Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А в это время наша кавалерия ударит с восточного фланга и замкнет кольцо. Бежать испанцам будет некуда.
Лувуа посмотрел на карту и снова кивнул.
– Его величество король! – вдруг послышалось снаружи.
Филипп повернулся от стола. Его распирала гордость. «Наконец-то брат увидит все, что я успел совершить и собираюсь сделать еще для славы и величия Франции».
Гвардейцы раздвинули полог палатки. Вошел Людовик. Его сопровождали несколько гвардейцев, Генриетта и Софи. Король прошел к столу. Лувуа почтительно поклонился. Филипп расплылся в улыбке.
– Замечательные новости, брат! – начал он.
– Знаю, – перебил его Людовик. – Война окончена. Сегодня в Турне должны начаться переговоры о прекращении сражений.
У Филиппа открылся и тут же закрылся рот. Потрясенный известием, он посмотрел на Лувуа, затем на де Рогана и снова повернулся к Людовику.
– Но мы так упорно сражались ради этого момента! Ты знаешь, сколько наших солдат погибло, чтобы он наступил?
– Мы сохраним позиции наших войск, – сказал король. – Но не более того. Постоят день или два. Но эта война окончена.
Филиппа захлестнула ярость. Он стиснул кулаки, скрежетнул зубами:
– Зачем? Мы можем победить. Сегодня же, дав решительное сражение.
– Шансы не в нашу пользу, – возразил король.
– Мы понесли большие потери. Прикажешь о них забыть и свернуть все, что так тщательно готовилось?
Людовик знал: еще несколько таких фраз, и его терпение иссякнет. Но пока ему удавалось оставаться спокойным.
– Я хочу поговорить с братом наедине. Оставьте нас, – распорядился король.
Все, кто был в палатке, вышли. Гвардеец опустил полог.
– Я приехал за тобой, – сказал Филиппу Людовик.
– А я здесь не охотой развлекаюсь. Я сражаюсь, а в перерывах между битвами пользую смазливых парней. Интересно, зачем это тебе понадобилось прекращение боевых действий? Уж не затем ли, чтобы толпы встречали тебя восторженными криками: «Слава королю Людовику, который отправился на войну и без единого выстрела добился мира»?
Людовик почти вплотную подступил к брату. Филипп не думал сдаваться. Король и воин скрестили взгляды.
– Я тебе еще не все сказал, – продолжал Людовик. – Наши шпионы разузнали, что за твою голову назначена солидная награда. Испанцы отрядили опытных наемников, чтобы разыскать тебя на поле боя и взять в плен. Они намерены сделать тебя своей козырной картой и диктовать мне условия. Я не собираюсь рисковать. Поэтому решено: ты поедешь со мной.
– Да пойми ты: если я уеду, без меня наши солдаты обречены на гибель.
– Я не хочу, чтобы последнее сражение в этой войне стало последним и в твоей жизни.
– На поле брани нет королей. Нет дворян и крестьян. Там все равны. Все сражаются насмерть, но надеются остаться в живых. Завтра, на поле битвы, у меня будет больше общего с врагами, чем с тобой – моим родным братом… Прости за правду. Знаешь, на войне придворная учтивость слетает, как шелуха. – Филипп взялся за край полога. – Генриетта! Где моя жена?
– Завидую твоему братству, – тихо сказал Людовик. – А мой удел – одиночество, с которым ты никогда не сталкивался и не столкнешься.
– Завтра я буду рядом с моими братьями, – дерзко заявил Филипп.
– Которые только и ждут, чтобы заманить тебя в укромное местечко и убить.
Филипп вышел из палатки. Королевская свита стояла неподалеку. Филипп подошел к Генриетте и молча выдернул из ее шляпы самое яркое перо. Перо он воткнул в петлицу своего камзола наподобие флага.
– Завтра я нарочно оденусь так, чтобы меня сразу можно было узнать, – заявил Филипп.
Внезапно он обнял и поцеловал жену с грубоватой страстностью солдата. Воина, намеренного побеждать и завоевывать.
Наутро, едва рассвело, две тысячи французских солдат двинулись по полю к позициям испанцев. Их встретили пушками и мушкетными залпами, но французы упрямо продолжали наступать. Кто-то падал, успев испустить предсмертный крик. Остальные, словно не замечая гибели товарищей, шли дальше, исполненные решимости победить.
В середине войска, воодушевляя своих солдат, скакал Филипп. Рядом с ним был маркиз де Роган. Филипп сидел на лошади, выпрямившись во весь рост. Им владела кровожадная ярость. Других чувств не было. Он сам вершил свою судьбу, пусть и ужасающую, но это была его судьба. Достав из кармана зеркальце, Филипп посмотрелся в него и, оставшись доволен выражением своего лица, выхватил шпагу, пришпорил коня и понесся по склону в утренний туман.
5
Весна 1668 г.
– Отдыхай, мой благородный скакун.
Филипп сидел по-турецки на склоне холма, окруженный опаленной травой и телами убитых вражеских солдат. Голова его верного коня покоилась у него на коленях. Рана в груди лошади была смертельной. Человек и животное оба это знали. Конь фыркал и натужно дышал. Его глаза еще вспыхивали белым огнем, однако каждый вздох лишь усиливал кровотечение. После долгих, томительных минут судороги ослабли. Казалось, умирающий конь смирился со своей участью. Его серая морда в последний раз содрогнулась. Громадные глаза подернулись пеленой. Бока еще раз поднялись. Ладонь Филиппа обдало теплом. Последним теплом.
– Мир праху твоему, – тихо произнес Филипп. – Ты достойно послужил мне и Франции.
Опрокинутая повозка лежала на боку, чем-то напоминая боевого коня, павшего на поле битвы. Их подстерегли на извилистом участке версальской дороги. В этом месте деревья подступали к самой обочине, бросая густую тень на дорогу. Кучер и двое гвардейцев, сопровождавших повозку, стояли, опустив мушкеты. Их била дрожь. Оружие троих людей в масках тоже было опущено. Но держались они уверенно и нагло.
– И сколько же вам платят за сей благородный труд, господа? – насмешливо спросил Монкур. Маска приглушала его голос. – Смею вас уверить, что сущие гроши.
На дереве вдруг зашелестели листья. Гвардеец повернул голову и увидел вспорхнувшую ворону. В этот момент разбойники выстрелили.
В палатке Филиппа было очень людно. Стол окружали посланники, дипломаты и генералы. Союзники и противники с одинаковым вниманием глядели на Людовика XIV. Рука короля, сжимавшая белое перо, застыла над бумагой Ахенского договора. На церемонию подписания из Версаля приехала Мария Терезия. Нарядившись в платье пурпурного цвета, она стояла за стулом мужа. Ее темные волосы, убранные в высокую прическу, были украшены жемчугом. Филипп отошел к пологу и встал там, скрестив руки на груди. Его лицо было напряжено, словно впереди их ожидал не мир, а очередное сражение.
Людовик церемонно обмакнул перо в чернильницу, размашисто подписал договор и вывел дату: второе мая 1668 года. Война окончилась. Присутствующие сдержанно рукоплескали. Филипп поспешил наружу, где его ждали сотни солдат. Узнав о подписании договора, они тоже зааплодировали. Их рукоплескания были куда громче и искреннее тех, что звучали внутри палатки.
На следующее утро король, королева и вся свита отправились в Версаль. Дорога была разбитая, с глубокими колеями. Людовик и Мария Терезия сидели молча. Бархатные занавески на окнах кареты были плотно задернуты. Эта сумрачность перекликалась с далеко не радужным настроением короля.
– Вас что-то тревожит, – не выдержала Мария Терезия. – Поделитесь со мною.
– Это вас не касается.
– Не касается? – удивилась королева. – Война началась из-за меня. Ради защиты моей чести вы убивали моих соотечественников. Во всяком случае, таков был предлог.
– Ваш отец не сдержал обещания, которое в свое время мне дал. Я потерял пять тысяч моих подданных, чтобы заставить его исполнить обещанное.
– Но договор подписан. Или на этом ваши войны не кончаются?
Пальцы Людовика теребили край занавески.
– Когда мне было десять лет, я хорошо узнал цену страха. Я видел мать, напуганную до смерти. Знать ополчилась против нас, и мать боялась, что нас убьют. Это послужило мне уроком. Я с ранних лет задумывался, как обезопасить королевскую власть, чтобы подобное никогда не повторилось.
– Мне думается, вы этого уже добились. У вас есть надежная стража, охраняемый дворец, армия, готовая выполнить любой ваш приказ.
– Они мне подчиняются, но не испытывают страха передо мной.
– Разве кто-то может иметь власть над вами?
Их разговор прервал тяжелый удар по внешней стенке кареты. Мария Терезия вскрикнула. Людовик вздрогнул. Встав, он отдернул занавеску. «Грабители? – мелькнуло у него в мозгу. – Но откуда им взяться? А уж тем более откуда взяться подосланным убийцам? Карету сопровождают конные гвардейцы».
За окошком, повиснув на выступе, по-обезьяньи раскачивался Филипп.
– Ну что, испугались? – весело спросил он, мотая головой.
Ветер играл волосами героя войны.
- Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах - Дзиро Осараги - Историческая проза
- Падение короля - Йоханнес Йенсен - Историческая проза
- Происхождение всех вещей - Элизабет Гилберт - Историческая проза