— Значит, вы все же убили… — теряюсь я от такой откровенности.
Анну только что освободили от ответственности по редкой и скользкой формулировке — за недостаточностью улик. И вот теперь в цветущем скверике, недалеко от суда она согласилась со мной побеседовать. Вспышка черных глаз из-под длинной челки, и красивая вдовушка поднимается со скамейки.
— Зачем говорить, если вы меня ловите? Вы не судья, не следователь, не прокурор, я не обязана вам отвечать.
Она права, и я спешу извиниться. К моему удивлению, извинения приняты, видно, в душе у Ани наболело, и ей самой необходимо исповедоваться.
Попытки договориться с бывшим мужем мирно, повлиять на него с помощью родителей, откупиться, разжалобить, достучаться до совести или просто запугать — заканчивались неизменной гнусной дракой на глазах напуганного до смерти ребенка. Между тем еремеевский бизнес шел в гору. Аня купила машину-«пирожок» и завела личного шофера — крепкого парня с афганским прошлым. Ему-то и пожаловалась как-то, маскируя перед зеркальцем очередной фингал:
— Домой боюсь приходить. Муж — что зверь, неизвестно, что выкинет. Как его выселить — ума не приложу. Ходила в милицию — смеются. Говорят: лучше надо мужу давать. Представляешь, рожи бесстыжие!
Аня и до этого догадывалась, что водитель к ней неравнодушен. Но по тому, как заиграли на скулах желваки, как побелели костяшки пальцев, поняла, что попала в точку — уж этот ее защитит.
План был задуман простой — вечером Игорь будет идти с работы, свернет, как всегда, в темный сквер, здесь-то и намнет ему бока водитель с товарищами. Человек, у которого все тело болит от ушибов, может, и не прозреет душевно, но перестанет мучить другого хотя бы в силу плохого самочувствия. Тот вечер Аня помнит до минуты. Потому что, укладывая сына спать, ставя чайник на плиту, мысленно все время отсчитывала — вот сейчас он вышел из кафе, где работал, теперь прошел остановку и свернул в сквер…
В полночь она забеспокоилась: не перестарался ли ее защитник? Пора бы мужу прийти. Едва сдерживалась, чтоб не накинуть пальто, не кинуться на поиски. А утром, серая от бессонной ночи, едва дождалась свой «пирожок».
— Что случилось? — набросилась на водителя.
— А… ты об этом, — отвел он в сторону глаза. — Извини, что не выполнил обещания. Понимаешь, приехал с работы, а там дочка температурит. Ну как тут из дома уйдешь.
— Так ты его не видел? — изумилась Аня. — Где же тогда мой муж?
Днем ей позвонили на работу соседи: срочно зайди в милицию, тебя искали. А из горотдела Аню повезли на опознание в морг — Игорь лежал без лица, застреленный в упор из дробовика. Его убийцу так и не нашли. Косвенные улики против жены, подозрения соседей и свекрови, путаные истеричные показания самой Ани суд признал несерьезным основанием для ее обвинения.
Дело по убийству Еремеева перешло в разряд «висяков».
Аня прячет заботливо в сумочку стопку школьных фотографий. Черная пустота поглощает застенчивое лицо есенинского мальчика.
— Вы не прочитали, что Игорь написал на обороте? — спрашивает она. И многозначительно, нараспев чеканит: «Люблю до гроба».
Хрупкая и скромная вдова в черной пене нежного кружева. Но улыбка у нее зловещая.
КАК ПРОДАВЩИЦА ШАШЛЫКОВ УБИЛА МИЛИЦИОНЕРА
Оксана Милевич (фамилии изменены) определилась в жизни рано: в восемнадцать вышла замуж, в девятнадцать родила. В двадцать один имела прибыльное частное дело — жарила шашлыки в районе нефтебазы. Проезжающие мимо мангала охотно покупали аппетитную продукцию, а подружки навещали Оксану, чтоб выпить шампанского на свежем воздухе.
После обеда 22 октября 1996 года молодая предпринимательница была на хорошем взводе, когда к ее палатке подошел участковый милиционер Ткаченко и попросил предъявить документы на право частной торговли. Что ответила разгоряченная спиртным девушка занудному «менту», так и осталось тайной, но по всему видать, что просьбу его не выполнила. Участковый инспектор потребовал свернуть торговлю.
Должно быть, у нежного создания были веские причины ненавидеть представителей закона, потому что незначительный этот конфликт получил под ее руководством неадекватно кровавую развязку.
Пока участковый «качал права», Оксана шепнула подруге, чтоб та вызвала подмогу. Ударная бригада ждать не заставила. Мужья обеих девиц в сопровождении двух товарищей, прервав возлияние в кафе, подъехали к торговой палатке. Пока двое трясли участкового за грудки, Оксана в красках живописала мужу случившееся. Решающей стала фраза «он хотел меня изнасиловать!» Вещдоком — опрокинутый мангал. Отлипав милиционера ногами до бессознательного состояния, четверка «защитников» кинула его в багажник и, посадив Оксану на колени, помчалась к речке Крынка. Здесь, в рощице, вдали от посторонних глаз, добры молодцы разгулялись всласть. Не осталась в стороне и хрупкая девушка. Она прыгала поверженному обидчику на грудь и топтала се каблучками.
Когда Ткаченко затих и перестал двигаться, утомленные мужики задумались, что же с ним делать дальше. И тут инициативу опять подхватила Оксана.
— Надо его убрать! — подсказала она парням. — Нет человека, нет и проблем.
Рекомендации девушки не сразу нашли поддержку. За компанией парней, хоть и считавших себя крутыми, уголовного прошлого не числилось. И тогда Оксана использовала верный козырь — она объяснила несведущим, что человек в штатском — «мусор», и это дело так не оставит. С этого момента мнения разделились: одни считали, что Милевич права, другие, напротив, испугались и предложили срочно рвать когти. Но молодая особа ударила друзей по самолюбию. Она заявила, что, если среди присутствующих нет настоящих мужчин (!), она сама «уберет этот мусор».
Дальнейшее, по материалам следствия, выглядело так. О. Милевич сбегала к машине, принесла оттуда нож и протянула мужу. Но тот сказал, что лучше изобразить самоубийство, и предложил повесить милиционера где-нибудь в лесу. Компания села в машину и отправилась в сторону поселка Покровка. Здесь в безлюдной лесопосадке жертву повесили на суку, но веревка тут же оборвалась, а Ткаченко счал приходить в себя. Первой сориентировалась Оксана. Она опять протянула мужчинам нож. Добивал живучего участкового се муж, он ударил в сердце — и передал нож Затоцкому. Тот трижды всадил его в шею. Участие других уже не понадобилось. Окровавленный труп присыпали листьями и поехали в Иловайск «взбрызнуть удачную операцию».
Ночью Оксану разбудила тревога. Она растолкала спящего мужа и дала ему новое указание — труп надо срочно спрятать, и ненадежней. Вставать не хотелось, за окном накрапывал дождь. Но железная леди стояла на своем и уже обзванивала участников преступления. Наверное, душевные силы слегка изменили супругу Милевич, потому что он решил попросить совета у старшего друга Левченко. И не ошибся в последнем. Тот, судя по характеристикам, вполне добропорядочный гражданин, не поленился встать из теплой постели, вывести из гаража свой «ИЖ» и отправиться вслед за убийцами. Кладбищем для настырного милиционера решено было выбрать свалку. Но убийцы-дебютанты не учли исторический момент. Эту большую помойку давно облюбовали бомжи. А им, голодным и опустившимся, тоже была не чужда классовая ненависть. Только не к милиции, а к разного рода коммерсантам, утоляющим жажду шампанским, а голод — шашлыками.
Преступников нашли достаточно быстро. Все они получили от 12 до 15 лет строгого режима. Но вот что интересно — ни один из подсудимых не раскаялся в содеянном. К милиции у мирных обывателей сейчас отношение разное. Одни продолжают свято верить в ее честность и добрые помыслы. Другие обвиняют в продажности. Но то, что существуют третьи — люто ее ненавидящие, — было откровением для судей.
ТУРНЕ НА ТОТ СВЕТ
предлагало Киевское турагентство
Даже изощренный в ужастиках американский кинематограф не додумался создать триллер о серийном убийце — женщине. Между тем Верховный суд Украины столкнулся с подобным сюжетом в реальности. И содрогнулся. Любовь Васильевна Саченко, 49 лет, мать двоих детей, уроженка Киевской области, рожденная в тихой сельской глубинке, — вторая женщина в Украине, приговоренная к исключительной мере наказания.
Судьба не обижала эту женщину, наградив хоть и несколько вульгарной, но тем не менее броской внешностью, умением с первых минут располагать и вызывать доверие. Чуть грубоватая, показушно простецкая, Люба считалась «своей девкой» в любой компании. Благоволили к ней и мужчины. Один из влиятельных поклонников устроил в свое время администратором в ресторан, другой гораздо позже помог открыть свою туристическую фирму. Даже черная полоса в биографии не отвратила от Любы людей. Хотя именно эти шесть лет, проведенные в местах не с голь отдаленных за махинации в сфере торговли, характеризуют Саченко наиболее полно. Куда полней, чем раскатистый смех и пышная грудь, светящаяся в откровенных вырезах.