тяжелое заключалось в том, что все «внушение» обычно делалось в подчеркнуто вежливой форме, без повышения голоса, но так въедливо, что лучше бы уж кричал он и распекал, как полагается в подобных случаях, как сам Свиридов привык распекать людей, провинившихся в чем-либо перед ним или правлением. «Что-то ему не понравилось в моем сообщении. Но что именно?»
Свиридов немного смешался и покраснел. «Сейчас начнется!» — подумал он и смущенно ответил:
— Нельзя того сказать, чтобы особенно блестяще, но не хуже других некоторых… За помощью, Алексан Егорыч, мы ни к кому не обращались, наоборот, другим помогаем.
— Это, конечно, так, — согласился Демин. — Сев провернули вы неплохо. Ну, а как с политико-просветительной работой?
— Ведем, Алексан Егорыч, по силе возможности.
— Экий мастак ты на формулировки: «по силе возможности»! Это как же понимать?
— Ну, клуб у нас имеется, библиотека. Правда, молодежь больше на улице гуляет, хороводы водит по вечерам… в клуб, когда тепло, плохо идет. Зимой — другое дело.
— А в библиотеку?
— В библиотеку больше, — наобум ответил Свиридов.
— И люди читают книжки?
— Читают, конечно, — бодро и уверенно ответил Свиридов, вспомнив вдруг, что совсем недавно библиотекарша, она же и заведующая клубом, девушка, два года назад окончившая среднюю школу, просила его дать денег на покупку каких-то очень нужных книжек, на которые есть большой спрос, и что денег он не дал, предложив подождать до осени. Летом все равно не до книжек, добавил он тогда. «Нажаловалась, наверно, девчонка-то!»
— А ты почем знаешь, что читают? Сам-то бываешь в библиотеке? — с усмешкой спросил секретарь.
«Ну, так и есть, наговорила!»
— Не часто, но бываю, — с достоинством ответил Свиридов, готовясь к отпору, если Демин начнет пробирать за невнимание к библиотеке. Но секретарь не пробирал. Он продолжал задавать вопросы:
— И книги тоже читаешь?
— А как же! Обязательно… по зиме, конечно. Весной какое же чтение! — откровенно решил признаться Свиридов. — Весной, Алексан Егорыч, не до книг… С восхода дотемна на ногах.
— Плохо, если не находишь времени для чтения, — укоризненно сказал Демин. — Сам же говоришь: колхозники читают… а ты не читаешь… Ведь этак ты отстанешь от них! Как же ты будешь руководить ими? Или взять хозяйство. Оно у вас крупное… Сколько земли?
— С лугами, лесом и оврагами тысяча пятьсот шестьдесят три га, а пахотной девятьсот восемьдесят семь, — быстро ответил Свиридов, так как цифры эти крепко сидели в его голове и он мог сказать их безошибочно даже спросонья.
— В старину — крупное помещичье хозяйство! — Демин поднял кверху указательный палец. — А помещики сами с высшим образованием были да агрономов содержали. У нас же агрономов на все колхозы пока не хватает. Между тем управлять советским крупным хозяйством ничуть не легче, нежели помещику, а то и потрудней. У помещика почти все держалось на ручном труде да на тягле. А у нас с тобой машины. Их знать надо. С агрономией ты тоже должен быть знаком. Ты вот сказал, что насчет пара посоветуешься с агрономом… посоветоваться неплохо… но лучше бы такие вещи самому знать, дорогой мой Дмитрий Ульянович! Или возьми людей. Руководить ими сложно. Надо политику партии знать, а политику партии не поймешь во всей глубине, если незнаком с произведениями Ленина, Маркса, Энгельса… Ведь в наше время людей грубостью и криком не возьмешь… Надо уметь разъяснить им задачи, организовать…
Свиридов не со всем, что говорил Демин, соглашался. Упоминание о помещиках даже покоробило его. Образованные они были — верно. Но какой в том прок? Хозяйство-то вели плохо, урожаи собирали низкие, гораздо ниже колхозных. Свиридов хорошо помнил барина Шевлягина, его поля с жидкими овсами, чахлой рожью… Да и жил барин в Петербурге. «Смели мы их — и все! Незачем и вспоминать, а не то что тянуться за ними. Мы и без образования не хуже их дело ведем! А ведь Алексан Егорыч