записей Николы после принятия твердолюба:
Некоторые змеи, видимо, уже очень давно спали под надежной защитой Чащи – так давно, что о них все успели позабыть.
О том, который улетел и не вернулся, о змее-отступнике, тоже никто не вспоминал. Или же не хотел вспоминать.
Ир закрыл последнее Окно, через которое змей-отступник покинул иномирцев, и уснул.
А улетевший змей остался запертым в чужом мире: не хотел ли открыть Окно, не мог ли – памяти об этом не сохранилось. Иномирская душа в нем не выдержала такой судьбы – и погибла. И стать бы этому змею просто одним из холмов среди человеческих земель, если бы только он не отыскал себе меж людей новую душу.
Без игр, жеребьевок, обрядов – она просто пришла к нему, будто вернулась после долгого пути домой. Человеческие души живут по иным законам: не покидают своих тел, просто дарят всех себя змею – и он пробуждается, и эти двое делаются неразлучными.
Они парили над миром долгие годы, а когда пришло время и человеческой душе состариться и умереть, змей создал новое Окно, чтобы покинуть мир, где потерял лучшую часть себя, но не успел улететь: вторая часть души его погибла, а он остался недвижно стеречь это – последнее – Окно.
И однажды к нему должны были прийти люди.
Записи
Пропищали и смолкли отцовские часы.
Сон стал бы спасением от тяжелых мыслей, но погрузиться в него не получалось. Никола хотел просто запретить себе думать обо всем этом, но смятение и отчаяние накатывали снова и снова – будто мутные морские волны перед штормом: каждая следующая сильнее и больше, и кажется, что вот-вот захлебнешься.
Минуты тянулись непозволительно долго. Устав проверять циферблат раз в десять секунд, Никола снял часы и убрал в карман. Если все – даже Лавр с Вязом – отвернулись от него, надеяться все равно уже особенно не на что.
Наверное, и хорошо, что Лючия спит. Так можно верить, что хотя бы она все еще не отказалась от него.
Никола вытянул затекшие ноги, чувствуя отрезвляющую боль в мышцах.
Он сделал все, на что был способен. Ждать уже недолго.
В следующий раз дверь открылась ближе к вечеру, и теперь Никола сразу же подскочил. К этому моменту ему больше всего на свете хотелось очутиться в туалете, и на фоне этого желания все страхи несколько меркли.
В дверях стоял Вяз.
– Никола… – начал он, но тот перебил:
– Можно мне в уборную? В какую угодно, пожалуйста, не обязательно в моей комнате, – выпалил он. – А потом казните.
Вяз казался смущенным.
– Конечно, прости, я даже не подумал, у людей же… Пойдем, конечно. В любом случае ты можешь идти куда пожелаешь. Я пришел сказать тебе это. Соседняя дверь. И возвращайся. Нам есть что обсудить.
У Николы уже не осталось сил удивляться.
Когда он пришел обратно, Вяз стоял на прежнем месте, меланхолично разглядывая запасы тканей.
Никола готов был поклясться, что за всю историю иномирцев ни одни полотна не получали столько внимания даже от самых искусных портных, сколько досталось сегодня хранившимся в этой комнате.
– Зря вы с Лавром сразу не отправились ко мне, – без долгих вступлений начал Вяз. – Неужели в тебе настолько мало ко мне доверия, Никола?
– Нет, просто… – Никола не совсем понимал, как лучше продолжить. – Просто нам хотелось сначала самим разобраться. И потом, Лавр все равно ведь потерял записи. Ну, или солгал об этом. Мы немного повздорили…
Брови Вяза поползли вверх.
– Ты что, серьезно принял это за чистую монету, Никола? Нет, ты не мог! Или… – он с недоумением посмотрел на него. – Конечно, Лавр не терял никаких записей! Просто вовремя вспомнил, что уже видел на днях тебя рядом с разъяренным Кориандром, а потом все тот же Кориандр в самый неудачный момент вламывается в твою комнату… Да и его отношение к тебе всем известно. Что стало бы с записями, отдай Лавр их ему? Раскройся при этом ваше воровство листьев и обман насчет чернил?
Никола пристыженно опустил голову. Он так упивался своими обидами и разочарованиями, что позволил себе усомниться в Лавре, пока тот делал самое правильное из возможного в их ситуации.
– Пожалуйста, не говорите ему, что я так думал, – только и смог выдавить из себя Никола.
– Не буду, это ваше дело, – согласился Вяз. – Но мне жаль, что ты настолько не веришь в нашу преданность тебе, Никола. Конечно, Лавр сразу же принес мне записи и все рассказал. Я как раз в тот момент был у Еля…
– Еля? – зачем-то переспросил Никола.
– Да. Уж не знаю, чего вы с Лавром там ему наговорили, но записи с камер мы все-таки нашли и просмотрели. И на них очень хорошо видно, как Кориандр прокрадывается ночью в библиотеку и портит книгу. Как наводит морок на Лавра. Как следит за тобой ночью после танцев. И Ива призналась, что именно Кориандр подбил ее обыскать твою комнату. В общем, достаточно, чтобы понять, что ты ни в чем не виновен. И что разбираться надо с Кориандром. Мне давно нужно было понять… Еще после истории с центром связи с Землей. Это моя вина, Никола.
– Вот как, – только и смог промолвить Никола.
– О чем он беседовал с тобой, когда наслал на Лавра морок? У вас был какой-то уговор?
– Вроде того, – неохотно признался Никола. – Он обещал помочь.
– Почему ты не пошел ко мне сразу? Что именно он тебе сказал? Никола, я хочу прежде услышать твою версию, с Кориандром у нас впереди еще много разговоров. И ты многого можешь не знать в этой истории. Даже если ты записей своих не помнишь… После твердолюба всегда так. Сначала переживаешь все заново, а потом не способен воспроизвести деталей… Я покажу тебе восстановленные листы. Но что он хотел в тот момент конкретно от тебя?
– Вяз, пожалуйста, – Никола решился заглянуть ему в глаза. – Пожалуйста. Я не могу, правда. Мне очень хочется рассказать. Больше всего на свете хочется… Но сегодня я точно не могу. Простите.
Искра понимания мелькнула во взгляде Вяза.
– Тогда завтра, да? Может, ты и прав, сейчас нет срочности. Кориандр под надежным присмотром и точно будет под замком, когда Игра закончится. Ива негодует… А мы с тобой явно засиделись здесь. Ты же не интересуешься шитьем?
– Шитьем? Нет, конечно! Но когда-то Лючия учила меня вышивать, – Никола до сих пор стеснялся признаваться в этом умении.
Но Вяз только одобрительно улыбнулся.
– О, в этом она мастер, как и Льдиния. Это, кажется, семейное. Тебе повезло с учителем. Идем? Все уже собрались в Куполе.
Купол. Игра. Николе вдруг показалось, что остаться здесь – не такая уж плохая идея. В памяти всплыли слова Сины. Может, для иномирцев они и были справедливы. Но для него стоять