– Мама, шарф! – взвизгнула Дашка.
– Только чур, пусть его зовут Котей!
– Два Коти – не слишком ли?
– А вдруг ты одного потеряешь?
У меня упало сердце.
– Ты о чем?
– Да нет, я просто пошутил, я лично теряться не собираюсь, а потерять маленького Котю тебе совесть не позволит.
– Котечка, откуда ты узнал про «Баленсиагу»? Я так о них мечтали!
– Если бы все мечты было так легко исполнить…
Ты сама как-то обмолвилась, что это твои любимые духи, так что все элементарно.
В этот момент в дверь позвонили. Любка.
– Кирка, зараза, до чего ж я рада, что ты тут!
Поздравляю тебя, о, какая блузка! С ума сойти! Здравствуйте, Викентий Болеславович!
– Любовь Израилевна, голубушка, давайте лучше звать друг друга по именам – Котя и Люба, а еще лучше – выпьем на брудершафт. Кирочка, ты позволишь?
– Ради Бога, но выпивка еще на кухне, у Дани.
Идите туда.
Опять раздался звонок. Я открыла и… тут как в «Ревизоре» произошла немая сцена – на пороге стояла подруга моего детства Вавочка и друг моей молодости Стае. Оба они, не будучи знакомыми, давным-давно уехали из Союза, она в Германию, а он в Америку, и следы обоих затерялись. И вдруг они оба стоят передо мной живые, здоровые и с совершенно обалделыми лицами. Я тоже онемела от удивления. Первой пришла в себя Вавочка:
– Мурашка, это ты? Ничего не понимаю! Откуда ты взялась?
– А ты? – ничего умнее не придумала я.
– Девки, вы что, на старости лет спятили? – заорал Стае, довольно бесцеремонно оттер Вавочку и заключил меня в объятия.
– Кирюха, родная, вот уж не чаял тебя тут встретить! Какими судьбами? Да ты просто красавица! Ты что, тоже знакома с Дашей?
– То есть как знакома? Она, на всякий случай, моя родная дочь!
– Что? – завопила Вавочка. – Твоя дочь? И эта мерзавка ничего нам не сказала?! Мы же с ней в одном ульпане учились, такая милая девочка Дашенька Беркович! Кому же могло в голову прийти, что она твоя дочка!
Даша! Немедленно иди сюда! – возмущенно вопила Вавочка, а Стасик трясся от хохота.
– Теперь я понимаю, какой сюрприз она мне обещала! Но постойте, вы ведь вроде не были в Москве знакомы?
– Не были, мы со Стасом тоже тут в ульпане познакомились и сразу поженились.
– А я даже не подозревал, что ты знакома с Вавочкой!
– Знакома! Мы все детство дружили.
– Да, она что-то говорила про любимую подругу детства Киру, но кто же мог подумать. Что это именно ты!
– Но как Дашка все это Подстроила!
– Дарья, сию минуту иди сюда!
Дашка явилась с невинным видом.
– А ну выкладывай, как ты все это сварганила!
– Понимаешь, звонит она третьего дня, – тараторила Вавочка, – и приглашает на день рождения, и хоть бы словечком обмолвилась, что мать приехала. Хотя я все равно бы не сопоставила, нет, ну надо же, какая хитрая девка.
– Все очень просто! – заявила Дашка. – Я сейчас все объясню. Я прекрасно помню Вавочкины фотографии у мамы в альбоме и как-то между прочим спросила ее, знает ли она такую художницу Киру Мурашову. И То же самое проделала со Стасом, я его сразу узнала, еще бы, я в него влюблена была, лет в семь. И я решила всем сделать сюрприз! По-моему, он удался на славу!
– Мурашка, как здорово, что мы встретились! По-моему, ты с годами даже лучше стала, красивее, увереннее!
– А ты. Вавка, совсем не изменилась, даже вроде и не постарела!
– Скажешь тоже!
Тут явились из кухни Котя и Даня с Любой, потом подоспели Лиза и Паша, разговор стал общим, громким, сумбурным и веселым.
– Любашка, а где твой Шац?
– Скоро явится, за гитарой поехал.
– Он поет?
– Ой, не надо!
– А что, плохо?
– Сама услышишь!
Затем пришла еще одна очень славная семья, две сестры и муж одной из них. Они тоже учились с моими ребятами в ульпане. Стае громко кричал:
– Ну, кого, ждем? Вы хотите, чтобы я с голоду подох? Или дайте заморить червячка, или я разорю ваш роскошный стол.
Как приятно, как весело и мило, вот если бы не пришли Генриетта и Марат, все было бы просто чудесно.
– Даня, а где Генриетта Борисовна?
– Вы же знаете маму, она всегда приходит последней. Кстати, Кира Кирилловна, мама теперь называет себя только Еттой и не признает отчества.
– Старается отряхнуть прах? – не удержалась я.
– Вот именно. Звонят! Вы откроете или лучше мне?
– Иди открывай!
Явилась еще одна молодая пара, друзья Дани и Дашки.
Но где же Марат? Неужели не придет? А может, он хочет обратить на себя всеобщее внимание? Но это уж что-то из репертуара дорогой Етты. Чего я так волнуюсь? Надо взять себя в руки. Опять звонок. Сердце падает, теперь-то уж точно он. Я кидаюсь к двери, распахиваю ее и… на пороге стоит, по всей видимости, Любкин Шац, с гитарой и зеленым пластмассовым ведром, из которого торчит коробка конфет.
– Вы Кира? Очень рад, а я Боря, но обычно все зовут меня по фамилии – Шац! Будем знакомы!
– Очень рада, Боря!
У него хорошая улыбка, приятное доброе лицо, но при этом есть в нем что-то чуть-чуть нелепое.
– Заходите, заходите, Боря!
Он вытаскивает из ведра конфеты и вручает мне.
– Это вам! А ведро Даше, она сказала, что у нее плохое!
– Спасибо, очень кстати, ведро действительно никуда не годное! Дарья, иди сюда!
Ко мне подошел Котя и отвел меня на галерею.
– Давай постоим тут немного, а то там такой гвалт!
Кузя, ты чего такая напряженная? Из-за Марата?
– Ну конечно! Понимаешь, Дашка мне объявила, она, дескать, просто уверена, что он ее отец. А я сдуру призналась, не могла больше скрывать, но взяла с нее слово, что она сегодня не покажет виду. И все равно я волнуюсь, а вдруг он сбежал, испугался, каково ей будет?
– Кузя, ты уж не столько его, сколько себя компрометируешь такими подозрениями – любовь, она, конечно, зла, но чтобы уж такой козел…
Снова звонят.
Котя берет меня за руку.
– Не дергайся, найдется кому открыть. Ты сегодня такая красавица, – страстно шепчет он и целует меня в шею – понимает, что нельзя портить макияж!
– О, Марат Ильич! Здравствуйте, заходите, прошу вас! – слышу я любезное Дашкино щебетанье. Надо пойти ей на помощь, наверняка ей сейчас тоже трудно, моей девочке.
– Мама, иди сюда, Марат Ильич пришел!
Я расправляю плечи и с милой улыбкой иду к дверям.
Марат слегка растерян. Но выглядит отлично – на нем почти белый пиджак и темно-синяя рубашка без галстука. В руках он держит гигантскую круглую коробку, больше всего напоминающую старинную шляпную картонку. «Уж не шляпу ли он принес в подарок?» – мелькает у меня дурацкая мысль.
– Кира, это тебе!
– Боже, что это, шляпа?
– Нет, почему шляпа, это торт! Вместо цветов! Вот это тоже тебе, а это Даше.