Лучше навещу Аллию и Мун. Уж они-то точно будут рады меня видеть. Вот только загляну по пути к Шустрому. Пополню запас ленди, который здорово выручил меня во время этого похода, но и почти весь закончился.
А еще этот лепрекон, так как сам является нежитью, сможет прямо сказать, как меня видит. Как человека или как другую, пусть и совсем чуть-чуть, нежить.
Но быстро ответы получить не вышло. Когда я зашел на холм, на вершине которого рос дуб, под корнями которого этот оборотистый парень сделал себе дом, то поставщика не застал. Подождал пару часов и наконец услышал знакомый голос:
— Дим! Ты ли это! Решил навестить старого друга? Рад тебя видеть!
Я кивнул человечку, ростом так сантиметров двадцать, в зеленом сюртуке, полосатых штанах и высокой шляпе-цилиндре. В руке он сжимал самую мелкую медную монету, что свидетельствовало о том, что сегодня его облапошивание крестьян прошло успешно. Хотя я подозреваю, что никакого обмана тут нет. Просто окрестные парни рады посмотреть на качественные иллюзии обнаженных красоток и готовы за это платить. Этакое эротическое кино. Все довольны, но все делают вид, что это был просто обман, а не запрещенное церковью зрелище.
— Дим! — наконец обрадовал меня Шустрый. — Что с тобой? Ты заболел? Сначала я видел тебя только как человека, затем ты стал похож на честную нежить, а теперь вот снова. Ты же вампир! Почему я не вижу тебя как любого другого вампира?
— Я наоборот выздоровел, — хмыкнул я. — И хочу купить у тебя три бутылки концентрата ленди.
Лепрекон покивал, и начал таскать по одной бутылки, даже оплетенные прочными травяными стеблями, чтобы не разбились в моей сумке. И я обратил внимание, что парень недоволен тем, что отдает их мне по золотому за штуку. Так-то цена неплохая, но он лично на этой торговле почти не наваривается, а то что я спас его, уже постепенно покрывалось туманом забвения.
Но что делать, именно сейчас у меня куча денег, но большую часть я планирую отдать сестре Аллии, ведь той и самой надо жить, и мою протеже, а официально рабыню Мун содержать. Нет, девушка и девчонка и без этих денег не помрут с голоду, потому что добрые прихожане в Малых Островках хоть и не спешат жертвовать деньги храму, но пардию готовы подкармливать с большим энтузиазмом.
Но это же смешно! Обычно жрецы со своей паствы стригут неплохой доход, но не убежденные пардии, которые служат буквально следуя постулатам из старинных книг. Любая служба бесплатно, а жертвуй только то, что собственная душа требует. Если же хочется отмолить грех, то сначала найди обиженного, возмести ему хоть материальный, хоть моральный ущерб, а затем уж молись. И нечего просто совать свои монеты! Богу на любое злато-серебро начхать! Подход очень понятный и разумный, но… Вот и ходят такие идейные пардии в обносках, питаясь объедками добрых прихожан.
А еще я не хотел приучать Шустрого к тому, что на мне он может наживаться. Это сейчас я при деньгах, потому что мы с оборотницами подстригли гронга. А такие охотничьи удачи нисколько не гарантированы. А если я сейчас заплачу лепрекону побольше, то потом придется столько отдавать уже как само собой разумеющееся.
Я убрал бутылки в сумку и ободряюще махнул рукой поставщику, пробормотав:
— Благодарю! И не печалься. Я думаю, что еще не раз спасу тебя, дружище.
— Что? — чуть не подскочил мелкий мошенник. — Дим! Я надеюсь, что ты не изрекаешь пророчества! Думаешь приятно знать, что со мной случится еще какая-нибудь гадость?
— А что тут пророчествовать? — пожал плечами я. — Такова твоя доля. Доля мелкого мошенника. Рано или поздно за твою задницу возьмутся. Но ты держись! Приду я и спасу.
Я окончательно распрощался с осеняющим себя какими-то знаками-оберегами лепреконом, и двинулся дальше. Но не стал выходить на Кольцевую дорогу, а решил зайти в небольшой городок, а уж оттуда и двинуться в Малые Островки. И в городок мне надо, чтобы купить приятные мелочи девчонкам.
Глава 14
Еще через три часа, когда солнце уже начало клониться к западу, я вышел из городка, отягощенный разной мелочевкой и сладостями в сумке, и пошагал к огромному дереву, растущему на вершине скалистого холма. Нужная мне деревня лежит почти под ним, так что с таким ориентиром я к ней легко выйду с любого направления.
Но сейчас никакой ориентир мне совершенно не требовался, потому что этой дорогой я уже раза три ходил. И первый был тогда, когда со мной случилось очень неприятное происшествие. И началось оно в этом городке, а развиваться стало в огромном загородном трактире на перекрестке, мимо которого я сейчас как раз проходил.
Но не прошел, потому что вдруг заметил через распахнутые монументальные ворота, как у входа в главный зал остановился осел, с которого кряхтя слез немолодой жрец. А еще оттуда вышла очень хорошо знакомая мне дама в красивой одежде с золотыми знаками Пресветлого и инквизиции. Несколько месяцев назад она была в звании магистра, но теперь на мундире из дорогой ткани гордо сиял знак аж целого генерала.
Однако дама вышла не встречать мелкого жреца, хотя они и были судя по всему знакомы. Но она только небрежно кивнула старикану и вытащила из сумок, притороченных за седлом отличного скакуна, ожидающего у коновязи, обычные такие наручники, которые за каким-то фигом были обшиты мехом. Хотя я и догадываюсь, за каким именно фигом. Эта дама любит использовать не по назначению все, что попадается ей на пути. Наручники… Розовощеких практикантов…
А сейчас она почти рыкнула боязливо смотрящему на нее жрецу:
— Я рада, коллега, что вы откликнулись на мое приглашение и приехали сюда. У меня есть огромное недовольство одной вашей пардией, — властная дама-генерал махнула рукой куда-то в южном направлении. — В этой деревне… как её… не помню. Там храм святой Куролесии и дерево рядом огромное.
Тут я уже зевать не стал, и пользуясь тем, что оба собеседника зашли в зал таверны, тоже направился туда. Подсел за столик к нескольким уже здорово подгулявшим дровосекам и напрягая свои вампирьи органы чувств начал прислушиваться.
— Но что случилось, ваше э-э-э… — кажется запутался в обращениях старый жрец.
— Я предпочитаю чтобы меня называли, Ваше Высокопреосвященство, — усмехнулась дама.
— Да, что случилось, Ваше Высокопреосвященство леди Зирра, — проблеял жрец